— Пусть орут, пока не посинеют, — сказал Льюис.
Хью был готов согласиться. Раз уж это его последняя ночь на стене, он не станет добровольно делить карнизы с двумя незнакомцами. Пусть-ка попотеют!
Но одно из слов остановило их.
— Гласс, — донеслось из пропасти.
Льюис нахмурился.
— Они знают твое имя?
И тут до Хью дошло, что это за люди, по крайней мере один из них, тот, который кричал. Он тут же принялся связывать две веревки, чтобы спустить канат догонявшим альпинистам. Льюис не стал возражать. Он тоже понял.
Неизвестно почему, но Огастин гнался за ними, чтобы присоединиться к их восхождению.
12
Огастин поднялся к ним первым. Он взлетел по связанным веревкам одним быстрым рывком, без всякого отдыха, поднявшись на триста футов менее чем за пять минут. Не успев даже пристегнуться к якорю, он проорал вниз: «Давай!» — как будто скомандовал старт гонки.
Его лицо пылало от усилий и свежего загара. Он не брился несколько дней и, вероятно, не спал.
— Она жива, — выпалил он, повернувшись к Хью и Льюису.
Им не нужно было спрашивать, о ком речь. Он, конечно же, имел в виду свою возлюбленную.
Внезапно Льюис преисполнился товарищества.
— Ну, это же грандиозно! — воскликнул он, хлопнув пришельца по спине. — Ну-ка, хлебни водички.
Огастин имел поистине лошадиные легкие. При дом вдохе его объемистая грудная клетка касалась Хью, сидевшего с одной стороны, и Льюиса — с другой. Они втроем устроились на платформе. Далеко внизу карабкался к ним напарник Огастина.
Хью был растерян.
— Вы вытащили ее? — спросил он.
Огастин отрицательно помотал головой, проглотил воду, которую только что набрал в рот, и только после этого ответил.
— Не смогли подлезть под крышу. Я перепробовал все. Но у стены большой отрицательный уклон, а там еще и Глаз. Словно кратер, лежащий на боку. Я опустился в сорока футах от нее.
— А если попробовать вертолетом?
— Получится то же самое, только из-за роторов придется держаться еще дальше от стены. Пустая трата времени.
— Можно было попробовать бросить ей линь и подтянуть к себе.
— Она ранена. — Парень говорил кратко. Держался стоически. И неплохо владел собой. Он перегнулся через край платформы. — Осталось совсем немного! — крикнул он своему спутнику.
— Сильно пострадала? — осведомился Хью.
— Как только я доберусь до нее, будет в порядке. — Ни слова о переломах или ранах. Лишь глубокая убежденность.
Огастин не глядел в глаза своим собеседникам. Он продолжал всматриваться за выступы, там скрывался участок стены, где совершали свое восхождение троянки. Глаз Циклопа оставался невидимым.
— А вторая женщина? — спросил Льюис.
— Мертва.
— Это жестоко, — сказал Хью.
— Она определенно выглядела мертвой, — сказал Льюис.
Огастин буквально вцепился в его слова.
— Вы хотите сказать, что видели ее?
— С луга, — ответил Льюис. — В то утро, когда мы вышли на маршрут, туда доставили большой прожектор. Она висела на конце веревки.
Огастин встряхнул своей впечатляющей гривой.
— Нет-нет. Вы не поняли. На веревке была Анди.
«Анди», — подумал Хью. Так зовут ту, в которую влюблен Огастин.
— Это ее мы видели?
— Я вам об этом и толкую.
Хью и Льюис переглянулись. Судя по позе, в Анди совершенно не было жизни. И если она все же не была мертва три дня назад, то до этого времени она дожить не могла. Разве что каким-то чудом…
— Она глядела прямо на меня, — сказал Огастин. — Она улыбнулась мне. Я рассказал ей о плане. Она знает, что я иду за ней.
— А как вторая?
— Кьюба? Она все еще остается в лагере, сразу за Глазом, вся в веревках. Должно быть, в шоке после падения. Я звал ее, но она не откликнулась и даже не шевельнулась. Я бы сказал, как мертвая. — Похоже, что участь этой альпинистки его не особенно тревожила.
— Та девушка, что упала в лес? Ее тело уже нашли? — спросил Хью.
— Кэсс? Пока что нет.
Кэсс, Кьюба и Анди. Хью нравились их имена. Он был рад, что ни одну из них не звали Салли, Джейн или Бритни — эти имена не годились для стены, названной в честь женщин Трои.
— А пещерного человека?
— Джошуа где-то залег на дно.
— Он напал на нас, — сообщил Льюис. — Мы заночевали у подножия. Он чуть не выпотрошил Хью каменной финкой. Парень вооружен и опасен. А у вас есть рация? Об этом необходимо сообщить.
— Его поймают, — отозвался Огастин.
Агрессивное поведение дикаря то ли не удивило, то ли просто не заинтересовало его. Они сейчас находились в иной вселенной, где все вокруг было чревато насилием.
— Он злобная тварь, — сказал Льюис. — Я никогда еще не видел зла в чистом виде.
— Ты называешь это злом? — усмехнулся Хью.
— Он некрофил, готовый убийца, сукин сын, сатанист какой-то. Или ты забыл, что он пытался убить тебя?
— Ему просто пришлось слезть с любимого дерева, только и всего, — возразил Хью. — Я думал о нем. Знаешь, что в нем страшнее всего? На его месте могли бы оказаться мы.
— Хью, тебе, наверно, нужно выпить водички. У тебя мозги усыхают.
— Джошуа — это иллюстрация того, что бывает после укуса змеи.
— Эту змею зовут дьяволом, — сказал Льюис. — Если, конечно, я правильно читал Бытие.
— Змея — это змея. Природа. Пустыня. — Хью хлопнул ладонью по камню. — Вот это.
— Собак уже привезли, — вмешался в разговор Огастин. — Его отыщут.
— Я только хочу, чтобы нашли девочку, — сказал Хью, помолчав минуту.
Огастин окинул его пристальным взором.
— Это Джошуа так изуродовал вас?
Хью приложил ладонь к ноздрям. Кровь еще не успела запечься. Завтра под глазами будут синяки. Он указал на Льюиса.
— Нет, просто он все еще учится лазить.
Льюис гордо выпятил подбородок.
— Кто-то должен позаботиться, чтобы тебе не было скучно. Ты излишне расслабился. Так что считай, что сам виноват.
Они готовы были вновь вступить в перепалку, которой предавались едва ли не все время в своих восхождениях. Огастин наклонился вперед.
— Вы что, хотите подать ребенку дурной пример?
Хью поглядел вниз на приближающуюся фигуру.
— Какой же у вас план? — спросил он.
— Спуститься к ней не удалось, значит, будем подниматься. Я выпросил себе линемет. — Хью сразу понял, что он имел в виду своего напарника, задачей которого было прохождение сложных участков. — А этот парень — настоящая скальная крыса, очень молодой, но по-настоящему проворный.
— В таком случае почему вы выбрали Анасази? Североамериканская стена выходит прямо под Глаз Циклопа. Или вы вообще могли пройти троянским путем.
— Так ведь никто не знает, как проходил их маршрут, известно только, где он закончился. Так что это самый удобный из оставшихся путей. Анасази — это же прогулочная тропка. Я не хотел вас обидеть, — добавил Огастин, спохватившись.
Хью пожал плечами. Каждый маршрут имел собственный жизненный цикл. Каждое последующее восхождение неизменно уменьшало степень опасности. Альпинисты раз за разом всаживали крюки в одни и те же постепенно углубляющиеся трещины. Преодоление препятствий отрабатывалось до автоматизма. Тут и там вворачивались болты. Новое снаряжение, новая обувь, новые методы — все это помогало укротить грозного некогда противника. И все равно он не мог не почувствовать себя уязвленным. Надо же — Анасази и прогулочная тропка!
А Огастин продолжал излагать свой план.
— Как только мы доберемся до Архипелага, тут же маятником перекинемся на Стену троянок и поднимемся к Глазу циклопа. Если не случится ничего непредвиденного, то доберемся до Анди еще засветло. На вершине группа ждет моего сигнала по рации, чтобы спустить носилки. Мы поймаем бросательный канат, они поднимут нас — вот и все.
Хью посмотрел через Долину на скалу Средний Собор. Граница между освещенным солнцем участком и тенью уже дошла до ее подножия. Он не мог поверить тому, насколько быстро проходил день. Все утро сожрали пилюли Льюиса и его падение. До заката оставалось еще часа четыре, а потом еще час продлятся сумерки. Здесь все происходило совсем не так, как в море, где свет внезапно гас, будто кто-то щелкал выключателем.
Но даже используя каждую минуту светового дня, даже подгоняя и подхлестывая своего спутника, Огастин мог сегодня выбраться на маршрут троянок лишь при удачном стечении обстоятельств. Сначала следовало добраться до карнизов, да и траверс маятником тоже потребует времени.
Огастин, словно подслушав его мысли, снова перегнулся вниз и сказал:
— Время, время…
Юноша выскочил на платформу.
— Джо, — представил его Огастин.
Джо был худым, чуть ли не истощенным. Не более семнадцати лет — и все же воплощенная самоуверенность. Он имел длинные тонкие пальцы пианиста. Его глаза горели немного ярче, чем у большинства ровесников. Возможно, тридцать лет назад Хью был точно таким же.
— Выпей воды, — предложил Хью.
Джо отпил лишь один глоток.
— Пей, пей, — подбодрил его Хью.
Мальчик взглянул на Огастина, который одобрительно кивнул. Тогда он, не отрываясь, выпил полбутылки.
— Готов? — спросил Огастин.
Джо вернул остатки воды, секунды три мерил скалу взглядом, а потом вскочил, как подброшенный, и полез вверх, цепляясь за выступы так же уверенно, как поднимался бы по веревочной лестнице.
Огастин страховал своего юного напарника. Льюис поднял их единственный рюкзак. Тот оказался почти невесомым. Он встряхнул его, переложил из руки в руку.
— Вижу, вы, парни, путешествуете налегке, — сказал он.
— Немного воды, спальники, аптечка, — ответил Огастин.
Он вытравливал веревку помногу, чуть ли не бросал ее на стену. Мальчишка бежал по Чипсам страха, как паук. Его фигура становилась все меньше и меньше.
— Мы взяли воды с запасом, — сказал Хью. — Возьмите пару галлонов. И еды. Все, что нужно.
— Нам хватит, — ответил Огастин. — Скорость — вот главное. Она ждет.
— Вы не думаете, что было бы полезно переночевать на карнизах? — спросил Льюис. — Отдохните. Наберитесь сил. Вы же знаете: берегите себя.