— По-моему, ты делаешь чересчур много допущений, — сказал Джон.
— Хорошо. Скажи тогда, почему он сломан?
— Детали изнашиваются.
Грейс фыркнула.
— Ты бы доверил жизнь прибору, который изнашивается?
— Мы ведь ездим на машинах, которые ломаются.
— Представь себе автомобиль, созданный при помощи технологий на порядок выше, чем у нас. На два порядка. Те, кто путешествуют между вселенными, уж наверное не сжигают в двигателях полезные ископаемые!
— Но из этого никак не следует, что прибор испорчен специально!
— Тогда давай приступим к делу, — предложила Грейс.
— То есть?
— Вскроем прибор.
У Джона оборвалось сердце.
— Нет! — закричал он, даже не успев подумать.
Грейс посмотрела ему в глаза, и он отвел взгляд.
— Я думала, ты решил не бросать нас, — вымолвила она тихо.
— Да, но…
— Что «но»?
Если они раскроют прибор и он сломается, Джону придется остаться тут навсегда.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала Грейс. — Неужели тебе так страшно провести жизнь здесь с нами?
— А как быть с шайкой Висграта?
— Эти шуты гороховые? — засмеялась Грейс. — Да мы с ними в два счета разделаемся!
Джон вздохнул. Если его не полюбила здешняя Кейси, то вряд ли полюбит другая. Видно, они не созданы друг для друга.
— Так и быть. Будем открывать. Только осторожно.
— Еще бы, — усмехнулась Грейс. — Как на лабораторной по физике. Осторожней не придумаешь.
— И ни в коем случае нельзя, чтобы пронюхал Висграт.
— «Какую сеть сплетаем мы», — пробормотал Генри.
— Осторожным надо быть прежде всего тебе, — сказала Грейс. — Висграт решил, что ты с ним одного поля ягода, и соответственно к тебе относится.
— Он считает, что я тоже не могу выбраться отсюда.
— Вот и пускай остается в заблуждении. Иначе мы пропали.
— Не знаю, надолго ли меня хватит…
— Избегай его, — посоветовал Генри. — Всеми силами.
Закупив нужное оборудование, в следующую субботу они снова собрались вместе — на этот раз в старом цеху Джона, так как на фабрике был рабочий день.
— Итак, — начала Грейс, — расскажи все, что ты знаешь.
Джон вытащил распечатку гамма-спектрометра, показал спектр излучения прибора и объяснил, что из этого следует.
— Ничего себе! — воскликнула Грейс. — Антивещество.
Потом Джон показал чертежи поверхности. Грейс и Генри по очереди посмотрели на шов через микроскоп. Генри изучил прибор миллиметр за миллиметром.
Затем настал черед томограммы, и Джон объяснил, как он узнал, что внутри прибора находятся два яйцевидных объекта.
Генри покачал головой.
— Ты настоящий ученый, Джон. Никогда бы не додумался использовать томографию.
— Я тоже, если бы не поговорил с инженером-ядерщиком в лаборатории.
— И где, по-твоему, он раскрывается? — спросила Грейс. — На месте шва?
Джон пожал плечами.
— Скорее всего.
— Соединение очень плотное, — заметил Генри, щурясь на линию.
— Да уж. Собирал не абы кто, — согласилась Грейс.
Джон чувствовал, что им обоим не терпится разобрать устройство. Сам он все еще боялся. И заговорил о том, что обдумывал всю прошедшую неделю:
— Возможно, открыв прибор, мы окончательно его загубим. И все же я готов пойти на это, даже рискуя не вернуться домой. Мне будет очень трудно сознавать, что я никогда не увижу родителей. Никогда не расквитаюсь с Первичным. Но я выдержу. Я осознаю последствия, и… давайте начнем.
Грейс улыбнулась.
— Не волнуйся, Джон. Разбирать и собирать — наша профессия.
— Прибор не пинбол-машина! — воскликнул Джон.
— Разве? Ты — шарик, мультивселенная — игровое поле.
— А ты амортизатор, — сказал Генри, ударяя коленом о колено Грейс. — Бумс!
— Забавно.
Они зажали прибор в тиски, которые недавно приобрел Джон. Резиновые зажимные губки ровно и плотно обхватывали основание. Другие такие же тиски, укрепленные на рычаге, Джон спустил сверху. Рычаг был снабжен динамометром для точного определения силы, прикладываемой к прибору.
— Начнем с двадцати ньютонов, — сказал Джон.
— Ну точно как на лабе по физике, — захихикала Грейс.
— Двадцать ньютонов, — объявил Джон.
Генри наблюдал за швом. С двух сторон прибора были установлены точные штангенциркули для измерения ширины шва.
— Ничего.
— Сорок ньютонов.
— Ничего.
Постепенно Джон увеличил силу до двухсот ньютонов — с тем же результатом.
— Может, как-то изменить давление внутри прибора? — спросила Грейс.
— Как?
— Пробить в нем дырку, — предложил Генри. — Но это, наверное, чересчур радикальный способ.
— Пока не будем, — сказал Джон.
— Смазка! — воскликнул Генри.
Они побрызгали на край прибора жидкой смазки.
— Слишком много не надо.
Джон снова попробовал двести ньютонов. Потом двести сорок.
— Без рывков я больше не осилю, — признался он.
— Значит, используем систему блоков, — сказал Генри. — Тут ведь есть полиспаст с четырьмя блоками.
Четыре блока были способны учетверить силу Джона.
Джон и Генри спустили с крана полиспаст.
— Триста ньютонов. Триста пятьдесят. Четыреста.
— Стоп! — крикнул Генри. Он приложил к шву штангенциркуль. — Есть увеличение на полмиллиметра.
— У меня тоже, — отозвалась Грейс с другой стороны. — Раз есть сдвиг, силу можно уменьшить.
Джон попробовал восемьдесят ньютонов, затем сто двадцать. С легким хлопком передняя часть прибора отсоединилась.
— Стой!
Две половинки были разделены узкой щелью.
— Дайте фонарик, — попросил Джон.
Он посветил внутрь, но ничего не смог разглядеть.
— С этой стороны петли, — произнес Генри.
Действительно, половинки соединялись с одного бока маленькими петлями.
Друзья отвинтили верхние тиски и убрали подальше полиспаст. Джон осторожно поднял верх, и он откинулся, как крышка складного зеркальца, обнажив внутренности прибора. Больше всего они напоминали две маленькие зефирины, густо поросшие плесенью.
— Видимо, так он и открывается, — сказал Генри, — раз тут есть петли.
Джон склонился, чтобы рассмотреть содержимое поближе.
— Сфотографируйте все внутри, со всех ракурсов. Используем две кассеты пленки. На всякий случай. — Если они загубят прибор, надо хотя бы знать, как все выглядело первоначально.
«Плесень» при ближайшем рассмотрении оказалась множеством тонких нитей. А сами «зефирины» состояли из отдельных, плотно прилегающих друг к другу слоев.
— Это ни на что не похоже, — сказала Грейс. — Будто с другой планеты.
Джон, повидавший множество разных вселенных, не сомневался, что люди способны создавать диковинные вещи ничуть не хуже каких-нибудь инопланетян. Но в одном Грейс была права: устройство прибора действительно не имело аналогов в ее мире.
Генри зарядил в фотоаппарат новую пленку и повторил все снимки еще раз.
Тысячи тончайших волосков соединяли «зефирины» между собой. Еще часть нитей пробегала от зефирин к петлям, а от них — к элементам управления на передней панели прибора. Собственно, своя небольшая мохнатая зефиринка имелась под каждой кнопкой и каждым переключателем.
— Нити входят в систему управления, — сказала Грейс. — Должно быть, это и есть электронная часть системы.
Одна большая зефирина находилась приблизительно в центре прибора, а другая — выше и правее; она-то как раз и являлась источником гамма-излучения. Джон заметил, что из нее торчит маленький белый цилиндрик толщиной примерно полсантиметра. В центральной зефирине ничего подобного не было.
— Скорее всего это — генератор энергии, — предположил Джон. — Там внутри должно быть антивещество.
— Как оно там удерживается? — удивился Генри.
— Наверное, магнитным полем.
Грейс посветила фонариком на край нижней половины.
— Смотрите. Что это?
Джон пригляделся и увидел маленький кусочек нити, который лежал на дне ни к чему не присоединенный.
— Думаете, ниточка сама оторвалась, и поэтому прибор не работает? Или все-таки я была права, и его сломали нарочно?
— Не знаю. У вас есть что-нибудь?.. — Джон изобразил пальцами хватательные движения.
Грейс подала ему длинный тонкий пинцет. Джон осторожно просунул его сквозь паутину нитей, вытащил обрывок и положил в полиэтиленовый пакетик.
— Посмотрим, что это за штука, — сказал Джон, помещая кусочек нити под оптический микроскоп.
Они по очереди глядели в окуляр.
— Волокно? — предположил Генри.
— У меня есть лазерная указка, — воскликнула Грейс. Она осторожно приложила ее к концу нити. Однако когерентного света на другой стороне Джон не увидел.
— Нет, на волокно не похоже.
— Может быть, она электричество проводит, — пробормотал Генри.
Мультиметр, подсоединенный к концам нити, показал сопротивление в несколько ом.
— Вероятно, нити выполняют роль проводов, — сказала Грейс. — А все вместе они образуют большую электрическую цепь.
— Только нам от этого толку мало, — вздохнул Джон. Он не знал, что рассчитывал увидеть внутри прибора, но во всяком случае не клубок из проводов.
— Почему же? — воскликнула Грейс. — Нужно только установить, какие функции выполняют эти круглые штуковины.
— И ликвидировать поломку, — добавил Генри.
— Но как?
— Понятия не имею, — призналась Грейс, внимательно разглядывая массу проводков. — Если бы мы могли начертить схему…
Генри сделал еще несколько снимков.
— Как тут вообще можно разобраться, что к чему присоединено?!
Грейс покачала головой.
— Должен быть какой-то способ. Для начала займемся вот этим. — Она показала на оторванную ниточку.
С прибором делать было пока нечего, поэтому Джон закрыл его.
— Я отправлю нить в лабораторию. Пусть ее хорошенько изучат, — сказала Грейс.
За неделю Харборих звонил три раза, но Джон попросил секретаршу говорить, что он в университете. В субботу, когда он собирался ехать на работу, позвонила Грейс.