– Почему, – спросил Ати из ниоткуда, – Богу понадобилось создавать такие ужасные чудовища, как катерпилы с когтями?
По бивуаку пробежал ропот.
– У Бога, – ответил Уолдо, грозно повысив голос, – есть на то свои причины. Тебе не следует задавать такой вопрос!
Самым любопытным в этой ситуации было то, что такой прием не сработал, не оказал должного воздействия на аудиторию. Раньше, когда Тигхи только пришел в платон, Уолдо было достаточно слегка повысить свой голос, чтобы все начали дрожать от страха. Теперь же ропот не прекратился.
– Почему Бог, – бросил вызов авторитету командира Мулваине, – отдал Дверь в руки Отре – злых Отре?
– Да, – поддержал его кто-то. – Почему?
– Почему Бог совершил такую несправедливость?
– Разве не было бы лучше, – упрямо стоял на своем Мулваине, – если бы Бог сдул Отре с лица стены? Ведь для этого ему достаточно было бы просто чихнуть. И тогда нам не пришлось бы воевать с ними.
– Дети! – взревел Уолдо. – Успокойтесь сейчас же!
– А что, если Бог вообще не на нашей стороне? – спросила Бел тихим голосом. – Что, если Бог на стороне Отре? Тогда какие у нас шансы?
Уолдо завопил снова, напрягая голос до такой степени, что еще немного, и из его глотки вылетал бы один визг.
– Богохульство! – заорал он. – Всем заткнуться! Немедленно!
Все изумленно уставились на командира. Внезапно Тигхи понял, что Уолдо плачет. Из его глаз сочились настоящие слезы, которые затем стекали по щекам между шрамами, служившими для них своеобразными руслами. Именно это в высшей степени странное зрелище, а не крики, принудило флатаров к молчанию.
Всеобщее смущение было столь велико, что никто не отважился первым разорвать тишину, которая становилась все более тягостной. Наконец Уолдо шумно зашмыгал носом и вытер глаза тыльной стороной ладони. Он пробормотал:
– Не говорите такие вещи, дети мои.
Тигхи остро ощутил всю неловкость момента, страстно желая, чтобы он поскорее оказался позади. Он открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но не мог выдавить ни слова.
Уолдо резко встал и повернулся к флатарам спиной. Через некоторое время юноши и девушки начали переговариваться приглушенными голосами. В течение нескольких минут командир продолжал стоять спиной к своему платону. Затем он повернулся и опять сел.
Следующим утром они опять тронулись в путь. На глаза опять попались несколько земляных омаров, алых и очень шустрых. Они сновали в лесной чаще, появляясь то здесь, то там. Напугать их ничего не стоило, достаточно было сделать угрожающий выпад палкой. Правда, одна девушка, Пелис, по неосторожности дотронулась до земляного омара рукой. Тварь тут же прокусила ей мизинец. Ранка обильно кровоточила, однако Пелис вела себя мужественно и ни разу не всплакнула, чем завоевала себе авторитет бесстрашной девушки. Уолдо молча обмыл ранку и забинтовал ее чистой тряпкой. Сначала кровь просачивалась сквозь тряпку, однако после того, как Уолдо обернул тряпкой мизинец еще несколько раз, кровотечение прекратилось. После этого флатары продолжили движение. Происшествие отняло у них не меньше часа времени.
Незадолго до наступления сумерек они наткнулись на родник и наполнили свои фляжки, которые к этому времени уже почти опустели, свежей прохладной водой.
В тот вечер флатары опять расположились на бивуак в Сетчатом Лесу. Как только стихли последние порывы сумеречного шторма, Уолдо разжег костер, и тут же из листвы вылетела целая туча гигантских мотыльков. Тигхи и другие флатары невольно воскликнули от страха, однако вскоре стало очевидно, что эти насекомые совершенно безвредны. Никогда еще Тигхи не видел таких огромных мотыльков: толстые, мохнатые тела размером с взрослую мышь. С крыльями величиной с две человеческие ладони, на вид такими плотными, словно они были сделаны из ткани. Десятки мотыльков вылетали из листвы и порхали вблизи костра.
– Мотыльки! – обрадовано воскликнул Уолдо. – Да еще такие большие! Это же лакомство. Теперь мы устроим праздник, дети мои.
Ловить эти создания не было никакой необходимости. Они сами залетали в огонь, и их крылья вспыхивали, будто бумага. Мотыльки падали в костер и поджаривались там. Визжа от восторга, несколько парней наломали сучьев и стали вытаскивать ими из огня обгоревших мотыльков. Один мотылек достался и Тигхи. Он впился в него зубами. Кисловатый с горчинкой привкус не помешал юноше расправиться с мясом в два приема.
После того как огонь угас и они опять привязались к деревьям, Ати сказал:
– Гагжи здесь такие огромны. Я имею в виду насекомых.
– Я тоже никогда еще не видел таких больших насекомых, – согласился Тигхи.
– Зачем Богу понадобилось создавать таких уродливых тварей?
Тигхи немного понизил голос и произнес:
– Мне кажется, я знаю почему. Задай себе вопрос: зачем Бог построил стену?
– Вот именно. Чтобы не пускать что-то или кого-то. На другой стороне стены живут злые существа. Они пожирают людей.
– Как катерпилы с когтями?
Тигхи издал едва слышный свист.
– Может быть, похожие на них, а может, и еще больше. Если в стране Отре действительно есть Дверь, тогда некоторые из них прошли через нее на нашу сторону и пришли в Сетчатый Лес. Вот почему они здесь, я думаю. Если мы захватим Дверь, выиграем войну, тогда мы должны закрыть ее наглухо! Наглухо!
Назавтра погода изменилась. Похолодало. Некоторые флатары не стали скатывать свои одеяла, как обычно, и надевать скатки через плечо. Вместо этого они накинули их на плечи. Глядя на них, Тигхи тоже решил испробовать такой способ борьбы с холодом, однако тут же выяснилось, что одеяло мешает поддерживать равновесие палок, лежащих на плече.
По мере того как они продвигались дальше, утесы и уступы становились шире, и теперь флатарам не приходилось перебираться по стволам деревьев. Теперь платон двигался гораздо быстрее. Заросли поредели, и справа стало видно небо. Тигхи догадался, что скоро они выйдут из Сетчатого Леса, и его сердце возликовало, преисполнившись бурной радости. Наконец-то все страхи и тревоги будут позади.
В семьдесят пять или около того флатары натолкнулись на свое сторожевое охранение, состоявшее из стрелков. Их было шестеро. Они сидели на двух стволах платанов и ели сухие пайки. У каждого была длинная металлическая трубка – а может, они из пластика, мелькнуло в голове у Тигхи. Эти трубки – ружья – находились за спинами стрелков. На появление флатаров стрелки никак не отреагировали.
– Почему вы нисколько не встревожились? А вдруг вместо нас из леса вышли бы Отре? – задиристо спросил Мулваине, которого возбуждало близкое соседство с настоящим ружьем.
– Мы давно уже услышали, как вы ломитесь через лес, – пренебрежительно заметил стрелок. – Отре так не ходят. Они бы подкрались бесшумно.
Протянув вперед руку, Равилре попытался дотронуться до дула ружья, но стрелок помешал ему, несильно ударив по руке.
– Держись подальше от этой штуки, парень, – посоветовал он Равилре.
Тут подоспел Уолдо, который, как обычно, шел замыкающим.
– Товарищи, – обратился он к ним, – далеко ли еще до опушки леса?
– Двадцать минут ходьбы, – ответил один стрелок, выплевывая при этом какую-то скорлупу.
Стрелок не соврал. Ровно через двадцать минут платон вышел к блокпосту, который располагался на самой опушке Сетчатого Леса.
Пока Уолдо узнавал у солдат, дежуривших там, насчет местонахождения штаба, а затем ходил туда, чтобы доложить о прибытии своего подразделения, флатары резвились на уступе, играя в догонялки и бросая друг в друга камешки. Настроение у них было прекрасное. Впереди, сколько хватало глаз, простирался открытый ландшафт и никакого леса. Лишь стена с уступами, которые отбрасывали вниз косые тени.
Вскоре флатарам наскучило носиться взад-вперед, и они, разбившись на небольшие компании, расселись на утесе, находившемся чуть выше уступа, который выступал в роли главной транспортной артерии. Несколько человек, в том числе Равилре и Бел, вернулись на опушку и расположились там.
Тигхи, как всегда, сидел рядом с Ати и с рассеянным видом жевал стебельки травы. Ати заявил, что ему требуется что-нибудь посущественнее, и отправился назад, на опушку Сетчатого Леса, поискать каких-либо съедобных насекомых. Тигхи тоже испытывал голод, однако открывавшиеся перед ним дали мировой стены манили и завораживали юношу настолько, что он был не в силах оторваться от этого зрелища.
Солнце поднималось все выше и приобретало все более красный оттенок, при этом тени становились короче. Мировая стена подавляла своей бесконечностью, как и раньше, когда Тигхи, будучи ребенком, жил в своей деревне. Масштаб творений Бога воистину грандиозен, безграничен.
– Она такая большая! – сказал он Мулваине.
Тот выплюнул травинку и повернулся к нему:
– Кто?
– Мировая стена, – ответил Тигхи. – Она такая большая. Такая большая! В этом величие Бога, в том, что он создал нечто столь большое.
Мулваине улыбнулся, а затем сказал то, что глубоко врезалось в память Тигхи и позднее довлело над всеми его мыслями. Семя, из которого затем вырос огромный платан, отбрасывавший тень на его сознание; ключ к тайне самой мировой стены. Он сказал:
– А разве она большая?
Сначала Тигхи не уловил суть слов Мулваине, всю глубину его замечания.
– Что?
– Не говори так, ты – варвар с дерьмом вместо мозгов. В этом платоне я старше тебя! Ты должен относиться ко мне с почтением.
– Что ты сказал, Мулваине? Не большая? Повтори, пожалуйста.
– Я спрашиваю: разве она большая?
Тигхи недоуменно пожал плечами:
– Не понимаю. Большая ли? Да ты посмотри на нее. Разве она не выглядит большой?
Мировая стена уходила на восток, широкая и ровная, как лоб самого Бога. По эту сторону Сетчатого Леса росла трава с лиловым оттенком, и когда ветер касался своим дыханием уступов и стены, казалось, что по ее поверхности бегут лиловые волны. Стена простиралась так далеко на восток, что расстояние шлифовало все неровности, уступы, выступы, утесы и расщелины и делало ее идеально ровной. Она была такой высокой, что солнцу требовался целый день, чтобы подняться до верхушки. И он еще спрашивает, разве она большая?