Г. Д.: Но эти архаичные формы все равно надо преодолевать. В противном случае северокавказские народы никогда не смогут выйти на уровень способности к конкуренции в условиях мирового цивилизационного кризиса, и это будет угрозой для их собственного существования. Преодоление архаики – это не вопрос адаптации к жестким религиозным нормам, это вопрос выживания Кавказа как целого. И в данном случае некоторый перехлест, который может содержаться в тех или иных высказываниях, не следует воспринимать всерьез, как некий императив. Политический Ислам как радикальная революционная доктрина с момента своего появления вместе с нашим пророком Мухаммадом, так же, как и во времена Мусы, Исы, Ибрахима, был вызовом народам, архаике. Ислам для того и является, чтобы войти в конфликт с инерционными архаическими программами. Это все не выходит за пределы тысячелетнего сценария противостояния с истеблишментом.
PW: Но есть и тенденция возрождения архаики, которую воплощает собой сегодняшняя Чечня.
Г. Д.: Возрождение архаики поддерживается прежде всего правящим политическим клубом, я имею в виду на мировом уровне. Обратите внимание, что истеблишмент, представленный традиционными элитами, всегда апеллирует к архаическим формам метафизики, к архаическим центрам духовной традиции, и здесь происходит естественная поляризация. С одной стороны, такая фундаментальная, масонско-инициатическая школа мысли, опыта и переживания, сконцентрированная на стороне элиты, а с другой – жесткий вызов монотеизма, который пользуется категориями, совершенно несвойственными духовной метафизической традиции. То есть такими категориями, как социальная справедливость, равенство и, самое главное, эсхатология. Эсхатологический концепт не является программой духовной традиции в ее архаической форме.
PW: Таким образом, возрождение архаики объективно противоречит интересам истории. Но что касается обычной жизни, людей с их ежедневными заботами? Есть ощущение, что заказ на архаические формы социального быта поступает непосредственно от населения.
Г. Д.: Не думаю. Во всяком случае, не от всего населения в целом. Этот заказ в первую очередь поступает сверху, и обеспечивается он такими жесткими, драконовскими мерами принуждения, что молчание загнанного в моральное подполье большинства можно принять за согласие. Но в действительности сама прочность чисто административного положения Рамзана говорит о том, что на эту архаику дана санкция сверху. А это означает, что архаика, как, собственно, мы это видим на пространстве от Восточного Тимора до Ирландии, всюду находится в союзе с мировым правящим классом.
PW: Похожие процессы идут в целом по России. Правда, архаика другая, но тот политический режим, который установился в стране сейчас, естественно, гораздо архаичней, чем промежуточные модернизационные формы власти в начальный постсоветский период. Путинская система – результат социального заказа, она имеет очень серьезную опору на население.
Г. Д.: Я не согласен. Население никто не спрашивает, прежде всего потому, что оно (население) – «инкоммуникадо». У него нет доступа к средствам информации, которые говорят от его имени и без него. Обратной связи населения с властями нет, а выдавать за точку зрения населения шум в медиа было бы просто некорректно. На самом деле, конечно же, население в огромном своем большинстве переживает тяжелейшую травму, что оно выброшено из модернизационного поля, даже расположенного, скажем, в ошибочной системе координат. Оно выдавливается сегодня из истории, оно перестает быть субъектом исторического процесса. Поэтому говорить о том, что оно поддерживает архаизацию…
Неужели Вы считаете, что население представлено ФЭПом Павловского, или «Русским журналом», или тому подобными проектами?
PW: Может быть, население представлено своими электоральными симпатиями?
Г. Д.: Наивно говорить об электоральных симпатиях в условиях России, где ни к каким цифрам нельзя не просто относиться с доверием, а вообще всерьез.
PW: Насколько можно понять из Ваших заявлений и статей, Вы полагаете, что Северный Кавказ становится сегодня колыбелью исламской революции в России?
Г. Д.: Во всяком случае, это был бы очень желательный путь развития, потому что я не вижу альтернативных регионов для этого. Кавказ совмещает в себе такие свойства, которых мы не найдем ни в Ираке, ни в Афганистане, ни тем более на Африканском Роге, ни даже в наиболее продвинутых мусульманских диаспорах в Европе. Прежде всего, это особое качество человеческого материала и особое геополитическое положение Кавказа. А кроме того, подключенность большинства кавказцев к традиции довольно высокого технологического образовательного уровня – я имею в виду, что эти люди прошли советские школы и институты и являются наследниками как бы такой высокой образовательной планки. Т. е. они включены в модернизационный информативный пул при том, что являются стойкими мусульманами, для которых Ислам – это единственный приемлемый модус веры и мышления.
PW: А цели и задачи этой революции каковы?
Г. Д.: Без Кавказа и без его развития в этом ключе никогда не поднимется и не преобразится Россия, которая нуждается во втором модернизационном шансе. Без этого она развалится и сойдет на нет как субъект мирового процесса.
PW: А средства и формы революции?
Г. Д.: Большевистская революция не увенчалась бы успехом без поддержки Кавказа, потому что, как известно, именно благодаря вайнахам удалось остановить наступление Деникина на Москву. Благодаря Дагестану были блокированы те белогвардейские силы, которые перебрасывались из Баку на Северный Кавказ. Красный Дагестан, красные ингуши и в определенной степени чеченцы были теми, кто спас Ленина в Кремле. Конечно, большевики отплатили черной неблагодарностью кавказцам за свое историческое выживание, но факт остается фактом. Именно Кавказ стал той соломинкой или тем предельным фактом, который решил историческую судьбу громадной страны.
Я убежден, что это не случайное, стохастическое совпадение факторов и что иного расклада быть не могло. Это провиденциально, потому что выбор кавказцев встать политически на стороне большевиков определяется именно их исламской мотивацией. Я думаю, что это можно рассматривать как исторический архетип, который проявит себя и в будущем.
PW: А у России есть шанс пойти навстречу этим процессам и заранее объявить о своей капитуляции?
Г. Д.: Речь идет не о капитуляции, а о политической силе, которая могла бы конституировать себя в качестве субъекта, ответственного за новую и освобожденную от всех предыдущих искажений попытку модернизации, той силе, которая взяла бы на себя задачу преобразить страну. И эта сила обязательно должна пойти навстречу Кавказу.
PW: Вы все время смотрите на Кавказ с точки зрения истории, а если спуститься на уровень ежедневных забот конкретного человека, сразу видишь войну, людей, убивающих друг друга. Может быть, стоило бы подойти и с этой стороны к происходящему?
Г. Д.: В Коране есть место: ангелы возражают Всевышнему, который собрался поставить Адама своим наместником на земле. Они говорят: «Зачем Ты ставишь это существо, от которого происходит смешение, ошибки, проливается кровь? Мы же гораздо лучше, потому что мы не выходим из Твоего повиновения». На что Он им отвечает: «Я знаю, а вы не знаете». Иными словами, аспект слабости – смешение, преступления, кровь и так далее, которые характеризуют человека и человеческую историю – есть тот инструментарий, посредством которого осуществляется исторический процесс. Вы не можете иметь историю без крови и страданий. Можно было бы, конечно, представлять, что история могла бы двигаться таким путем, но это будет либеральный взгляд, совершенно исключенный из религиозной парадигмы, в том числе и из традиционалистской, архаической. Либеральный взгляд исходит из того, что человек создан для счастья, как птица для полета, и все существует для человека и во имя человека. Но этот взгляд не имеет ни веса, ни перспективы, поскольку он не учитывает, что человек – это некая площадка перманентного преодоления, некая площадка постановки тайной цели. Человек – инструмент истории, который создан Всевышним, чтобы тот служил Ему.
PW: Салафитской версии Ислама свойственен безудержный, почти «красный» эгалитаризм, и это, возможно, отвечает запросам сегодняшнего русского мира. Может ли мусульманская "левая" стать главенствующей идеологией в России?
Г. Д.: Не то что может, а уже становится таковой. По некоторым непроверенным данным, те многие тысячи русских, которые сегодня принимают Ислам, мотивированы именно этим.
Рубрика «Вопрос – Ответ» на сайте контрудар.сом
ВОПРОС. Прочитал Ваше эксклюзивное интервью Day.Az. До этого считал Вас очень грамотным человеком. У меня есть много друзей азербайджанцев, которые не отрицают факта геноцида армян в Турции. Вы же его отрицаете, осуждая США. Скажите честно, Вы действительно сомневаетесь в том, что был геноцид? Вам не приходило в голову, что комиссия решила всего лишь сказать правду о событиях 1915–1920 гг. Грош цена тому политику, который отрицает очевидное. Разве не так?
Гейдар ДЖЕМАЛЬ. В 1920 году Севрский международный трибунал уже занимался вопросом геноцида армян и под судом была сама Турция. Было проведено большое количество исследований, опрошены свидетели, подняты документы. И трибунал, являющийся прототипом будущих в Нюрнберге и Гааге, пришел к выводу, что геноцида не было. Реально за всю войну на территории Османской империи погибло 300 тысяч армян, многие из них в качестве военнослужащих османской армии. Были также военные действия османской армии против армянских полевых командиров, которые вели партизанскую войну в турецком тылу на Кавказском фронте. Имело место также и переселение армян из Турции в Египет, Сирию, Ливан и далее. Кстати, масштабы этого переселения технически исключают возможность геноцида. Сегодня геноцид армян признается 22-мя странами из почти 200 субъектов ООН. Первым его признал Уругвай в 1965. Среди других есть Чили, Аргентина… Последним признавшим стали США. Все эти признания являются решениями парламентов данных стран, и, таким образом, носят политический конъюнктурный характер. Решение парламента – это не решение трибунала! Концепция армянского геноцида в 1943 была взята на вооружение сионистами, которые трансформировали ее в миф о Холокосте. Непредвзятые исследования демонстрируют, что реальное число евреев, умерших по любым причинам во время войны на всех территориях, занятых Вермахтом, составляет 450 тысяч. Большинство умерших в концлагерях погибли от голода и англо-американских бомбежек. Есть еще миф о цыганском геноциде… Мифы о геноцидах сегодня являются сильнейшим оружием международного Либерального клуба, с помощью которых организуется политкорректное зомбирование «молчаливого большинства». К сожалению, национальные чувства часто не дают возможности объективно разобраться в сути вопроса.