141. Она добавила, что сам Дакша во время этого жертвоприношения будет убит ее господином, Махадевой. Он родится вновь как сын десяти Прачетасов, не брахманом, а кшатрием142. Тут вызванное гневом помрачение ума Дакши исчезло, и он увидел Сати как Мать Мира и стал молить ее не отвергать его. Он понял, что она не изменит своего решения, и был в отчаянии. Страшась потерять ее, он спросил, где он сможет найти ее вновь143. Сати утешила его, сказав, что «ее можно найти в любое время, в любом месте, в каждом существе. Нет ничего во вселенной, в чем ее нельзя было бы найти»144.
Она замолчала и успокоилась. Опустившись на землю, она начала медитировать на Шиву, контролируя свое дыхание. Внутренний йогический огонь охватил ее тело. На земле остался только пепел145.
d. Страдания Шивы и Якша Панчалика
Когда Шива узнал о смерти Сати, он вырвал пучок своих спутанных волос и забросил их на вершину горы. От его дыхания родилась лихорадка146.
Шива направился к дому Дакши и, после того как разрушил жертвоприношение, согласился оживить Дакшу и других, но только у Дакши впредь будет козлиная голова147; в другом варианте он проклял Дакшу родиться в семье кшатриев и зачать сына со своей собственной дочерью148. Рождение посредством соединения полов началось с появления Дакши в качестве сына Прачетасов149. Шива дал выход своему гневу в проклятиях, адресованных Дак-ше, сыну Брахмы (Праджапати): Дакша должен совершить инцест, пародию на изначальное символическое насилие Праджапати над Непроявленным.
Когда Шива примчался туда, где Сати предала себя огню гнева, он покрыл свое тело оставшимся от нее пеплом. Обезумевший от боли, он бродил по стране 15°. Или, согласно тантрической традиции, любимое им тело еще находилось там, где Сати его оставила. Шива, неистовствуя в безграничной скорби, обнимал мертвое тело, и его горячие слезы прожигали землю. Боги просили Шанаишчару, планету Сатурн, подержать слезы Шивы, но он не смог удержать их151. Шива поднял безжизненное тело Сати и, положив его на плечи и на голову, начал танцевать. Его руки ударяли по различным сферам. Копна его волос разметала звезды. Дрожала земля, когда Шива танцевал как сумасшедший, наращивая скорость. Ритм танца Тандава был искажен смертью, любовью и отчаянием. Боги желали прекратить этот оргиастичный танец, и Вишну придумал, как это сделать: пока Шива танцевал, тело Сати становилось все легче — он не сразу заметил, как оно стало распадаться. Диск Вишну отрезал от него по кусочку каждый раз, когда Шива ступал ногой на землю. Так Шива растерял все тело Сати и увидел, что ее йони упало в Камарупу и прошло в нижние миры. Потрясенный, Шива обернулся горой, и в форме каменного лингама стал поддерживать йони. Где бы ни упала часть тела Сати, там поднимался лингам152. Вишну сохранил землю от сотрясения и разрушения танцем охваченного страстью Шивы, и Шива успокоился, хотя горе не оставило его.
Он в душе отверг Сати, когда она жила с ним. Она вновь обрела его в огне своего самопожертвования. Теряя этот последний ощутимый остаток ее существования, он цеплялся за ее обожженное мертвое тело, и обратился к камню, чтобы найти постоянное единение с ней в символизирующих его и ее формах — в лингаме и йони. Но этот вечный символ его бытия в тантрической версии мифа стал манифестацией иного типа, чем предпринятая им в божественной драме, где он чувствовал и вел себя как человек, в то же время оставаясь богом. В этой форме он скорбел о Сати, блуждая будто бы в поисках ее. Таким его увидел Кама. Пять стрел Камы, возможно, и не попали в Шиву той гималайской весной, когда Сати жила с ним, но сейчас стрела безумия пронзила Шиву, и он сошел с ума153. Убитый горем, он блуждал по лесам и упал в реку. Вода вскипела от его жара и почернела. С тех пор воды реки Ямуны остаются черными154. Но Шива блуждал в полянам, вдоль рек, не осознавая себя. Он пел, выл, плакал, скорбел о Сати, мечтал о ней. В своих видениях он просил ее вернуться к нему. Когда он со стоном очнулся от миража, Кама вновь пронзил его155. Пораженный стрелами «Безумия» (unmada) и «Страдания» (santapana) Шива заметил Якшу Панчали-ку, сына Куберы, и перенес на Панчалику свое безумие, страдание и состояние сна, прострации (vijrmbhana), ибо он знал, что Панчалика способен вынести эту скорбь156. Панчалика взял ее на себя, и Шива дал ему благословение, что «кто бы ни увидел его в месяц чайтра, прикоснулся или поклонился ему с преданностью, будь то старик, ребенок, юноша или женщина, сойдет с ума. О Якша, они будут петь, танцевать, наслаждаться и играть на своих инструментах»157. Даже если они будут веселиться перед Панчаликой, они получат магические силы 158. Весной, в месяц Чайтра, магия Якши Панчалики начала действовать. Ужасный, безумный, скорбный танец Шивы с Сати на плечах преобразился, словно от магического прикосновения Якши; безумие Шивы превратилось в счастье людей, танцующих, поющих в присутствии Шивы, соприкоснувшихся с Якшей. Таким образом, они, сами того не осознавая, празднуют годовщину свадьбы Господа Шивы. Сати, невеста бога, присутствует в них, как и во всех существах, после своей смерти159.
Когда Шива и Сати переживали весну своей любви, Великий Бог, будучи ее нежным наставником, посвящал свою возлюбленную в то, что было ей доступно, открывал ей принципы жизни и передавал ощущение высшей реальности. Ранее, в видении, медитируя на него, она узрела его в божественном сиянии; на свадьбе она увидела его таким, как в видении, в сверкающих украшениях жениха. Все устрашающее в своем облике охотника и йога Шива укрыл за ослепительным великолепием. Она не должна была знать его в его ужасном обличье, хотя на жертвоприношении в Праяге Дакша проклинал его в присутствии Сати. Ее бог и супруг был ее нежным, игривым наставником. Он ожидал, что ее доверие к нему будет непоколебимым. Когда же она усомнилась в его словах, он покинул ее в душе, но отвлек ее внимание, рассказывая занимательные истории. Ей не хватило преданности, хотя она слушала рассуждения Шивы о преданности (bhakti), легком и приятном пути для живущих в Кали-югу. Но эта эпоха еще не наступила, и Сати не применила к себе наставления
Шивы. Ее сознание было окутано мраком, как и ее тело, подобное телу Космической Богини, воплощением которой она была. Вплоть до момента, когда она усомнилась в Шиве — и, поняв, что Шива сказал ей правду, вернулась к нему, — он любил ее так нежно, что, казалось, она вошла в его плоть, словно еще пребывала в Ардханаришваре. Шива в душе покинул ее лишь для того, чтобы после утраты еще сильнее любить ту, что, хотя и в гневе, пожертвовала собой во имя любви к нему. Жертва освятила юную дочь Дакши. Шива, безумно страдающий, тосковал по телесной близости с ней. Во сне и наяву он мечтал о ней, молился ей, «постоянно слышал, видел, осязал, восхвалял и обнимал»160. Она была истинной любовью Йога, который не позволял проливаться семени. Их брак послужил цели Брахмы так же мало, как Шива, ставший Стхану или погрузившийся в воду.
Шива передал свою скорбь Якше Панчалике, который станет заражать веселостью, пляской и музыкой любого, кто соприкоснется с ним весной, в месяц Чайтра.
Шива перенес бремя своих страданий на Якшу Пан-чалику. Якша вынужден был принять его. Весной, в месяц Чайтра, алхимией природы якши и взглядом, касанием или преданностью человеческого существа скорбь Шивы будет превращена в веселье, танец и музыку. Боль и страсть Великого Бога, пропущенная сквозь природу якши, к которой кто-либо прикоснется, обернется радостью и творчеством. Весеннее неистовство, передаваемое Як-шей Панчаликой, укорененное в горе и страсти Великого Бога, вдохновило местный праздник в стране Панчалов, предоставляющий человеку возможность интимной близости с божеством. Затем Шива отправил Панчалику нести во все страны весеннее чудо. Сам же Шива отправился к югу, но, не избавившись и там от преследований Камы, укрылся в Деодаровом лесу161.
а. Разрушение жертвоприношения
Потрясенный известием о смерти Сати, Шива вырвал у себя клок волос. Когда он зашвырнул его на вершину горы, послышался страшный взрыв. Пучок спутанных волос оказался расщеплен пополам. Из одной половины появился Ви-рабхадра162, из другой — Махакали163. Эта ужасная богиня была женским двойником Вирабхадры. В другом месте, однако, говорится, что Вирабхадра был сотворен из брови Шивы164, а Бхадракали рождена из гнева Великой Богини в тот же миг, когда Вирабхадра родился из гнева Рудры165. Вирабхадра, рожденный из волос Шивы или из его уст166, обладал, подобно Пуруше Ригведы, гигантским телом, великой мощью и сиянием 167. Подобно Пуруше, божественному человеку, он имел тысячи голов, глаз, ног168, а также торчащие изо рта ужасные клыки169 и много оружия170. Размером он был с гору, весь объят пламенем, с клыков капала кровь. На голове он носил цветочную гирлянду и растущий месяц. Он был обвит змеями, одет в шкуры тигра и льва, умащен мазями и украшен драгоценностями. В гневе он вращал глазами. Он иногда танцевал, иногда говорил сладкоречиво или усердно медитировал. Короче говоря, вид его был обманчив, облик чудовищного демона скрывал его истинную природу, исполненную мудрости, отрешенности, аскетизма, терпения, самодостаточности, правдивости, силы духа, владения собой и самопознания171. Он весьма напоминал Шиву, чьей эманацией и чьим посланником он был. В соответствии же с ранней версией, Шива сам уничтожил жертвоприношение172.
Вирабхадре Шива поручил разрушить жертвоприношение Дакши, сжечь самого Дакшу, его жен и родственников, унизить богов Вишну, Брахму и Индру173. Девятью Дургами сопровождалась Махакали, активная сила разрушения