Агни прославляет союз Отца и дочери. Но Дикий Лучник, Рудра-Агни, делает своей мишенью невоздержанность Отца, которая заставляет того пролить в творение субстанцию Непроявленного. Рудра мстит за насилие над Непро-явленным, за его нарушение. Рудра-Огонь и Лучник — это Повелитель Йоги и Страж Непроявленного. Но все же семя Владыки Созданий падает на землю.
Соединение Отца и дочери присуще изначальной сцене, разыгрывается ли она в декорациях ритуального жертвоприношения или в пустыне первого рассвета мироздания. В ритуальном обрамлении вопрос об инцесте как о чем-то аномальном и неблагопристойном не поднимается. Совсем напротив, соитие Отца и дочери — самое сердце ритуала, проводимого во благо мира. Агни, жертвенный огонь, действовал во благо человечества, ради его появления в этом мире. Агни-Рудра, с другой стороны, был возмущен. Он нацелил свою огненную стрелу на Отца — не потому, что тот совокуплялся именно с дочерью, но потому, что в акте порождения расходовалась субстанция Непроявленного. Рудра действовал как страж и мститель Непроявленного и метафизической целостности; Агни — страж Риты, космического порядка в творении, а также человеческой жизни, находящейся в согласии с этим порядком. Хотя и единые по природе, Агни и Рудра противоположны своей направленностью: в ведении Агни находится жизнь человека, в ведении Рудры — свобода от жизненных обстоятельств и условностей, воссоединение с Абсолютом, каков он был и есть от начала творения.
Агни — первенец Риты в первой кальпе 68, однако он также «рожден из чрева Асуры»69, древнего божества. У Агни много рождений70, хотя поистине он «всегда дитя самого себя» — огонь рождается от огня. Генеалогия огня, непрерывающаяся во времени, пронизывает все формы жизни. Используя антропоморфные термины, она приписывает Агни в качестве трех матерей 71 три мира — небесный, земной и промежуточный72. Это места его происхождения, или, скорее, проявления. Подобным же образом о Рудре говорится как о Трьамбаке, «имеющем трех матерей»73. Он проявляется во всей Вселенной. Семейные и половые отношения часто хороши в качестве метафор, они вызывают образы яркие и биологически убедительные. Хотя Агни — сын трех матерей, он также «рожден из чрева Асуры». Последнее место рождения, более неясное и загадочное, чем материнское лоно, лежит за пределами трех миров. Агни — отец богов, и в то же время их сын74. Посредничество богов здесь только подтверждает, что Агни — всегда порождение самого себя. Эти многообразные метафоры не имеют социального или нравственного оттенка. Отношения передаются как антропоморфными, так и териоморфными образами. Совокупление создателя с его ипостасью, его собственной дочерью, следует понимать на метафизическом уровне. Если изображение териоморфно, две антилопы убеждены в том, что они находятся в состоянии благодати. В то время как в мире дискурса Агни генеалогически порождает самого себя, онтологически и в его териоморф-ном образе он есть «бык, который также корова» 75. Агни целостен в своей непосредственной дуальности женского и мужского, и в этой целостности бытия Агни ближе всего к совершенству той неопределимой полноты, которая пребывала до того, как Агни или что-либо еще было рождено или проявилось.
Символ быка, который есть также корова, — одна из высших метафор, рожденная там, где заканчивается мир мысли и образа и начинается запредельное творению царство невыразимого в его неизмеримости76. Двуполый Агни, вечное дитя самого себя, обновляет себя в каждой искре жизни, в каждой ее форме от эона к эону.
Единовременно только одну из высших метафор зрит провидец там, где мир форм и образов граничит с невыразимым 77. В этом символе раскрываются тайны творения. Каждый символ на границе мира мыслей и образов — это ключ и пароль, позволяющий проникнуть за пределы, в космос. Понятый интеллектуально, знак Агни сияет светом первенца космического порядка, Риты. Этот символ отражает принцип порядка, действующий в универсуме и в человеке. Воспринимаемый в духе целостности, высший символ Агни предстает в образе быка-коровы, двуполого единства когнитивной и жизненной тотальности, самодостаточной, чреватой возможностями порождения.
В мифе Рудры-Шивы бык-корова, териоморф Агни, появляется в связи с Шивой Ардханаришварой, андрогином78. Этот антропоморфный, сочетающий полярность полов образ — тоже символ целостности, но не столь грандиозный. Андрогинный образ остается высшим символом творческого огня, присутствующего в мифе Рудры-Шивы.
Огненный миф Рудры-Шивы использует весь диапазон оттенков пламени, все его возможности и фазы, от великого пожара до легкого свечения. Что касается Агни и Рудры, чьи энергии сотрудничают, иногда вплоть до отождествления, Агни из них перворожденный, и их роли не всегда взаимозаменяемы. Агни действует в Рудре, но Рудра превосходит его своим накалом. Он — жар Агни. Рудра как таковой — «царь жертвоприношений»79, жрец обоих миров 80 и «исполнитель жертвоприношений»81. Рудра, не играя жреческой роли Агни, превосходит его и превознесен над Агни, верховным жрецом. Парадоксальным образом, Агни восхваляется как Рудра жертвоприношений82. Свое вознесенное положение Рудра не сохраняет: рассказы о его унижении или самоуничижении и даже отлучении от жертвоприношений варьировались и повторялись в Риг-веде чаще, чем эти восхваления.
Боги облекли Агни своим доверием. Однажды, вступив в распрю с Асурами (повод к которому всегда имелся), они сдали на хранение Агни все свои сокровища. Когда боги, одержав победу, пожелали получить их обратно, оказалось, что Агни прихватил богатства и удрал. Боги настигли его, намереваясь вернуть свои сокровища силой. Агни возопил (arodit). С тех пор Агни стал зваться Рудрой83. Есть и совершенно иной контекст получения Рудрой этого имени, основанный на той же популярной этимологии. Только что рожденный, безымянный, он не был свободен от зла и кричал как младенец, — потому его так и назвали84. Или просто Рудра получил это имя из-за того, что издавал рев85.
История Тайттпирия-самхиты 86 фокусирует внимание на Агни в момент его слабости. В этой версии его уход был не простительным бегством от монотонности службы, а бегством вора. Он предал доверие богов и не нашел лучшего способа умиротворить их, чем плач. Так он получил имя Рудры, или стал Рудрой. Рудра появляется здесь как униженный Агни, или как Агни, освободившийся от своего унижения, тогда как в других местах он превознесен над Агни. Традиция колеблется в оценке величия этих двух богов, близких друг другу. В Агни, Огне, нет свирепого пыла Неистового Бога, Рудры, который является устрашающей формой Агни87.
5. МСТИТЕЛЬ
Рудра в ведическом мифе об изначальном охотнике и мстителе предстает в своей йогической мощи. Он пускает стрелу против хода событий в космической драме, которые он, в качестве Огня, и направил, приготовив семя для Отца и воспламенив в Отце любовную страсть. Когда Небесный Отец простерся над первой зарей мироздания и его семя начало истекать, целостность, пребывавшая до начала вещей, была прорвана. Вечность, приняв облик времени, проистекла в мир случайности, где заалевшая Заря стала свидетелем падения на землю семени Праджапати, когда он отпрянул от нее. В миг прикосновения семени к земле должны были появиться создания от изначального и частично неудавшегося акта Небесного Отца. Когда семя Владыки Созданий коснулось земли, оно стало озером огня88.
Роль Отца была рискованной. Напуганный охотником, он просил Рудру о пощаде и сделал его Владыкой Животных (Пашупати)89. Отец нарушил состояние целостности, пребывавшей до падения семени. Это состояние, превосходящее все средства выражения, оно неописуемо и недоступно чувствам. Оно — «ни небытие, ни бытие»90. Это все, что может быть сказано о нем, но также говорится, что оно есть «небытие и бытие»91, и что в первую эпоху богов бытие вышло из небытия92. Именно тогда неопределимая целостность тотального отсутствия (или тотального присутствия) бытия и небытия отступила и воздвигся экран, на котором виднеются величественные фигуры богов и их деяния. Состояние «ни небытия, ни бытия», или в то же время «небытия и бытия», находится вне сферы мысли. Это полнота, которая не поддается определению (о-предел-ению), ибо не имеет пределов. Но это не хаос; сказано, что «тьма, покрытая тьмой» существовала до появления упорядоченного универсума93. В этой докосмической, досознательной тотальности содержится все, включая сознание и пустоту. В метафизическом аспекте она не могла исчезнуть или измениться, когда начал существовать космос, ибо она не подчинена времени. В плане же мифическом целостность была повреждена. В мистическом аспекте ее безымянная полнота доступна восприятию исключительно в состоянии самадхи — на высшей ступени йоги, ведущей к мокше (moksa), тотальному освобождению от ограничений. Слова, такие как «полнота», «тотальность», «целостность», используются здесь лишь как символы Непроявленного.
Рудра, страж Непроявленного, неопределимой трансцендентной полноты, мстил за нарушение целостности, за низведение ее субстанции, семени, «небесной Сомы»94, в космос. Стрела его угрожала появлению жизни, и она прервала акт порождения Отца, Владыки Созданий, акт невоздержанности sub specie aeternitatis*. Рудра — Господь Йоги и самодостаточности.
Рудра, свирепый бог, — мститель, чья стрела никогда не летит мимо цели. Творение как порождение нарушает целостность, полноту, пребывавшую до начала жизни. Неистовый Лучник подкрадывается к своей жертве. Как Великий Йог, он — сознание, он — тот, кто сознает Непро-явленную полноту. Жестокий и неистовый, он — Рудра; спокойный и благостный, он — Шива. Таковы его действия
Sub specie aeternitatis (лат.) — с точки зрения вечности. —Прим, пер.