ав), и тогда юноша понял истинное значение этого слова.
Такая кость имелась у каждого, кто служил в армии. Она обозначала ранг или звание. Чем больше кость, тем выше ранг ее обладателя. Некоторые военнослужащие для лучшей сохранности вплетали кость себе в волосы, однако были и такие, – скорее всего это были офицеры, – кто носил ее вшитой в форму. Кое-кто даже прокалывал ею щеку и носил в щеке.
– В щеке? – ужаснувшись, спросил Тигхи и похлопал себя по щеке, чтобы удостовериться, что именно это слово обозначает данную часть лица.
– Да, – сказал Вивре, серьезно кивая. – Через щеку. Вот так.
Эта костяная штучка-чин в действительности была сделана не из кости, а из какого-то твердого вещества. На свету она имела цвет мочи, а на ощупь казалась теплой и тяжелой, словно была изготовлена из высококачественного полированного пластика. Тигхи мог разглядеть даже крошечные царапины, оставшиеся после полировки поверхности.
– Не пластик, – сказал Вивре. – Это металл. Называется прайз. В Вэйл Оунлемпре, где мне дали это, – и он пощелкал ногтем по ранговой кости, – у нас большие запасы этого металла. Это было лоу-парал для самой Кардинелле, которая вручила мне это на военном куэ доффо оурелле. Когда меня, простого солдата-санитара, произвели в под-прелетте. – Он улыбнулся. – Там собралось много людей. Много сотен. Все салдарра и рады тому, что стали свидетелями того, как армия Империи поднимается по миру, чтобы бороться с врагом.
Вэйл Оунлемпре, как понял Тигхи, означало Город Империи.
Судя по словам Вивре, это был город огромных размеров – десятки выступов, сотни уступов – достаточно широких, чтобы на них могли встать плечом к плечу десять человек, – много тысяч утесов и небольших скал. Там жили тысячи людей. Все это казалось Тигхи невероятным, однако когда он в вежливой и осторожной форме выразил свое изумление, Вивре пришел в негодование. Имперский Город был самым большим городом в мире, стоял на своем старший лекарь. Центром Империи, местом пребывания Трех Пап, самым вэйлпул городом в мире.
Слово «вэйлпул» скорее всего являлось производным от «вэйл», город, однако Тигхи не мог определить его точное значение.
– Самый городской город?
Но в этом словосочетании не было смысла.
Создавалось впечатление, что Имперский Город находился на стене где-то ниже того места, где сейчас был Тигхи. Из разговоров с Вивре юноше также стало ясно, что Три Папы отправили вверх по стене огромную армию – тысячи, сказал Вивре, показывая число на пальцах для наглядной иллюстрации столь огромного количества войск, – чтобы разгромить могучего противника.
Понятие о тысячах никак не поддавалось усвоению. Неужели на всем мире может быть столько людей?
Тысячи, стоял на своем Вивре. Могучая армия. Вот почему и сам Вивре находился здесь вместе со своими тремя люкхомбами, тремя санитарами (Хомб означало мужчину, но один из его медицинских помощников был женщиной), и всем медицинским снаряжением. Его лазарет должен был находиться в полной готовности к приему раненых после сражения, которое ожидалось в скором времени. Однако до сражения солдаты почти не нуждались в какой-либо медицинской помощи, и потому Вивре умирал от скуки, не зная, чем заняться. И вдруг упал Тигхи!
– Да, – произнес Тигхи, опять ощутив спазмы в желудке. – Я упал.
Почему Тигхи не умер в результате падения? Он обдумывал, как сформулировать этот вопрос для Вивре.
«Умер» не представляло собой лингвистической проблемы. Однажды двое солдат принесли третьего, форма которого настолько пропиталась кровью, что казалась черной и мокрой, а не синей, как обычно. Он тоже упал с неба. Во всяком случае, так показалось Тигхи. Он был флатар.
Вивре работал быстро и сноровисто. Прежде всего он принялся вытирать кровь с бледного лица юноши, однако кровотечение было слишком обильным, и лицо почти сразу же оказалось опять залитым кровью. Его дыхание было тяжелым и неестественно громким; оно заполняло всю палату с низким потолком. Полуоткрытый рот солдата изрыгал массу розовых пузырьков, похожих на яйца пауков. При этом раздавался булькающий звук, который у Тигхи почему-то ассоциировался с пуканьем. Раны солдата привели Тигхи в ужас, но затем все его внимание сосредоточилось на этом звуке, и ему захотелось смеяться. Звук получался таким смешным. Он попытался подавить смех и даже сжал губы большим и указательным пальцами. Сдержаться стоило немалого труда. Пррпрр-ахх. Пррпррпхрпрлах. Это устрашало и вызывало смех одновременно.
Затем дыхание прекратилось.
Несколько минут Вивре и его помощники стояли у трупа и смотрели на него; затем завернули его в одеяло, и два санитара вынесли тело из палаты. Вивре взял швабру и сам убрал кровь с пола, хотя такую грязную работу он обычно поручал кому-то другому. После этого примерно на час в палате воцарилось мрачное, гнетущее настроение. Однако в конце концов оно сошло на нет. Военный медик не может позволить себе принимать близко к сердцу страдания и даже смерти.
– Кто это был? – спросил Тигхи, когда Вивре несколько часов спустя пришел с обычным осмотром.
– Один парень.
– Один парень, – повторил Тигхи.
Вивре сделал жест правой рукой:
– Он мерден.
То есть умер. Тигхи понял значение слова сразу и не стал задавать уточняющих вопросов.
– Как? – поинтересовался юноша.
– Он был флатаром, – ответил Вивре. – Солдат в небе. Они практикуются в небе, и он упал. Это печально. Прискорбно.
– Флатар? – спросил Тигхи.
Вивре нахмурил лоб. Сегодня он явно был не в настроении объяснять значения слов.
– Флатар, – сказал он. – Флатар.
Его ладонь заскользила по воздуху.
– Как птица? – продолжал допытываться Тигхи.
– А что такое буххд? – спросил Вивре, без особого интереса, впрочем.
– Такая вещь в небе, – ответил Тигхи.
Он составил вместе указательные пальцы обеих рук и захлопал ладонями, словно крыльями.
– Нет, нет, это аусо, аусо.
Тигхи хотелось продолжить урок, но Вивре размашистым шагом направился к двери и вскоре уже открывал ее, стремясь наружу, к свету.
На следующий день Тигхи совсем не видел Вивре. Его помощники молча принесли еду, а затем уселись втроем у входа, поглядывая наружу и приглушенными голосами разговаривая между собой.
В последние несколько дней Тигхи постоянно нервничал. Он не мог заставить себя лежать спокойно на матраце, одолеваемый зудом деятельности. Колено все еще побаливало, особенно если нажимать на него или ступать при ходьбе, давя на суставы всем телом. Время от времени Тигхи ходил по палате с помощью санитаров. Зато ступня в оболочке из твердой грязи давно уже перестала болеть; теперь она сильно чесалась, и Тигхи извивался в такие минуты всем телом, не зная, как избавиться от неприятного ощущения. Но даже тогда, когда ему не досаждала чесотка, Тигхи все равно ворочался с боку на бок и дергался. Он умирал от скуки. Сев на матраце, юноша напряг зрение и попытался разглядеть через открытую дверь, что делается за пределами палаты.
– Что такое флатар? – спросил Тигхи у санитара-женщины, но та, как обычно, проигнорировала вопрос.
Еще через день снова появился Вивре.
– Добрый новый день тебе, моя маленькая птичка, – сказал он, улыбаясь и махая ладонями. Последнее, как сразу понял Тигхи, должно было означать движение крыльев птиц. – Моя маленькая птичка! Мальчик, который упал! Как ты себя чувствуешь?
– Моя нога чешется, – ответил Тигхи. – Она очень чешется.
– Следует сказать, она сильно чешется, – поправил его Вивре. – Однако сегодня у нас не будет урока языка! Сегодня у меня состоялась беседа с Небесным Кардинелле всей армии! Он проявил к тебе большой интерес, моя маленькая птичка. Эскотьены продвигаются вверх по стене, вверх по стене, и на протяжении десяти миль они не встретили никого, ни одного человека. Только подумать! Несколько маленьких уступов, несколько пустошей, но никаких людей, никаких деревень, никаких городов. А они поднялись уже на десять миль. Целых десять миль!
Миля, как узнал Тигхи, была равна двум тысячам рук, почти двум лигам.
– Если там нет уступов, – сказал юноша, – то как же тогда ваши солдаты там поднимаются?
Удивление Тигхи вызвало у Вивре искренний смех.
– Ну конечно же, они поднимаются по воздуху, как же еще, – произнес он. – Дериэнне, они пролетели много миль и ничего не обнаружили.
– Совсем ничего? – спросил Тигхи.
– Только подумать, как далеко ты упал, моя маленькая птичка, – сказал восхищенный Вивре. – Упасть так далеко и не погибнуть! Это знак особого гресса Бога. Поэтому с тобой хочет поговорить господин Эланне. Так он сказал мне.
– Господин Эланне?
– Господин Эланне – Небесный Кардинелле всей армии – представь себе! Помощник самого Военного Папы. Очень великий человек. Очень стриша человек.
– Он будет говорить со мной?
– Ты – хороший фаулел – хорошая вещь на будущее, хороший знак. Понимаешь?
– Предзнаменование, – сказал Тигхи. – Так мы говорим.
– Фаулел – предзнаменование – да. Упасть так далеко и не погибнуть. Все мужчины и женщины нашей армии думают так: хорошее предзнаменование на будущее. Упасть так далеко и не погибнуть.
– Вивре, как получилось, что я упал так далеко и не погиб?
Этот вопрос вызвал у Вивре приступ бурного веселья.
– Адмиракулла! – произнес он, отсмеявшись. – Такого еще никогда не случалось. Армия собиралась, собиралась здесь, в этом месте, свои силы – так? Мы идем воевать с врагом. Мы приводим сюда тысячи мужчин и женщин, которые в армии, чтобы узнать эту часть стены. Господин Эланне готовил флатары и калабаши, из которых состоять небесная армия.
– Какие они? – спросил Тигхи. – Что такое флатар?
– Часть армии. Флатар, – он немного запнулся, подыскивая нужное слово, – это вещь. Каждый с парнем или девушкой. – Вивре сделал жест ладонью, рассекая ею воздух снизу вверх. – Ты выйдешь на своих ноги наружу, на уступ, туда, скоро; тогда я покажу тебе. А калабаш – это мешок, так? Полный воздуха, горячего воздуха. Очень большой. – Вивре изобразил в воздухе перед Тигхи огромный шар. – Большая штука, которая поднимается в воздухе. В армии таких дюжина. Две дюжины.