ной щепке.
— Твой ночной гость был силен. Взгляни на эти борозды в дереве. Такие сделаешь только когтями или, может, очень острым ножом, но никак не кулаком. И сюда еще посмотри, — Рэнди указала на медную ручку, валявшуюся рядом с дверью. Уилли нагнулся, желая поднять предмет, но Рэнди остановила его, схватив за руку.
— Не прикасайся, а только смотри. Уилли, встав на одно колено, разглядел на ручке зазубрины и глубокие царапины.
— Повреждения нанесены чем-то острым и очень твердым, — заметила Рэнди, поднимаясь на ноги. — Откуда раздались первые звуки, которые ты услышал ночью? Уилли, немного подумав, ответил:
— Никак не соображу. Вроде бы с противоположного от лестницы конца коридора.
Рэнди, пройдя по коридору, убедилась, что все двери закрыты. Затем, вернувшись, она осмотрела балясины перил и пошла вдоль коридора обратно, открывая и закрывая двери по сторонам.
— Уилли, подойди сюда, — позвала она, распахивая четвертую дверь.
Уилли быстро приблизился. Дверная ручка с наружной стороны выглядела нормально, а изнутри имела такие же царапины, как и в спальне.
— Но это же туалет! — воскликнул Уилли в ужасе. — Неужели убийца и вправду просочился ко мне через канализацию?
— Убийца, скорее всего, действительно вышел из этой двери, а вот насчет канализации пока ничего не известно, — заметила Рэнди, внимательно оглядывая небольшое помещение.
Комната эта мало изменилась с тех времен, когда двухэтажный дом был действующей пивоварней, а на втором его этаже располагались конторы. Смотреть здесь, в общем-то, было особенно не на что: два унитаза, два писсуара, две раковины, над ними — медная полочка с туалетными принадлежностями, еще выше на стене — большое прямоугольное зеркало в раме. И никакого окна, пусть даже крошечного. Послышался свист закипевшего чайника, и друзья прошли в гостиную.
— Джоан Соренсон погибла за запертой дверью, и Зоуи была убита почти бесшумно, так что ничего не услышала спавшая в соседней комнате сестра, — задумчиво произнесла Рэнди.
— Чертов маньяк приходит, куда ему захочется и когда ему захочется, — пробормотал Уилли. От этой мысли по спине его побежали мурашки, и, вздрогнув, он оглянулся назад. Конечно же, кроме Рэнди, он никого не увидел.
— Не согласна с тобой, — заявила Рэнди. — В квартирах Соренсон и Андерс действительно не обнаружено никаких следов взлома, будто убийца появился там по мановению волшебной палочки, но в твоем доме его остановила самая обычная дверь, запертая на ключ.
— Не остановила, а лишь слегка задержала, — поправил ее Уилли, наполняя заварочный чайник. Руки его слегка подрагивали.
— А как, по-твоему, убийце удалось настичь именно ту из сестер Андерс, которую он наметил в жертву? — спросила как бы невзначай Рэнди. Уилли замер с чайником в руке:
— Что ты имеешь в виду?
— Как что? Сестры-близнецы были похожи как две капли воды — не различить. Расположение их спален преступник вряд ли знал. Так вот, был ли какой-то внутренний признак, позволивший убийце безошибочно выбрать одну из девушек, даже не разбудив другую. Иными словами, убил ли он оборотня?
— И да, и нет, — с неохотой ответил Уилли. — Дело в том, что обе сестры страдали ликантропией. А как ты догадалась, что убийца преследует именно ликантропов?
— По серебряным кандалам, которые оставили ожоги на теле Зоуи. — В голове Рэнди один за другим стали складываться куски головоломки, и она принялась излагать Уилли свою гипотезу: — И Джоан Соренсон тоже была оборотнем. И калекой… Но только как человек, а после трансформации ее тело действовало исправно. Поэтому-то преступник сковал ей не только руки, но и ноги. Непонятно все же, почему убийца расправился лишь с одной сестрой Андерс, — Рэнди в недоумении посмотрела на Уилли, — А ты уверен, что они обе были оборотнями?
— Ликантропами, — в очередной раз поправил Уилли. — Да, уверен. Когда они перевоплощались в волков, то различить их становилось еще труднее. По крайней мере, в человеческом обличье они носили разную одежду: Эми отдавала предпочтение белым тканям, а Зоуи вечно рядилась в кожу и замшу.
На кофейном столике стоял стеклянный поднос с самыми разными пилюлями: от головной боли, астмы и прочих недугов. Уилли зачерпнул пригоршню таблеток, забросил их в рот и проглотил, не запивая.
— Послушай, Уилли, — сказала Рэнди, — по-моему, сейчас самое время выложить все карты на стол. Уилли сразу понял, к чему она клонит.
— Рэнди, дорогая, если бы я знал, кто убил твоего отца, то давным-давно сказал бы тебе. Поверь, мне это неизвестно. И, прошу меня простить, я вообще мало задумывался над этой историей.
— Не увиливай от ответа, Уилли. Моего отца убил оборотень, а ты тоже относишься к этому племени и потому не можешь оставаться в полном неведении.
— Замени слово «оборотень» на слово «еврей», «диабетик» или «лысый» и подумай, что получится. Ведь ты же не считаешь, что один лысый посвящен во все тайны другого на том лишь основании, что у обоих не хватает волос на голове? Так и с оборотнями. Да, твоего отца, скорее всего, убил оборотень, свидетельством тому — пустой пистолет и растерзанное тело, но раз ты это поняла, то постарайся уяснить и другое: просто оборотень и оборотень, который совершил убийство, — не одно и то же.
— А как много таких, как ты? — спросила Рэнди недоверчиво.
— Провалиться мне на этом месте, если знаю. Ты что же думаешь, мы сбиваемся в стаю, как только взойдет полная луна? Конечно, я всех ликантропов не знаю, мне известно лишь, что чистокровных осталось совсем немного. Однако полукровок вроде меня и незаконнорожденных отпрысков древних родов в городе наберется порядком. Надо учесть, что трансформировать свое тело может не каждый из нас. И еще я слышал о тех, кто, однажды превратившись в юлка, не смог потом вернуть себе человеческий облик. К тому же ликантропия не всем достается по наследству, иные ее обретают, ну как Джоан.
— А разве Джоан отличалась от тебя и тебе подобных? — удивилась Рэнди. Уилли тяжело вздохнул.
— Ну ты же смотрела кино и знаешь: укушенный оборотнем сам со временем становится оборотнем. — Рэнди кивнула, и Уилли продолжал: — Так вот, такое действительно случается, хотя и нечасто, особенно в наше время. Сейчас укушенный немедленно несется в больницу, там ему тщательно промывают рану, делают укол от бешенства, вводят в организм пенициллин и еще черт знает какие медикаменты, и укус проходит без последствий.
Уилли, замолчав, вгляделся в прекрасные глаза Рэнди; его охватили сомнения: сможет ли эта женщина понять его?
— Джоан была такой красивой, такой молодой, что мое сердце обливалось кровью, когда я видел ее в инвалидной коляске. Однажды она призналась мне, что очень сожалеет о тому что ей уже не дано познать радость любви. Ведь в аварию она попала, будучи девственницей. Помнится, тем вечером мы с ней изрядно выпили, она расплакалась, и… Ну, в общем, я рассказал ей о себе и о своих способностях. Она, конечно, не поверила ни единому слову, и тогда у нее на глазах я превратился в волка и укусил ее за ногу. Боли в ноге она не почувствовала, хотя зубы вошли глубоко: потом мне пришлось лечить ее раны. Конечно, никаких лекарств и вакцин я не использовал. Через несколько дней у Джоан началась лихорадка, а нога почернела и распухла. Я уже начал опасаться за жизнь девушки, но вскоре жар спал. У Джоан началась новая жизнь, правда, я после того случая дал себе зарок никогда впредь не проделывать подобных экспериментов.
— Так вы с Джоан были не просто друзьями, — сообразила Рэнди. — Вы были любовниками.
— Верно, — подтвердил Уилли, — когда она превращалась в волка.
— А в человеческом обличье она так и осталась калекой, — сказала Рэнди.
— Да, так и осталась калекой.
— Уилли, а тебе нравится быть оборотнем?
— Ликантропом, — Уилли молча осмотрел свои пальцы с явными следами ожогов, затем, вздохнув, заговорил: — Раза два, когда меня особенно сильно скручивал приступ астмы, моя способность спасала мне жизнь. И еще, когда я нахожусь в обличье волка, то почти любые, даже самые серьезные раны и болезни излечиваются с фантастической скоростью. Нравится ли мне быть таким, каков я есть? Наверное, не больше и не меньше, чем тебе — быть женщиной. Рэнди пересекла гостиную и, остановившись у окна, вгляделась в гладь реки.
— За последние дни я узнала такое, что голова идет кругом, — призналась она. — Мой друг, которого я знаю многие годы, оказывается оборотнем. К тому же оборотнями, которым место только в кино да в книгах, кишит весь город. И еще. Кто-то или что-то убивает их и сдирает с них кожу. Волнует ли меня это? А почему это вообще должно меня волновать? — Рэнди провела рукой по волосам. — Но раз существуют оборотни, то совершенно ясно, что Рой Хелендер не убивал детей. Мой отец знал это и продолжал следствие. Потому-то истинный убийца заманил его ночью на скотобойню и растерзал… Но затем я снова смотрю на тебя. — Она отвернулась от окна и посмотрела Уилли в глаза, — И, черт возьми, я вижу перед собой прежнего друга! Казалось, Рэнди готова расплакаться. Этого еще не хватало Уилли.
— Помнишь, — поспешно сказал он, — вначале ты отказывалась работать в моем отделе потому, что считала всех сборщиков долгов негодяями? Но потом ты поняла, что была не права.
— Помню, — призналась Рэнди.
— Так вот, то же и с ликантропами. Да, мы превращаемся в волков, в хищников, но это не значит, что, «облачившись» в шкуру, мы начинаем жаждать крови, да еще человечьей. Внутри-то мы прежние. А если среди нас есть убийца, то это — закоренелый преступник, наклонности которого не зависят от его ипостаси. Рэнди отошла от окна и села за стол.
— Бездоказательно, хотя и логично.
— Знаешь, я не только умен, но еще и хорош в постели, — заметил Уилли. На лице Рэнди промелькнула тень улыбки.
— Не мели попусту языком, — посоветовала она. — Лучше выкладывай все, что тебе известно об убийцах.
— Джонатан рассказывал мне древнюю легенду, — немного подумав, признался Уилли.