Как вы говорите?
Что это?
Скажите мне…
– Как вы говорите? – начинал Тигхи и затем прикасался к своей ступне.
– А, ступня, – отвечал Вивре на своем странном языке.
– Как вы говорите? – прикасался Тигхи к ноге выше ступни.
– Нога, да. Вы анапрехал троп хорошо, да.
«Троп» значит «очень», подумал Тигхи.
– Как вы говорите живот, рука, ладонь, лицо, голова, волосы?
– Волосы, – повторил Вивре, улыбнувшись. – Твои волосы очень малпуа, месхаламме дела троппа.
– Как вы говорите.
И Тигхи жестами обозначал величину, расставив руки и надув щеки.
– Что? Что? – спрашивал Вивре. – Вы имеете в виду – эмпхеу? Нет, нет, вы хотите сказать гранда.
Это значило «большой». Слово было очень похоже на родное «гранд» и поэтому легко запомнилось.
– Большие волосы, – произнес Тигхи, показав на пышную шевелюру Вивре. – Большие волосы!
Вивре засмеялся, встряхнул своими кудрями и, наклонившись к Тигхи, взял в руки прядь его волос, гораздо более редких и коротких.
Тигхи делал попытки завязать разговор и с другими медицинскими служителями, но они игнорировали его, словно сговорившись. Они даже не снисходили до такой милости, как обменяться взглядами. Тигхи не понимал этого. Может, они сердились на него? Или же в силу своего низкого положения и подумать не могли о том, чтобы заговорить с кем-нибудь вроде него?
В течение нескольких дней Вивре совершенно не был расположен к продолжению языковой игры с Тигхи. Он расхаживал по помещению, громко топая, и покрикивал на своих подчиненных. Лишившись единственного способа чем-то занять свои мозги, Тигхи чуть ли не сходил с ума от скуки и с огромным нетерпением ждал, когда пройдет черная полоса в настроении Вивре, чтобы узнать от него новые слова и закрепить их в памяти. Однако Тигхи быстро научился не беспокоить Вивре, если тот был не в духе.
Вивре объяснил ему, что люди, приходившие посмотреть на Тигхи, были частью армии. Великой армии! После визита этих важных военных чинов разные люди то и дело просовывали свои головы в приоткрытую дверь палаты и осведомлялись насчет Тигхи у Вивре или у других санитаров. Время от времени до Тигхи долетали обрывки их разговоров.
– Так значит, это он и есть? Парень себстинапул?
Иногда речь была слишком быстрой, или собеседники употребляли только незнакомые слова, или их акцент значительно отличался от акцента Вивре, и Тигхи не мог уловить ничего.
Отношение Вивре к этим случайным посетителям вызывало у юноши удивление. Иногда он прогонял их прочь, бросаясь к двери из дальнего угла палаты и свирепо вопя. Но бывали случаи, когда он сиял улыбкой и приглашал гостя внутрь палаты.
– Это Белливра, – говорил он. – Это Прир-Валлио. Господа, скажите «добрый новый день» господину Тигхи.
– Господин Тигхи, – говорил гость, кивая.
– Добрый новый день, – вежливо отвечал Тигхи.
Гость скалился в улыбке, гладил его по голове и внимательно осматривал с головы до ног, задавая при этом Вивре пару-тройку вопросов.
– Похоже, я становлюсь знаменитостью, – как-то раз после очередного такого визита сказал Тигхи старшему лекарю, используя слово из его собственного языка.
Однако юноша еще недостаточно хорошо знал новый язык, чтобы выразить эту идею понятным образом.
Он узнал новые слова: голодный, скучно, сердце, легкое, дыхание, вверх, вниз, трудно, сломанный, матрац, помочиться, справить большую нужду. Он научился спрягать глагол «падать» по лицам в настоящем и прошедшем времени: я падаю, ты падаешь; я упал, они упали.
– Вы упали! – с улыбкой произнес Вивре, однако его глаза не смеялись. В них скорее было нечто похожее на благоговейный страх. – Определенно. Вы упали.
Однажды утром к Тигхи явилось странное ощущение надежды, родившееся почему-то не в голове, а где-то в глубине тела, пожалуй, в животе. Как обычно, он объяснял и задавал вопросы, постоянно запинаясь и делая паузы, и вдруг набрел на слово, обозначавшее родителей.
– Мои родители, – сказал он. – Они упали, мои родители.
Вивре неуверенно кивнул, похоже, не зная, как отреагировать на эту информацию.
– Они упали, я упал, – сказал Тигхи. – Здесь? Они здесь?
– Твои родители? – Вивре перешел на ты, но, несмотря на это, выглядел почему-то обеспокоенным. – Здесь?
– Да. Как я, кожа. – Он для наглядности оттянул пальцами свою кожу. – Кожа, как у меня. Они упали – сюда, возможно. Я упал сюда, они упали сюда, возможно. Они здесь?
– Кожа, как у тебя, – в нашей славной империи есть люди с кожей шуарт, как у тебя. Наши Святые Папы реньель над многими людьми.
– Мои родители, – произнес Тигхи снова, и сердце тревожно забилось в его груди. Если он упал со стены и выжил – в этом странном, новом месте – тогда, возможно, и с его родителями случилось то же самое. Возможно, его па и ма все еще живы, возможно, они живы и находятся в этом месте. – Они здесь?
– Твоих родителей здесь нет, Тигхи, малыш. Мне очень жаль.
Тигхи помолчал немного, осмысливая это предложение.
– Не здесь.
– Не здесь. Мне жаль.
– Они упали. Я упал. Я упал сюда – они упали куда?
– Их здесь нет, твоих родителей, Тигхи. Мне очень жаль.
Он не удивился. Совершенно ясно, что его спасение было чудесной случайностью. Он узнал слова: счастливый, благословение и Бог (последнее слово означало то же самое, что Небесный Отец – странное понятие, которое Тигхи усвоил с трудом). Юноша начал понимать, почему взглянуть на него приходило так много людей.
Он упал в гущу армии, готовившейся к войне. Солдаты – их были десятки, так много, что Тигхи не мог запомнить всех лиц – кто уже приходил посмотреть на него и кто не был у него ни разу; слишком много новых лиц, чтобы их можно было запомнить. Все они хотели взглянуть на парня, упавшего с неба. Парня, который упал со стены и выжил. Он олицетворял удачу.
Солдаты всегда заинтересованы в удаче.
Пришел день, когда Вивре решил, что Тигхи пора попробовать встать на ноги. Вместе с одним из помощников он взял Тигхи под мышки и, подняв с матраца, поставил в вертикальное положение. Кровь отлила от головы Тигхи, и все поплыло у него перед глазами.
– Давай, – предложил Вивре.
Тигхи осторожно перенес тяжесть тела на здоровую ступню. Она отвыкла от нагрузки, и потому по ноге сразу же побежали неприятные мурашки, однако ничего страшного не случилось. Похоже, с этой ногой все было в порядке. Затем Тигхи попытался перенести часть своего веса на другую ногу, и ее суставы запели от боли.
– О-о! – застонал он. – О-о…
С помощью Вивре и другого служителя Тигхи обошел один раз вокруг матраца, и каждый шаг отдавался сильной болью в коленном суставе. Прошла всего лишь минута, но юноша уже весь сочился потом, и оба медика осторожно опустили его назад на матрац.
Глава 2
Пища была отличная. Разнообразная и вкусная. Вивре принес ему миску бульона, в котором – и в этом Тигхи был абсолютно уверен – было немного мяса. Юноша ел жадно. Теперь он был здоровее и упитаннее, чем когда-либо.
Тигхи заметил в густых волосах Вивре какой-то желтый предмет, длиной с мизинец, но гораздо уже. Он заметил его еще в первые дни своего пребывания здесь, однако тогда слишком плохо знал чужой язык и, кроме того, стеснялся спрашивать об этом старшего лекаря. Однажды утром Тигхи все же набрался смелости.
– Это, – произнес он, показав рукой. – Что?
– Ты имеешь в виду это, эту маленькую оссианетту, лай дела мам. Это, – сказал Вивре, дотронувшись до интересовавшего Тигхи предмета и вдавив его глубже в волосы, – дела Империи, армии. Тебе понятно? Этот сэйно говорит о моем дела.
– Дела? – спросил Тигхи.
Разговаривая, он проводил пальцем по внутреннему краю миски, выбирая последние капли вкусной мясной подливки.
– Сэйно говорит о дела, это такая вещь, которая – я не знаю… Кулоэ, нарре делипарта маш пуэнтилио. Каждый мужчина и каждая женщина в армии, понимаешь? Каждый джентолле мужчина и каждая женщина в армии находится в армии, в одном месте. Да? Да? От таких высоких чинов до таких вот невысоких; от Святого Отца до самого низа, до ребят севарре и девушек камп. Да? У всех есть своя дела.
– Ранг, – сказал Тигхи.
– На твоем языке, да. Твой язык звучит странно и безобразно. Однако это верно. Сэйно говорит о ранге. – Вивре улыбнулся. – Мой сэйно говорит о том, что я под-прелетте, но это люке-ранг, а не боевой.
– Люке? – удивился Тигхи.
Вивре шумно вздохнул и деланно рассердился, потрясая обеими руками.
– Говоря баллио джентолле, твои вопросы бесконечны. У меня нет темпиэвре, тебе понятно? – Он повернулся и сделал шаг к выходу, но затем передумал и опять повернулся лицом к Тигхи, испустив при этом очередной воздух. – Люке означает делать тела здоровыми на войне, а не убивать или аутапутелле. Понятно?
Тигхи кивнул и ничего не сказал. Из того, что Вивре носил форму, юноша давно уже заключил, что Вивре служил в армии и что он явно тратил свое время, чтобы вернуть Тигхи его здоровье.
С каждым днем чужой язык давался ему все легче и легче. Бывали дни, когда Вивре улыбался и сыпал шутками, и Тигхи решался задавать больше вопросов относительно значений тех или иных слов. Одни застревали в памяти, другие Тигхи быстро забывал, но в целом он забывал меньше, чем можно было бы ожидать. Однако случалось, что на Вивре находило дурное настроение, и тогда он ругался нехорошими словами и бил подчиненных ладонью по лицу.
Слово «оссионетта», обозначавшее предмет, находившийся в волосах Вивре, происходило от слова, которое значило «кость». Сначала Тигхи подумал, что оно значит «палец», потому что с помощью пальца Вивре пытался объяснить его значение. Тигхи даже использовал это слово в разговоре именно с таким значением, и Вивре не стал поправлять его. Однако позднее Вивре стал объяснять, как кость в колене Тигхи треснула, но не сломалась (что старший лекарь продемонстрировал на примере ломтика хлеба, сначала надломив его, а затем разлом