гр. Тетерниковой М. П.
Сообщаем Вам, что по Вашему запросу нами проведена проверка расчетных банковских и карточных счетов гражданки Тетерниковой Маргариты Петровны, 1918 г. рождения:
Проверкой установлено, что в период с 08.08.1967 года и по настоящее время гражданка Тетерникова Маргарита Павловна имеет сберегательный накопительный пополняемый счет в Сбербанке России, в настоящий момент сумма вклада составляет 50000244,45 (пятьдесят миллионов двести сорок четыре) рубля 45 копеек.
Ежегодные перечисления в сумме 500000 (пятьсот тысяч) рублей 00 копеек на вклад гр. Тетерниковой осуществляется со счета благотворительного фонда Fondation Reyeler, Базель, Швейцария. Перечисления производятся каждый год 17 января.
Также гр. Тетерникова М. П. имеет открытый банковский счет на предъявителя в Buterfieldg Bank, острова Кайман, Джорджтаун. Размер и периодичность вкладов выясняется.
Исполнитель: Фролов П. Е. тел. доб. 114»
— Вот спасибочко, Сергей Владимирович, вот уважили, — подскочила я со стула и хотела уже выскочить вон из кабинета, но вопрос генерала догнал меня уже в дверях.
— Ты куда это собралась?
— Тетерникову колоть! — выпалила я и тут же прикусила язык.
— Подожди. Во-первых, с Днем милиции тебя, — улыбнулся Тарасов и протянул мне красную коробочку перевязанную алой ленточкой, — подожди не торопись, присядь.
— Спасибо, — проговорила я и присела на краешек стула. Переход генерала на «ты» теперь уже точно не сулил мне вкусняшек.
— Во-вторых, когда ты уже отвыкнешь от этого своего ментовского сленга? Твой отец был бы жив со стыда бы за дочурку сгорел. Следи за своей речью. Такая красивая девушка и «колоть», ну куда это годиться? И в-третьих, что предъявлять думаешь? — хитро прищурился генерал.
Отвечать я не спешила. Взяла на минуту тайм-аут и сделала вид, что задумалась. Сама знала, что на одном счете на Каймановых островах далеко не уедешь. Да и российский счет с любыми суммами никому сейчас иметь не запрещается. Если, конечно нет проблем с налоговой. Жидковатая позиция следствия то есть моя, мне уже совсем не нравилась. К тому же генерал сидел и смотрел на меня пристально, как председатель экзаменационной комиссии.
— Ладно, — смилостивился генерал, — не буду тебя томить, достал из папки еще лист и протянул мне.
«Комитет государственной безопасности СССР
18 мая 1986 года
Ориентировка: за пособничество немецко-фашистским оккупантам в лагере Берген — Бельзен органами КГБ СССР разыскивается:
Рассказова Мария Дмитриевна, 1918 года рождения, по матери Луц.
Рассказова М. Н. дала добровольное согласие на сотрудничество с немецкими захватчиками. Последний раз ее видели концентрационном лагере Берген-Бельзен, неподалеку от города Целле. Освобождена британскими войсками в середине апреля 1945 года…»
Я посмотрела на генерала с благодарностью, он усмехнулся и произнес:
— А теперь — вишенка на торте, — с этими словами он положил на стол и подтолкнул мне 2 фотографии. Они проскользили по поверхности стола и упали мне на колени. Я подняла фото. На меня с мутной черно — белой фотографии смотрела молодая Тетерников Маргарита Петровна. А на второй — в полосатой робе в анфас и профиль была изображена незнакомая мне девушка с безразличным взглядом потухших глаз на миловидном, но худом изможденном лице.
— Товарищ генерал, я так понимаю, на большом фото — Тетерникова, тогда кто на втором?
— Настоящая Рассказова. Вот она-то и умерла в лагпункте Мыюта, а похоронили ее уже под именем Федоровой. Вот так-то. Теперь поняла?
Голова у меня тотчас пошла кругом. Мысли спутались, взгляд метался с одной фотографии на другую, но основная мысль, билась в голове и никак не хотела оформляться. Я беспомощно посмотрела на Тарасова, чувствуя, что еще немного и разревусь. — Я выбираю звонок другу, — пошутила я, разведя руками и чувствуя, что глаза у меня уже на мокром месте.
— Ну тогда, друг предлагает тебе еще одну вишенку на торт, но уже последнюю, не обессудь.
— Что-то торт у нас получается исключительно вишневый, — попробовала пошутить я.
— Ладно, держи последнюю подсказку. Честно говоря, думал ты после первой фотографии догадаешься. — И протянул мне фотографию молодой девушки в полосатой арестантской робе, снятой на стуле тоже в анфас и профиль. Эту девушку я определенно знала, что-то неуловимо знакомое было в этом грустном, некогда красивом девичьем лице. Но на фото внизу корявым почерком значилось: Федорова М. Д… И вдруг меня пробило, конечно же это тоже Тетерникова! — я подняла лицо на генерала и, набрав полную грудь воздуха, выдала:
— Тетерникова!
— Молодец. Снимок из личного дела заключенного на Федорову. Хорошо поработали местные опера. Творчески подошли, не шаблонно. Думаю просить их руководство о поощрении. Ты не против?
— Да что вы, товарищ генерал, конечно поощряйте. Вы даже не представляете! Как гора с плеч! А то я всю голову сломала. А тут вона что, как говорит один мой сосед по даче.
— Ростова, я вчера договорился по вашей просьбе с доцентом кафедры Аэродинамики летательных аппаратов Московского авиационного института Бочаровым Максимом Ивановичем — он готов с вами встретиться и дать консультацию.
— Вот спасибочко, товарищ генерал! — Воскликнула я, — а я уже думала вы позабыли.
Генерал укоризненно смерил меня взглядом и продолжил:
— Во-первых, Ростова, вам пора давно запомнить, что я никогда и ничего не забываю, а во-вторых, Максим Иванович будет ждать вас завтра утром на площадке перед ДК МАИ, на Дубосековской, ну вы, Ростова, знаете. В 8.00 часов. У них там какое-то мероприятие. В общем, он мне обещал выделить для вас время.
Бочаров оказался довольно модным мужчиной средних лет, высокого роста, немного полноватым, с густой черной как смоль курчавой шевелюрой на голове. Его и без того слегка смуглое лицо оттеняла бородка а ля Че Гевара и коротко подстриженные усы. В купе с кожаной курткой на металлических заклепках, тонкими кожаными штанами и сапожками-казаками он смотрелся весьма брутально и больше напоминал рокера, чем доцента такой серьезной кафедры.
— Генерал просил меня ответить на все ваши вопросы, но сразу хочу пояснить, что некоторые научные темы нашего, теперь уже университета, являются секретными. Так что не обессудьте — без соответствующего допуска…
— Полноте, Максим Иванович, я ни в коей мере не собираюсь посягать на ваши военные секреты. Мне нужна консультация чисто на бытовом уровне без формул и прочих математических выкладок. Представьте, что вы просто выступаете с лекцией, ну скажем перед восьмиклассниками нашей, я кивнула на стоящее напротив ДК МАИ пятиэтажное здание школы.
— Как, вы тоже учились в 82-й испанской спецшколе? — обрадовался ученый. — А я ее окончил в 1988-м.
— Значит, я немного старше вас. Я выпустилась в 85-ом. Странно я совсем вас не помню.
— Ничего удивительного, — улыбнулся Бочаров, — вы ведь наверняка, как и все наши девчонки, предпочитали ребят старшеклассников. Где уж вам было запомнить мелюзгу из младших классов. А я вот вас вспомнил. Вы почти не изменились.
— Спасибо. Но внешние метаморфозы, как естественный процесс старения это полбеды, а вот внутренние…
— А, вы — философ, Наталья…
— Просто Наташа. — поспешила я на помощь, — мы же почти ровесники, к чему эти условности. Предлагаю перейти на «ты».
— О'кей! — Легко согласился Бочаров. — Итак, что вас интересует? Говорите, как есть, а я уже сам сформулирую для себя вопрос так, чтобы ответ на него был… — Максим Иванович замолчал, подыскивая нужное слово, — скажем так, научно-популярным. Договорились?
— Договорились. Скажите в СССР занимались разработкой самолета-невидимки?
— Конечно. Еще в тридцатые годы этой проблемой вплотную занимались. Радиолокационные станции, а правильнее будет сказать радиоулавливатели самолетов появились в СССР еще до войны. Первая созданная система «Прожзвук» была малоэффективной, так как определяла направление шума двигателя самолета и передавала информацию на прожекторную станцию — ПРС. Если была облачная погода то прожекторы просто не находили самолеты противника. Работы над созданием более совершенных радиоулавливателей РУС начались в СССР еще 1933 году, а 3 января 1934 года в Галерном порту Ленинграда был проведен эксперимент в котором впервые по отраженным радиоволнам был обнаружен летящий самолет…
— Ради бога извините, Максим Иванович, сама виновата, не смогла корректно сформулировать вопрос. Меня интересует велись ли работы по созданию самолета-невидимки в прямом смысле. Невидимки. Понимаете?
Бочаров минуты две молча рассматривал меня, вероятно пытаясь сообразить, как эта ненормальная, то есть я, оказалась на воле. А потом, видимо так и не определившись, что со мной делать дальше — просто прогнать или все же позвонить в службу «03», спросил:
— Вы, вероятно, имеете в виду самолет невидимый для наблюдателя?
— В точку, — облегченно вздохнула я. — Видите ли Максим, меня интересует, не столько секретные разработки вашего института, сколько сам принцип: можно или нет сделать такой самолет?
— Ну, вообще-то, насколько я знаю, в тридцатые годы были проведены испытания такого самолета на базе спортивного моноплана АИР 3. Но работы быстро свернули, как не перспективные.
— Почему?
— Потому что материал, которым был покрыт фюзеляж самолета быстро приходил в негодность. Я точно не знаю, но там использовали что-то типа целлулоида, покрытого амальгамой. Как-то так. И потом, повторюсь — приоритетное направление имело создание самолета невидимого для локаторов, потому что скорости у самолетов росли, высота полетов тоже и невидимость самолета для человеческого глаза, скажем на расстоянии даже километра от земли решающего значения уже не имела.
— А что делают для незаметности самолета сейчас?
— Сейчас объясню. Простой пример: если бросить в стену теннисный мячик, он отскочит и вернётся обратно. Так же и сигнал РЛС отражается от самолёта и возвращается на приёмную антенну — самолёт обнаружен. Если же у стенки есть угловые или наклонные грани и они ориентированы в разные стороны, то мячик отскочит куда угодно, но назад не вернётся — сигнал потерян. Кстати, на этом принципе основаны американские самолеты, сдела