ами губной помады...
– Как ты можешь быть так уверен? Представь себе, что они высадились вдвоем в Лос-Анджелесе и пересели в другой самолет, который летел сюда, все еще вместе.
– Зачем было останавливаться в Лос-Анджелесе без всякого багажа? Мужчина, путешествующий в одиночку, мог бы. Ни одна женщина не стала бы. – Он замолчал, снова протер глаза. – Есть доказательство тому, что Руперт давал ей наркотик, чтобы сделать ее более управляемой.
– Давал ей наркотик? Боже мой, безумие, чистое безумие!
– Мне сдается, – тихо сказал Джилл, – ты предпочла бы верить, что я безумен, чем в то, что Руперт развратен. Разве не так, Хелен?
Внезапно и тяжело она оперлась о стол.
– Я не говорила, что ты безумен. Безумны некоторые твои идеи.
– Ты убеждена, сознайся, что я вроде бы заклинился на Эми и, значит, не могу спокойно оценить факты. Согласись, Хелен. Ты так думаешь уже давно, подкидывая намеки, делая выводы. Не стесняйся, говори прямо.
Ее рот двигался осторожно, словно загнанный в западню зверек пробовал выбраться оттуда:
– Я не верю ни в то, что ты безумен, ни в то, что Руперт развращен.
– Хочешь угодить и нашим и вашим?
– Хочу быть в стороне и благоразумной.
– Ты в стороне – это уж точно. Я знаю, ты уже давно такая во всем, что относится к Эми, да и ко мне тоже.
Она чувствовала, как слова кипят в горле, словно щелок. Но, проглотив их, сказала спокойно:
– Я не могу быть в стороне от тебя, Джилл, ты отлично знаешь. Но это не значит, что я должна соглашаться с тобой всегда и во всем. Тебе не нравится Руперт и никогда не нравился. Мне он нравится.
– Почему? Потому что женился на Эми и освободил нас от нее?
В этом была доля правды.
– Я думала, он станет для нее хорошим мужем. И он стал, до тех пор пока...
– Пока. Да, это весьма широкое понятие.
– Ах, Джилл, перестань. Не делай вид, будто я защищаю Руперта от тебя.
– Ты защищаешь его не от меня, а наперекор фактам. От фактов. Слышишь?
– Наверно, весь дом тебя слышит.
– Плевать!
Они свирепо воззрились через стол друг на друга. Но глубже чем гнев, Хелен чувствовала облегчение. "Хорошо, что он орет. Зато не выглядит таким уязвленным. Он борется, а не сидит склоня шею, словно перед гильотиной".
– Раз уж мы делимся нашими горестями, – сказал он, смягчаясь, – я должен просить тебя не надевать жемчуг, когда ты поездом едешь в город.
– Почему не надевать?
– Последнее время участились кражи драгоценностей.
– Жемчуг застрахован.
– Ниже, чем стоит на самом деле. И я не могу позволить себе что-нибудь взамен. Лучше пойми сразу – с деньгами сейчас туго приходится. Объясняй это моим невезением, или моей неумелостью, или тем и другим вместе. Но это факт: надо сократить расходы, может быть, придется продать дом.
– Продать наш дом?
– Может быть, придется.
– Почему ты не предупредил раньше? Есть сотни способов сберечь деньги.
– Можешь применить их сразу.
– Я не прочь, – согласилась Хелен.
На деле она была больше чем не прочь. Ее обрадовала мысль о переменах, вызов судьбе. Они подыщут какую-нибудь развалюху. А Джилл и ребятишки наладят дом, покрасят, положат новую крышу, повесят занавески, починят двери, ступеньки... Всей семье придется потрудиться для общей пользы.
– Мне уже случалось бедствовать. Я не против, – согласилась она.
– Я против, – признался Джилл. – Я очень против.
Ей все еще виделся ветхий дом. Только никто там не работал. Крыша протекала, ступени шатались, рамы потрескались, и окна были без занавесок, краска отваливалась кусками. А Джилл сидел на крыльце, обхватив руками голову, подставив ее любому удару, любому нападению.
– Черт тебя побери! – возмутилась она. – Вставай и борись.
– Бороться? С кем? С тобой?
– Не со мной. Ты не можешь со мной бороться. Мы должны быть вместе, на одной стороне, сплоченные. Так бы и было, если бы...
– Если бы что? Дай мне услышать твое "если бы", Хелен.
– Если бы не Эми.
Он был огорчен, но не озадачен.
– Ты можешь пожалеть, что сказала это.
– Пожалуй, уже жалею, – трезво призналась она, – но не потому, что не верю.
Селектор призвал к вниманию, и голос секретарши прокрался в кабинет, голос вкрадчивый и воспитанный, как шепот служащей из дамской библиотеки:
– Мистер Брандон, опять звонит мистер Додд. Вы ответите?
– Соединяйте... Додд? Да. Да. Понимаю. Когда? Сколько? Господи Боже мой, неужели никто не пробовал остановить его? Знаю, что это легально, но в таких обстоятельствах... Нет, пока я не могу выйти из конторы. Подождите минуту.
Джилл прикрыл трубку рукой и резко бросил жене:
– Будь добра, подожди снаружи.
– Почему?
– Личное дело.
– Значит, это касается Эми.
– Значит, это не твое дело.
– Мне совершенно безразлично, – беззаботно парировала она.
Но ее щеки горели, она еле дошла до двери на ослабевших ногах. И остановилась у стола секретарши.
– Передайте мистеру Брандону, что я не могла ждать. У меня назначена встреча.
"Слово "назначена" не очень-то подходит, – думала она, спускаясь в лифте. – Ближе было бы сказать "поиски". Поиски милосердия. А может быть, поиски раздора. Как посмотреть".
На улице она подозвала кеб и назвала адрес конторы Руперта.
– Туда можно дойти пешком, – сказал шофер.
– Знаю. Но я тороплюсь.
– О'кей. Вы с полуострова?
– Да.
Он скорчил гримасу беззвучного смеха.
– Я всегда могу угадать. Тридцать шесть лет поработаешь здесь – наживешь навык. Я сам тоже с Пенинсулы. Редвуд-Сити. Утром беру билет на поезд и целый день вожу свою машину, а потом – в обратный поезд. Всегда увлекался поездами. Жена говорит, мне бы быть инженером. Тогда не попадал бы в кучу полисменов, командующих, где парковаться и что делать при одностороннем движении. Зря тратишь уйму газа на этих улицах одностороннего движения.
"Зря тратишь уйму газа, – фразочка", – раздраженно подумала Хелен. В любое другое время водитель позабавил бы ее. Она стала бы задавать вопросы, вывернула наизнанку, а потом состряпала бы смешную историю для Джилла и детей. Сегодня это был просто болтливый, надоедливый старик.
Он остановился. Она как могла быстрей расплатилась и вышла.
В офисе Руперта она застала мисс Бартон, расчесывающую волосы.
– О, миссис Брандон, – удивилась та, с нервной поспешностью возвращая гребешок в сумочку. – Мы не ждали вас.
"Редакционное "мы" или ее и Руперта "мы"?" – подумала Хелен. Она не обращала особенного внимания на мисс Бартон в прошлом и не обратила бы сейчас, если бы не подозрения Джилла. В ней не было ничего выдающегося: глаза голубые и серьезные, курносый носик, пухлые розовые щеки, белокурые (на время) волосы, короткие крепкие ноги, предназначенные для долгой и усердной службы. Общая картина свидетельствовала о прямоте и простоте, даже Джилл с его эмоциональным астигматизмом не мог бы этого отрицать.
Хелен небрежно спросила:
– Мистера Келлога нет поблизости?
– Только что ушел.
– Я подожду его, если можно. Или, может быть, пройдусь по магазинам, а потом вернусь.
– Сегодня он больше не придет в контору, – пояснила мисс Бар-тон. – Он нездоров. Боюсь, у него начинается грипп. Он не бережется с тех пор, как миссис Кел... с тех пор, что живет один.
– О!
– Я хочу сказать, ну, без настоящего питания, во-первых. Хорошая горячая пища очень важна.
– Вы умеете готовить, мисс Бартон?
– Готовить? – Она залилась краской от основания горла до кончиков ушей. – Почему? Почему вы спрашиваете об этом?
– Просто из интереса.
– Мне нравится готовить, когда есть для кого. Только не для кого. Полагаю, это ответ на ваш вопрос и на те, что следуют за ним.
– Другие вопросы?
– Мне кажется, вы знаете, о чем я говорю.
– Право, не знаю. Не имею представления.
– Ваш муж знает, – голос мисс Бартон задрожал, а на виске забилась жилка, забилась тяжко и неритмично, – массу вещей.
– Он разговаривал с вами?
– Не со мной. Нет. Не со мной. За моей спиной. Наняв скользкого маленького сыщика, чтобы всюду выслеживал меня, выкачивал – ладно, он выкачивал пустой колодец. Не нашел и пустяка, как, впрочем, и вы не найдете, потому что находить-то нечего, потому что я никогда...
– Подождите минуту. Вы что, считаете, я пришла сюда по просьбе мужа?
– Забавное совпадение: прошлым вечером сыщик, сейчас вы.
Короткий смешок Хелен больше смахивал на негодующее покашливание.
– Что вы? Если бы Джилл знал, что я здесь, он бы... Ладно, не важно, скажем так: я во всем расхожусь с мужем. Если вы сердитесь на него за что-то, что он сделал, отлично – ваша привилегия. Но не обрушивайте ваш гнев на меня. Я пришла как друг Руперта. Вы ведь тоже его друг... не так ли?
– Да.
– Тогда не лучше ли нам объединиться? Работать вместе?
Мисс Бартон покачала головой, скорее от горя, нежели отрицая наотрез.
– Не знаю. Не знаю, кому я могу верить теперь.
– Это сажает нас обеих в одну лодку. Вопрос в том, куда лодка плывет? И кто у руля?
– Я ничего не понимаю в лодках. – Голос мисс Бартон был холоден и осторожен. – Решительно ничего.
– Я тоже! Один раз попробовала вместе с мужем. Много лет назад, в заливе. Только он и я. Джилл был капитаном, я изображала команду. Боже, какой это был кошмар! С самого начала я боялась, потому что плохо плаваю. А тут налетел сильный ветер, и Джилл принялся отдавать мне разные команды. Он кричал, а я ничего не понимала, будто он говорил на иностранном языке или передразнивал: поворачивай на другой галс, становимся под ветер, меняем паруса. Потом Джилл объяснил мне все это. Но тогда я пришла в такое смятение... Нужны немедленные действия, а я не понимаю какие. То же самое чувствую сейчас в эту минуту. Ветер крепчает, мы в опасности, надо что-то делать. Но я не знаю что. Команды звучат как тарабарщина, и я не понимаю даже, откуда они идут. И не могу сойти с судна. А вы можете?