Вид у Льюиса сделался обеспокоенный. Думал ли он о ноже? Детектив Пауэлл тоже уловила в его лице нечто странное и наклонила голову, желая присмотреться. Льюис поймал ее взгляд и постарался изобразить другую эмоцию, но от этого стал выглядеть еще более подозрительно. Тут Мелисса ясно поняла, как важно самой добиться от детей правды, прежде чем обращаться в полицию. Они не смогли бы не расколоться на допросе, если их будет допрашивать такой детектив, как эта Пауэлл!
К тому же, как совершенно справедливо заметил детектив Кроуфорд, прошло меньше двадцати четырех часов. Им просто нужно было время. Она подумала об объявлениях на деревьях. Надо ли было упоминать о них? Если бы она показала объявления детективам, их внимание переключилось бы целиком на ее семью. Они все стали бы искать причину, по которой под их фотографией были нацарапаны слова: «Я знаю». Она решила сохранить одно объявление на тот случай, если все же решится рассказать о них полиции, но от других бумажек она решила избавиться. Может быть, потом сжечь, а сейчас просто не доставать из сумки?
— У вас есть что добавить? — спросил детектив Кроуфорд. — Нам в самом деле пора идти, надо продолжать расследование.
— Нет, мы все сказали, — ответила Мелисса, улыбнулась ему и сжала в руке сумку, в которой лежали объявления. — Спасибо, что пришли… и вообще спасибо за всю вашу работу.
Она проводила детективов до двери. Но прежде чем уйти, детектив Пауэлл вновь обвела пристальным взглядом Грейс, сузив глаза.
Мелисса ощутила невольное раздражение. С чего эта женщина прицепилась к Грейс? Своих детей у детектива, очевидно, не было, и она понятия не имела, какими странными они бывают.
— Держите нас в курсе, — сказала Мелисса, радуясь, что детективы наконец уходят.
Навстречу им по дороге шла Мэдди в черном комбинезоне и ярко-желтой футболке. Мелисса вновь вздрогнула при виде ее коротких розовых волос. Раньше они были красивого темно-шоколадного цвета, но совсем недавно она их покрасила. Вряд ли это случайно совпало с их с Льюисом расставанием. Демонстрация независимости, подумала Мелисса.
Мэдди застыла, увидев полицейских, и ее карие глаза расширились. Детективы, проходя мимо, кивнули ей, и она робко улыбнулась.
— Привет, Мэдди, — сказала Мелисса, когда девушка подошла ближе.
— Папа звонил, сказал, что вы не против, чтобы я пришла, — сказала Мэдди, обвила себя руками и вновь встревоженно посмотрела вслед полиции.
Должно быть, она в ужасе от всего, что происходит в ее поселке, подумала Мелисса.
— Конечно, мы не против. Просто мы скоро все вместе идем в больницу.
— Ой!
— Но ты все равно заходи. Ребята будут рады тебя увидеть, пусть даже на несколько минут. Как они? Твой папа сказал, что вы переписываетесь.
Мэдди, казалось, была чуть встревожена серьезным тоном Мелиссы.
— Ну… им плохо, конечно. Это для всех настоящий шок.
— Да, — ответила Мелисса и посмотрела в щедро подведенные глаза Мэдди. Неужели она тоже что-то скрывает? Сказать было трудно.
Но прежде чем Мелисса успела спросить еще что-то, из дома выбежала Грейс и потянула Мэдди за собой. Та улыбнулась, погладила шелковистые светлые волосы Грейс и прошла вслед за ней в кухню.
— Здравствуй, Мэдди, — сказал Билл, увидев ее. — Что ты здесь делаешь?
Не слишком гостеприимно, подумала Мелисса. Впрочем Биллу и Розмари никогда Мэдди не нравилась из-за ее эксцентричной манеры одеваться и столь же радикальных политических убеждений — все это противоречило консервативным взглядам старых Байеттов. Когда их обожаемый внук начал встречаться с Мэдди, они были просто ошарашены. Мелисса же вспомнила, как они отреагировали, узнав, что Патрик встречается с ней самой, и ей невольно захотелось заступиться за Мэдди. Она не скупилась на комплименты девочке, хотя уж Мэдди уверенности в себе было не занимать.
Патрик своего мнения по этому поводу не высказывал. В глубине души Мелиссе казалось, что он относится к Мэдди не лучше, чем его родители, но ради Льюиса держит свои мысли при себе, даже когда она за обедом спорит с ним о политике. Лишь легкое подергивание челюсти выдавало его раздражение.
Мелисса глубоко вздохнула, представив себе Патрика на больничной койке. Она посмотрела на часы, и ей отчаянно захотелось его увидеть.
— Пойдем в наш бункер, — предложила Лилли, имея в виду большой дачный домик за садом Розмари и Билла. Во время барбекю, где всегда собиралась толпа народа, ребята часто сбегали туда, где играли и слушали музыку.
— Нет времени, — отрезала Мелисса. — Мы идем в больницу к папе.
— Я не хочу, — заявила Лилли.
Билл изумленно посмотрел на внучку:
— Это ваш отец. Вы должны идти, ему нужно услышать ваши голоса.
— Дедушка прав, — сказала Мелисса.
— Я просто… я ненавижу больницы! — выпалила Лилли.
— И я тоже, — заявил Льюис, скрестив на груди руки.
— Думаете, вашему папе очень нравится там лежать? — резко спросила Мелисса. — Вы все пойдете, ясно? Все!
Розмари в халате вышла на лестницу. Ее лицо осунулось.
— Не надо на них давить, — сказала она, очевидно, слышавшая этот разговор. — Больница не самое подходящее место для детей. Нужно быть терпеливыми.
Терпение, Мелисса, терпение.
Эту фразу Мелисса часто слышала от Розмари после того, как ее мать посреди ночи покинула свой гостеприимный дом.
— Такие люди, как твоя мама, очень ранимы, Мелисса. Их разум и сердце не вылечить за один день, — говорила она тогда, когда Мелисса спрашивала, скоро ли пройдет безумие матери. — Может быть, придется ждать недели, месяцы или даже годы. Нужно быть терпеливой к ней, Мелисса. Дай ей время.
— Не грусти, мам, — ласково сказала Грейс, взяв Мелиссу за руку. — Я пойду с тобой.
Мелисса улыбнулась дочери:
— Умничка!
— Ты бы переоделась, мам, — заметила Лилли, указывая глазами на кровавый след на рукаве Мелиссы. Проследив за ее взглядом, Мелисса увидела кровь Патрика, и ужас всего произошедшего вновь обрушился на нее.
Она зажала рукой рот, чтобы не всхлипнуть, и сказала: «Сейчас», рванув на второй этаж. Там она крепко закрыла за собой дверь и расплакалась. Это было совсем как смерть Джоела. Спустя много месяцев и много лет осознание этой смерти накатывало на нее волнами. Иногда жизнь шла своим чередом, что казалось чем-то из ряда вон выходящим, потому что ее сына больше не было. Но нужно было заботиться еще о двух маленьких детях, а потом и о новорожденной. И лишь время от времени осознание било ее тяжелым молотом. Но Патрик это не Джоел, сказала она себе. Он будет жить. Он должен жить.
А ей нужно собраться, черт возьми. Она вытерла слезы, сменила грязную футболку на одну из старых футболок Розмари. Потом спустилась вниз.
Грейс ждала ее в прихожей, уже натянув куртку.
— Где близнецы? — спросила Мелисса.
— В летнем доме, с Мэдди.
Мелисса закатила глаза.
— Сейчас схожу за ними.
Мелисса пошла в сад, но на полпути остановилась. О том, что случилось вчера, близнецы могли рассказать только Мэдди. Должно быть, они обсуждают это прямо сейчас. Мелисса убедилась, что Розмари за ней не следит, потом тихо обошла летний домик сзади, надеясь подслушать их разговор. Интересно, что сказал бы Патрик? Наверное, покачал бы головой, и назвал ее двуличной женщиной. Всего несколько недель назад она сделала ему выговор за то, что он читал переписку Льюиса, по ошибке решив, что сын употребляет наркотики. По счастью, оказалось, что белый порошок в школьной сумке Льюиса был лишь прозрачной пудрой для лица, которую Мэдди попросила передать Лилли перед пробами.
Патрику случалось превратно понимать некоторые явления. Например, семь лет назад он всем рассказал, что сам Барак Обама во время визита в Англию зайдет выпить пива в паб «Наш край». Люди рванулись посмотреть, но никакого Обамы не увидели.
Мелисса улыбнулась, вспомнив этот эпизод. Ей не терпелось увидеть мужа, но сначала хотелось узнать, сможет ли она что-нибудь подслушать.
Летний дом, по счастью, стоял задом к лесу, и значит, можно было легко добраться до него, оставшись незамеченным за деревьями. Также легко услышать, о чем говорят люди в домике. Так, однажды Мелисса и Патрик, выгуливая Сэнди, услышали, как его родители «хорошо проводят время». Выражение лица Патрика, когда он понял, что это за хрюкающие звуки, было незабываемо. Мелисса до сих пор улыбалась, вспоминая об этом.
Но улыбка тут же сползла с ее лица. Сможет ли она когда-нибудь снова гулять по лесу с Патриком? Вместе смеяться и видеть, как его загорелые щеки краснеют от смущения…
Мелисса подобралась к домику. Он был большой, десять квадратных метров и приятного оливково-зеленого цвета. У него была даже маленькая веранда, а снаружи имелись два больших плетеных дивана, холодильник, полный безалкогольных напитков, большой телевизор на стене и колонки на полке.
Билл, Патрик и Льюис построили этот дом пять лет назад. Мелисса вспоминала, как, сидя на солнце с Розмари и девочками, она с гордостью наблюдала за десятилетним Льюисом, вбивавшим гвозди в бревна. Патрик терпеливо наставлял его, как это лучше сделать, а Билл одобрительно кивал. Мелисса прижалась ухом к стене и услышала, как Мэдди спросила:
— Ты имеешь в виду вечеринку перед Новым Годом?
— Да, — ответила Лилли.
— И что Картер сказал насчет твоей мамы? — спросила Мэдди.
— Не волнуйся, — сказал Льюис. — Лилли не проболтается.
— Но…
— Да забей уже, Мэдс, — это снова голос Льюиса.
Мелисса нахмурилась. Картером звали сына Андреа и Адриана Куперов, ровесника близнецов и Мэдди. Льюису он никогда не нравился — он называл Картера заносчивым недоумком. Перед Новым годом в «Лесном центре» проводилась вечеринка, и Мелисса слышала, что Картер умудрился там напиться. Андреа сгорала от стыда, а Патрик после этой вечеринки был какой-то понурый, но Мелисса списала это на усталость, связанную с предвыборной деятельностью.
— Еще я помню, что вы всю вечеринку играли в счастливую семейку.