Традиция гласит, что он принял форму звезды, выстрелив ослепительными стрелами света. Его имя — Мрига-вьядха, или «Охотник на антилоп». Так по сей день именуется звезда Сириус.
Перенося к звездам изначальное деяние Рудры, Айта-рейя-брахмана 106 утвердила в видимом положении и движении светил трансцендентную времени мифическую реальность, сцену, разыгравшуюся прежде, чем впервые взошло солнце.
Рудра, небесный стрелок, призывается в Ригведе вместе со стрелками Кришану и Тишьей107. Кто такой Тишья?
«Тишья — это Рудра» 108. Созвездие Тишья является, однако, одним из 27 лунных домов. Мригавьядха — это звезда Сириус. Расхождение между астрономическими фактами, бесспорной идентификацией Сириуса как «Охотника на антилоп», звездного образа Рудры, с одной стороны, и отождествлением Тишьи и Рудры, с другой — загадочно, особенно в свете Авесты.
В Авесте упоминается сияющая звезда под названием Тиштрья (Tistrya)109. Фонетическое сходство — Тиштрья и Тишья — едва ли означает происхождение ведического имени из авестийского. Оба, скорее всего, происходят от одного корня110. В Авесте сияющая Тиштрья, которая поднимается ввысь быстрая, как стрела, стремительная, как молния, — это звезда Сириус ш. Слово «Тишья» произошло от корня tvis — «ярко сверкать»112.
Ведическая Мригавьядха (Сириус) — это Рудра. Авестийская Тиштрья — это Сириус113, но ведическое имя «Тишья» почти определенно означает то же, что и позднее «Пу-шья»114, а в индийских астрономических текстах это звезда. Сурья Сиддханта (система, возникшая в ее настоящем виде в VI или V в. до н. э.115) дает координаты, ясно идентифицирующие ее как Е Рака116. На сегодняшнем уровне наших знаний отношения Тиштрья (Сириуса), Рудры (Сириуса) и Тишьи (Рудры) остаются неясными.
Миф Рудры, охотника на антилоп, Праджапати, антилопы, и Рохини, его дочери, и их соответствия с Мригавьяд-хой (Сириусом), Мригой или Мригаширасом (Орионом) и Рохини (Альдебараном) уже излагался117.
Боги (или их жрецы) наблюдали драму Рудры, Праджапати и его дочери, разыгранную в небе солнцем и звездами118. Ведический жертвенный год начинался весной в равноденствие. В этот день на рассвете появлялась звезда, которая тут же становилась невидимой, теряясь в лучах восходящего солнца. Эта звезда благоприятствовала началу жертвоприношения119 в течение всего года. На протяжении лет и тысячелетий благоприятное созвездие весеннего равноденствия, возвещающее или поддерживающее встающее солнце, наблюдалось невооруженным глазом. Этим созвездием был Орион, но затем другая звезда стала восходить в весеннее равноденствие и «поддерживать» солнце в начале года. Этой звездой стал Альдебаран. Начало года передвинулось из Ориона в Альдебаран. Это важное заключение основывалось на длительных наблюдениях.
Наступление весеннего равноденствия, начала года, ритуалов, от которых зависит жизнь, отражалось в мифе в образах Праджапати и его дочери. Солнце, всегда встававшее в Орионе, переместилось, чтобы вставать с другой звездой. Это открытие поражало, ошеломляло.
Мифическим образом года был Праджапати. «Праджапати есть год»120. Праджапати, год, проживавшийся и выражавшийся ритуально, имевший своим началом весеннее равноденствие, передвигался по направлению к Рохини, своей дочери. Так мифически выражалось движение солнца от Ориона к Альдебарану. Потрясение от этой необъяснимой аномалии нашло выражение в мифе о Праджапати, его дочери и Рудре, мстителе за это беспрецедентное явление. Жрецы и боги были в смятении, наблюдая поразительное явление прецессии равноденствия121. Не именуя ее прямо, они передавали свое наблюдение и свои реакции с помощью мифа Рудры, Охотника на Антилоп, прицелившегося в антилопу Праджапати и его дочь.
Наблюдения аномального по-видимому передвижения начала года имели место, когда солнце весеннего равнодействия двигалось от Ориона к Альдебарану — на протяжении IV тысячелетия до н. э.
Ведические мифы появились задолго до того, как были собраны в Ригведе. Их смыслы всплывали в версиях и комментариях последующих веков, и их образы глубоко внедрились в творческое сознание Индии. Махимнастава, составленная около (или ранее) IX века н.э., обращается к самому Шиве:
«О Господь, владыка созданий (Брахма), в образе оленя страстно и похотливо преследовавший свою собственную дочь,
Превратившуюся в олениху, желавший насладиться ею
И убегавший от тебя и твоего лука, пока не достиг неба — вот он, пронзенный твоей стрелой, вошедшей глубоко, до оперения,
Он охвачен страхом, ибо твой пыл преследования не угас по сей день»122.
Сириус, однако, есть звездная форма не только Рудры, охотника на антилоп, но также другого мифического образа — небесной собаки. Риши Васиштха, сын бога Варуны, назвал этот образ его собственным именем — Вастошпати123.
Грозно сверкает Сириус, Собачья Звезда. «Он летит по небу, оглядывая сверху все существа»124; его рождение произошло в водах126 нижнего мйра. Это «небесная собака». Другое светило ночного неба (луна) также названо небесным псом126. Небесный пес — один из Сарамеев, или сыновей Сарамы127. Сарама, небесная сука, собака Индры, предприняла рискованное путешествие во тьму нижнего мира к Пани 128, демонам. И солнце, и луна — небесные собаки, сыновья Сарамы129. Эти двое — сторожевые псы, и они пожирают (т. е. сокращают) жизнь человека. Наиболее прославленный среди звезд, Сириус — «серебряно-золотой сын Сарамы» — сторожит врата нижнего мира. Его зубы сверкают, как клинки 13°. В мифе о небесных собаках его роль отлична от роли солнца и луны — других сыновей Сарамы. Он — страж дома Варуны; его имя — Вастошпати131. Вастошпати и есть Рудра. Боги создали Вастошпати, стража священного порядка (Вратапа), из своей поэмы Раудра-брахман. В небе Вастошпати принял форму небесной собаки.
Имена и формы Рудры переплетаются. Его целостный образ — это неисследимая ткань, сотканная из обращений к нему, его бесчисленных качеств, действий в космосе от эона к эону, и скрепленная его неизменным бытием за пределами проявления.
В небе Рудра — это Сириус, звезда среди звезд, самая величественная из всех. На заре до восхода солнца, когда собираются красные коровы рассвета, виден Сириус, огненный вепрь небес, сам стремительный яростный Рудра132, поднявшийся из вод нижнего мира. Ночью он — серебря-но-золотой сторожевой пес неба. Другие звездные образы играют свои собственные роли в мифе Рудры-Шивы: большая медведица (rksa), включает семерых мудрецов, или провидцев (rsayah); плеядам (Криттикам) предстоит нянчить Картикейю, рожденного от семени Рудры 133. Однако эти события принадлежат более позднему эону и более поздней истории Рудры-Шивы. Его наиболее древний образ — звездный пес, небесная собака, скрежещущая громадными сверкающими зубами. Когда солнце весеннего равноденствия вставало в Рохини, он был звездой Мрига-вьядха, стрелком, охотником на антилоп, испускающим стрелы своих лучей. Пес или Собака Небес есть Вастошпати, Страж Жилища. Образы охотника на антилоп и собаки восприняты были не одновременно134. Только один из них был увиден или мыслился как существующий во времени. Оба — образы Рудры, обладающего множеством имен и форм.
Гимну, прямо адресованному богу и защитнику участка, предшествует гимн, где Вастошпати призывается трижды135. Поэт-провидец Васиштха начинает с призыва136: «Вастошпати, прогоняющий болезнь и принимающий все формы, будь нашим милостивым другом». В следующем стихе137 он говорит: «Когда ты, серебряно-золотой сын Сара-мы, скрежещешь зубами, они сверкают, как клинки, в твоих лязгающих челюстях. Усни!» Затем риши убеждает этого сына Сарамы лаять на вора или грабителя, но не на него, поэта, и повторяет как заклинание: «Усни!» 138, затем продолжает: «Напади на вепря, или вепрь нападет на тебя. Ты лаешь на поэтов Индры. Зачем ты угрожаешь нам? Усни!»139 Рудра, небесная собака, есть также небесный вепрь. Сверкающий красный вепрь небес, со свернутыми кольцами волос на голове (капардин), держащий лекарство в руке, однажды вновь призывается в гимне, посвященном Рудре140. Для Рудры характерны волосы, свернутые на голове подобно раковинам (капарда).
Риши Васиштха, укоряя небесную собаку, продолжает свое заклинание: «Мать уснет, отец уснет, собака уснет, хозяин поместья уснет. Все родственники уснут, повсюду люди уснут. Кто сидит и кто ходит, и кто на нас смотрит, всем глаза мы закрываем, как закрываем мы это незыблемое жилище»141. «Женщину, лежащую на скамье, лежащую на ложе, лежащую в постели, благоуханную женщину, мы усыпляем их всех»142.
Колыбельная, считается, спета провидцем риши Ва-сиштхой, сыном Варуны, всеобъемлющего бога и царя, предписывающего законы Универсуму. Васиштха в грезе вступил ночью в дом Варуны143, величественное строение с тысячей врат144. Там он усыпил собаку, напавшую на него, он усыпил всех145, а затем закрыл дом. Прежде чем Васишт-хе приснился этот сон, и раньше, чем он навлек на себя гнев Варуны, своего отца, Варуна брал Васиштху в свою лодку, солнце, и позволил ему увидеть чудеса космоса, покачиваясь на волнах небесного океана, спускаясь с высокого свода небес в пропасть, где во тьме заключено солнце146. Однажды провидец Васиштха самостоятельно — так ему грезилось — украдкой вошел в дом Варуны147. Не в надежде увидеть там вещи еще более удивительные, чем те, что Варуна уже показал ему. Варуна открыл зрение Васиштхи и позволил ему проникать глубоко в таинства творения. Он даровал Васиштхе силу передавать свое вйдение в словах песен. Варуна сделал Васиштху провидцем и поэтом