По опушке леса она пробралась в собственный сад, при виде которого ее глаза наполнились слезами. Там было так одиноко — ни велосипеда, ни самоката на лужайке, ни бутылочек с кремом от солнца, разбросанных Лилли где попало, ни книжек Грейс, забытых на столе в пятницу, проведенную девочкой на свежем воздухе.
Мелисса убедилась, что у черного входа никого нет, медленно прошла вдоль сада и с удовлетворением отметила, что в доме также нет никакого движения. Проходя мимо дерева Джоела, она задержалась взглядом на шариках, купленных Льюисом и Лилли. Бирюзовый и ярко-синий цвета, переливаясь, кружились на легком ветру. Слезы подступили к уголкам глаз Мелиссы и задрожали на ресницах.
— Ох, Джоел, — прошептала она, — что творится с нашей бедной семьей?
Ей захотелось, чтобы он был рядом. Теперь ему было бы уже за двадцать. Несмотря на его состояние, она не сомневалась, что сейчас он стал бы поддержкой для всех них. Столкнувшись с такими трудностями, какие выпали на его долю, поневоле набираешься сил бороться с любыми невзгодами. Он так хорошо держался, когда ему приходилось вновь и вновь проходить тесты, когда он смотрел, как младшие брат и сестра делают все то, чего он никогда не сможет сделать. Да, порой на него тоже находило, и он взрывался. Но в целом он был просто чудесным, всегда улыбался и шутил, охотно воспитывал младших. Мелисса даже представляла себе, как он сидит рядом с ней в инвалидном кресле, темноволосый и кареглазый, как отец, в веснушках, покрывших весь его маленький нос, как у матери. Он был таким красивым мальчиком с самых первых дней, с самого рождения.
Она знала, что Патрик не был рад ее беременности. Он сомневался, что хочет ребенка, и, конечно же, ему не нравилось, как с беременностью меняется фигура его девушки, а впоследствии жены. Но, впервые взяв в руки своего прекрасного, вертлявого сына, Патрик немедленно в него влюбился. Все, кому случалось познакомиться с Джоелом, тут же влюблялись в него. Дело было не только в том, как он выглядел, но и в том, с каким юмором и легкостью он относился к своему состоянию. Брат и сестра его просто обожали, и его смерть стала для них сильным потрясением.
Мелисса вынула ключи и нашла тот, что подходил к двери черного хода, потом тихонько открыла. У нее был план на случай, если в доме кто-то окажется — разыграть чистейшую наивность: «Ой, я подумала, что можно зайти, взять кое-какую одежду. Мне же не сказали, что нельзя…» — но все-таки она нервничала. Когда она вошла в кухню, ее оглушила тишина — совсем как в тот четверг, когда она обнаружила тело Патрика на полу. Тишина была неожиданна и тогда, и теперь. Мелисса принюхалась. Пахло железом со слабой примесью химикатов и чего-то еще.
«Засохшая кровь, — поняла Мелисса. — Кровь Патрика.»
Она схватилась за дверную ручку, чтобы удержаться на ногах, и медленно вошла на кухню. Все было ограждено сигнальной лентой, всюду кружила пыль, дверцы буфета были распахнуты. Полицейские попытались отчистить кровь, но на полу остались бледно-розовые пятна, будто кто-то устал менять окровавленную воду на свежую. Брызги крови остались и на дверцах буфета.
Мелисса вновь представила, что рядом лежит Патрик, что дети в ужасе стоят вокруг. Отвела глаза от пятен, посмотрела на дверь и увидела за ней силуэт полицейского.
Нужно было действовать быстро… и очень тихо.
Она открыла шкаф под раковиной, где Льюис спрятал нож, и просунула руку между ящиками, отодвинув пластиковую доску, закрывавшую «тайник». Сначала она ничего не нащупала, и пришлось как следует постараться, чтобы просунуть руку дальше. Наконец она наткнулась на черный мешок для мусора. Кому-то из детей хватило ума обернуть нож, прежде чем спрятать. Мелисса глубоко вдохнула и вытащила мешок.
Да, в нем лежал нож — самый большой из набора, и его серебряное лезвие было в пятнах крови Патрика.
Мелисса зажала рот рукой. Все внезапно стало таким ужасающе реальным, весь трагизм происходящего накатил волной. На секунду ей показалось, что ее сейчас стошнит. Она согнулась пополам, судорожно глотая воздух. Только этого и не хватало. Как она объяснит рвоту на полу?
Она села и зажала голову руками. Когда тошнота отступила, Мелисса завернула нож в новый мешок для мусора, и взяла пустую коробку, в которой прежде была бутылка шампанского. Ее распили, когда отмечали назначение Патрика на должность члена совета, а коробку оставила себе Грейс, заявив, что ей она нужна для научного проекта. Теперь Мелисса положила туда нож, а коробку сунула в большой пластиковый пакет. Она решила для себя, что, пока она будет в больнице, коробка полежит в багажнике машины, а потом Мелисса ее закопает. Она знала, даже где — в том самом месте, куда они с Райаном часто приходили в детстве и где проводили летние вечера, не замечаемые спящими родителями. Это был уголок в самой глухой части леса, где они прятались и шептались в темноте. Райан разжигал там костер, и они приносили с собой лакомства. Они всегда знали, где встречаться, потому что этот уголок светился в темноте благодаря биолюминесцентным грибам, которые растут на гнилых деревьях. По какой-то причине именно в этом уголке леса было очень много гнилых деревьев.
Если бы об этом месте узнали еще какие-то люди, они бы отобрали у Мелиссы и Райана их уголок, в чем девочка не сомневалась. Так что они хранили тайну, никому не рассказывая о своем многолетнем убежище. Иногда Мелисса думала, что причина, по которой они не хотели говорить о нем никому, кроме своих будущих детей, это мысль, что подобное тайное место может стать для них порталом в иной мир, где они всегда чувствуют себя под надежной защитой.
Теперь это решение казалось Мелиссе зловещим. Чем меньше людей знало об их секретном месте, тем меньше было шансов, что нож найдут. Конечно, она учитывала и тот факт, что этот уголок леса светился в темноте и мог служить маяком всем, кто проходил бы там ночью. Но просто так там ночью никто не ходил. Большим плюсом был и запрет ходить в лес с одиннадцати вечера до четырех утра, рассчитанный, как правило, на подростков, чтобы те не устраивали в лесу ночные пьяные пикники. Но в эту часть леса они все равно бы не пошли. Было в ней что-то зловещее, от чего люди старались держаться подальше. Или, может быть, просто боялись заблудиться?
Мелисса обвела взглядом заляпанный кровью пол и вновь представила себе Патрика, его большие босые ноги на этом полу, когда он шел на кухню, чтобы принести ей бокал вина. Или гонялся за собакой под смех детей. Она вспомнила вечеринки в честь Хэллоуина и дней рождения ее детей. Вспомнила барбекю, которые они закатывали для всех своих друзей. Вспомнила рождественские праздники с Розмари, Биллом и сестрой Патрика, если она со своей семьей приезжала из Австралии. Так много смеха, так много любви!
Как могло дойти до этого? Дверь щелкнула и открылась.
Мелисса замерла, крепко сжав в руке сумку с ножом. Она отчетливо слышала голос детектива Пауэлл, эхом отдававшийся в коридоре.
Глава двадцатая
Суббота, 20 апреля 2019 года, 09.05.
Детектив шла по коридору. Мелисса посмотрела на дверь черного хода. Успеет ли она убежать или ее в любом случае поймают и все будет выглядеть еще более подозрительно?
Лучше уж остаться.
Она лихорадочно огляделась по сторонам, и ей попалась на глаза стопка грязной одежды, которую она вынула из стиральной машины и положила в корзину для белья во время полицейского обыска. Взяв что-то из вещей, она сложила это в сумку и надежно прикрыла коробку с ножом. Затем Мелисса глубоко вдохнула и повернулась к кухонной двери.
Та распахнулась, и вошла детектив Пауэлл, а следом за ней незнакомый офицер в униформе.
Если детектив и удивилась, то совершенно не подала виду. Она холодным взглядом обвела Мелиссу.
— Вам не положено здесь быть, — сухо сказала она.
— Я пришла взять кое-что из одежды детей, — ответила Мелисса. — Я не знала, что сюда нельзя приходить.
— Это место преступления, — сказала детектив.
— Как вы сюда вошли? — спросил полицейский, рыжеволосый молодой человек, смутно ей знакомый. — Я все это время дежурил у входа.
— Через черный ход, — сказала Мелисса, указав на дверь. — Честное слово, я не думала, что совершаю что-то плохое. Я решила, вы уже закончили проводить экспертизу. Мне так неловко.
Детектив Пауэлл посмотрела ей в лицо, потом перевела взгляд на сумку, и Мелисса подумала, что сейчас упадет в обморок. Но, к счастью, детектив вновь подняла взгляд.
— С Грейс все в порядке?
— Да, спасибо. Она слишком увлекается лесными прогулками, храни ее Господь, — затараторила Мелисса, понимая, что говорит слишком быстро, нервно и неразборчиво. Она попятилась назад. — Я лучше пойду… надо еще постирать вещи перед тем, как идти к Патрику. Еще раз простите.
— У вас что, нет чистой одежды? — спросила детектив. Мелисса на миг задержала дыхание, потом указала на футболку Льюиса.
— Есть, но Льюису понадобилась именно эта футболка.
— Ясно. Но в следующий раз, когда вам понадобится что-то взять, предупреждайте, — сказала детектив.
Мелисса кивнула и повернулась к двери.
— Прежде чем вы уйдете… — окликнула детектив. Мелисса застыла, чувствуя, как бешено колотится сердце, как стучит в висках, — мы должны обыскать вашу сумку.
Мелисса медленно обернулась:
— Там только грязная одежда.
— Так положено, миссис Байетт. Я надеюсь, вы меня поймете?
Взгляд темных глаз детектива был холоден.
— Конечно, — прошептала Мелисса, дрожа и натянуто улыбаясь. Детектив вскинула подбородок и посмотрела на полицейского в форме, уже вынимавшего из кармана резиновые перчатки.
— Только предупреждаю, — сказала Мелисса, — одежда очень грязная. Подростки не слишком-то аккуратны.
Полицейский сморщил нос, и в этот момент телефон детектива Пауэлл спасительно зазвонил.
— Извините, — сказала она и вышла из комнаты, чтобы ответить на звонок.
Мелисса дрожащими руками протянула полицейскому сумку.