Закончив излагать взгляды хабашитов, я посчитал необходимым указать, какие из содержащихся в них заблуждений кажутся мне наиболее серьезными. Я не испытываю ни малейшего желания подробно рассуждать о тонкостях хабашитского понимания атрибутов Аллаха или о смысловых нюансах значения, которое приобрело у хабашитов слово «иставаа» («восседание» или «возобладание»); да и мои познания в логике, к которой так часто апеллируют шейхи хабашитов, слишком скромны для подобных изысканий. Я лишь бегло коснусь того, как в своих якобы логических рассуждениях хабашиты противоречат сами себе, утверждая в одном месте, что «Аллах – Создатель всех дел, намерений и решений человека», а в другом – что, благодаря дарованному Всевышним разуму, каждый человек «способен придти к выводу о существовании и единственности Всемогущего Создателя самостоятельно». Какую же ловкость нужно проявить в жонглировании логическими законами, чтобы увязать полную самостоятельность человека в постижении Всевышнего, и то, что возможность или невозможность этого постижения изначально предопределены Аллахом!
На мой взгляд, одно из наиболее отвратительных заблуждений хабашитов – то, что они считают легитимным «мусульманское» государство, живущее не по законам Аллаха, то есть не по Шариату» (Мамиргов М.З. Книга Исламских вероучений и сект. М., 2006. С. 386–390.)
Как видно из этого текста, «теоретическая часть того, что проповедуют хабашиты, носит синтетический характер, то есть состоит из сведенных воедино заимствований из разных школ мысли. Однако самое важное – это то, что их «теология» есть лишь повод для фитны. Обратите внимание на конец главки: они такфирят всех, кроме себя, но считают законными любых правящих мунафиков. Вот для сочетания этого в одном флаконе они и были созданы.
Что касается Рамзана, трудно оценить, насколько он зависит от собственного ближайшего окружения. Если он единолично решает все, консультируясь только с Путиным,– это одно, а если он обложен теми, кто подводит его к решениям,– это совсем другое. В первом случае мы имеем дело с местным бонапартом, который планирует захватить власть, по крайней мере, в рамках вайнахской территории после ухода России. Во втором же случае он – часть ликвидационной комиссии, которая готовит территорию под приход Запада. Последнему варианту также не противоречат его действия по поддержке внешних признаков Ислама, поскольку это один из приемов куфра, применяемый, в частности, в Саудовской Аравии: наводнить страну правительственными мечетями, одеть женщин в хиджаб и одновременно закрыть всех истинных мусульман в зинданах!
Нельзя не признать, что уровень того, что может себе позволить сегодня Чеченская республика, намного выше, чем возможности Ичкерии в 96–99 гг. Да и свобода действий Масхадова в роли президента Ичкерии – ничто по сравнению с возможностями Р. Кадырова. В любом случае – местный бонапарт или смотрящий от мирового сообщества – Р. Кадыров представляет собой промежуточный этап политической ситуации на Кавказе, знаменующей неизбежный уход России. (см. ответ Камалю)
Хочу добавить, что, скорее всего, ситуация в Ингушетии будет использована для того, чтобы распространить на нее контроль Грозного, после того, как Зязикову придется с позором уйти. Если это приведет к вспышке враждебности между ингушами и чеченцами, это устроит и Москву, и Вашингтон. Последний получит дополнительное моральное оправдание для своего присутствия там. Выход из этого упоминался мною раньше. Мусульмане Кавказа не могут выиграть, варясь в собственном соку и раскачивая политические качели между противоборствующими кланами. Они должны вмешиваться в российскую политику на федеральном уровне и не как конфессиональная группировка с этноконфессиональными или культурно-конфессиональными проблемами и требованиями. Нет. Единственный путь – общеполитическая сила, к примеру, такая, какой была РСДРП или эсеры к 1917 году.
Суфизм – это сложное явление. Сторонники очищения Ислама во многом правы, когда указывают, что наиболее известные положения суфизма не соответствуют Исламу. В первую очередь, это относится к практически неизбежному для суфиев пантеизму; наиболее изощренной и «продвинутой» формой пантеизма стало положение вахдату-ль-вуджуд – «единство сущего» – разработанное самым знаменитым суфийским учителем Мухиэддином ибн эль-Араби, которого еще называют шейх уль-акбар. (Этот титул, кстати, имеет двойственный смысл. Некоторые придают ему значение «величайший шейх», другие же считают, что имеется в виду «шейх Величайшего», то есть, что под словом Акбар имеется в виду Всевышний.)
Под доктриной «единство сущего» вслед за этим шейхом суфии имеют в виду следующее: Всевышний есть единственная личность, которая вместе с тем является и единственно существующим бытием. Всё творение представляет собой проявление Его отношения к Самому Себе. Ибн эль-Араби утверждал, что Аллах непрерывно пишет послание «от Самого Себя к Самому Себе о Самом Себе». Калам (перо) в этом послании – ось миров, а буквы – все существа в этих мирах: люди, джинны, ангелы и т. д.
Всевышний непрерывно представляет Себе Самого Себя, но Его подлинная сущность настолько безмерна, что любое представление отражает ее лишь в малой части. Все существа есть как бы несовершенные моментальные «снимки» личности Бога. Поэтому, при том, что между «оригиналом» и «фотографией» безмерная дистанция, тем не менее, они едины, ибо все эти образы неотъемлемы от первоисточника и стремятся к воссоединению с ним.
Немного иная версия той же доктрины встречается у иранского богослова начала XVI в. м.– Муллы Садры. Он учил, что бытие едино в Творце и в твари, но в Боге оно абсолютно, а в твари относительно и затемнено в зависимости от степени «удаления» от Творца.
Из этого пантеистического положения исходят и все остальные специфические принципы суфизма, в частности особая роль учителей в качестве проводников на пути приближения к этому абсолютному свету. У ибн эль-Араби находим тезис о том, что суфии – «это моря, на берегу которых остановились Пророки» (!) Согласно его учению, истина разлита повсюду (во всех конфессиях, каждая из которых имеет свою тайную посвятительную сторону), и это одна и та же истина. Ее отблеск присутствует даже в практике идолопоклонника, поскольку даже в идоле якобы заключен элемент великого присутствия. Многие алимы считают, что подобное учение обессмысливает миссию Пророков (АС) – астагфируЛлах!– поскольку непонятно, например, ради чего страдал хазрат Нух (АС), безуспешно призывавший свой народ к покаянию, если его соотечественники в любом случае соприкасались с Истиной через своих идолов? И в чем тогда смысл потопа, уничтожившего народ хазрата Нуха (АС)?
Впрочем, это риторические вопросы.
Хотя суфии отрицают, что учение вахдату-ль-вуджуд является пантеизмом, тем не менее, нет принципиальной разницы между суфийской акыдой, индуизмом или учением Платона.
Когда Ислам распространился за пределами Хиджаза, все средиземноморское пространство и Междуречье, а также половина Ирана были христианскими. Миллионы христиан приняли Ислам, и вместе с этим в религию Единобожия вошли многие гностические секты, учения которых мы и обнаруживаем в пересказанной в исламской терминологии суфийской акыде. Так, мало кто обращал внимание на то, что знаменитый тезис казненного эль-Халладжа анна ль-хакк – «Я есмь истина» – есть точный перевод первой части приписываемой Исе (АС) фразы из Евангелия: «Я есмь истина и путь, и верующий в меня не умрет…»
С началом колониальной экспансии Запада суфийские ордена превратились в проводников колониальной власти и содействовали куфрской администрации в подавлении джихада, предвосхищая идеологию современных мадхалитов, осуждая джихад и призывая к терпению и самосовершенствованию. В частности, англичане управляли Синдом (территорией нынешнего Пакистана) более века (с 1835), опираясь исключительно на поддержку тарикатов, шейхи которых прямо выслуживались перед британским генерал-губернатором…
Исключений немного, хотя они и важны: имам Шамиль был шейхом накшбандийского тариката в Дагестане. (Однако, по мере развития его борьбы, можно отметить, что на практике его позиция все более и более сближалась с той, которую принято оценивать как «салафитскую».) Принял участие в борьбе против французов и тарикат сенусийа, представляющий собой филиал шазилийа. Однако такие примеры тонут в обычной практике сотрудничества суфиев с врагами Ислама. После пленения имама Шамиля царское правительство поставило задачу создать подконтрольную им тарикатскую структуру с лояльными устазами во главе. Позднее советская власть унаследовала инфраструктуру этого «неосуфизма», которая была включена в общий механизм контроля над мусульманами, созданный НКВД/КГБ.
Сегодня на Кавказе нет примеров другого альтернативного суфизма, который мог бы нас заставить вспомнить о славных страницах истории Имамата Шамиля.
KAMAL (17 февраля). Гейдар Джахидович, то есть Вы хотите сказать, что в течение всего лишь следующих 4-х, ну в суперкрайнем случае – 8-ми лет Россия уйдет с Кавказа полностью, уступив его западу? А как, по Вашему представлению, это будет выглядеть? Миротворческая миссия? Боснийско-косовский вариант? Или что то «помирнее» – вроде парада суверенитетов» после крушения союза? И что может образоваться на месте Кавказа «российского»?
Также мне кажется, что, если в Чечне Кадыров правит и впрямь «аки самодержец», то в Дагестане, например, местная власть подконтрольна центру гораздо сильнее… Каким образом отпадать ему? Путем какой-то неожиданной провокации типа того, что было в Нальчике? И еще вопрос совершенно по другой теме. Сейчас на Кавказе, впрочем, как и во всей России и мире, набирает обороты отрицание мазхабов, салафизм. А например, Мурад Хоффман – бывший немецкий дипломат, принявший Ислам, говорил в одном из своих интервью о возможности образования пятого суннитского мазхаба – Европейского.