— В каждом селе мы имели своих союзников — это была целая сеть. Теперь об армии. Армия, которая прошла фронт, не слишком хотела воевать. Она ехала домой. Поэтому солдаты прошли сквозь леса не цепью, а колоннами. Часто мы просто махали им рукой (смеётся). А они отвечали нам: «Никого нет, проходите, ребята!». Армия с нами не воевала. Никакой базы для конфликта наших призывников с советскими не было. По моему мнению, недовольство сталинским режимом в армии было очень большим. Побывав в Европе, они увидели разницу. А потом, вспомните, сколько советских сдавались в плен немцам в начале войны. И только когда они увидели, какие немцы сволочи, началось сопротивление.
— Что это было за противостояние после войны: НКВД — УПА?
— Сталинисты создали большую сеть сексотов. Людей шантажировали: или ты станешь агентом, или мы тебя репрессируем в Сибирь. Некоторые прямо говорили, что они завербованы НКВД. Кроме того, после окончания войны Советы создали везде свои стабильные гарнизоны, 3–4 на район. Начались акции, подобные зачисткам в Чечне. Они назывались облавами. Приходилось прятаться в лесных бункерах, в двойных погребах.
— Когда наступила точка перелома?
— Перелом наступил в 1950 году. Мы уже не могли организовать массовые пропагандистские акции. Как только выявлялись факты пропаганды, там концентрировались агенты НКВД. Мы имели большое влияние на молодёжь, но слишком сильно укрепилась сексотская сеть, начались провокации. В 1945 году был создан псевдо-ЦК ОУН в Киеве, куда вербовались студенты-националисты. Псевдо-ОУН связывается с настоящим ОУН на Волыни, объявляя о создании крупной организации. Мы их пригласили к себе и ликвидировали. Это были такие «игры».
— Сколько лет понадобилось НКВД, чтобы свести на нет деятельность вашей организации?
— Это была не заслуга НКВД. Мы сами решали, на сколько нас ещё хватит. Борьба продолжалась и после смерти Сталина в форме движения «шестидесятников», на полулегальной основе. Дальше была Хельсинская группа, борьба за права человека и за право каждой нации иметь свою государственность. Мы больше не брали молодёжь в подполье, а воспитывали её легально. Секрет в том, что подпольщик имеет связи с десятком людей на легальном положении, но легальные члены УПА между собой не знакомы, и в случае провала один не может сдать остальных.
— До какого времени существовало подполье?
— Подполье существовало всегда, но централизованное управление было ликвидировано с моим арестом 23 мая 1954 года.
— Как же вам удалось выжить после ареста?
— Об этом хорошо написал кагэбист Санников в книге «Большая охота». Этот Санников был приставлен ко мне, когда я был в одиночной камере. КГБ было выгодно иметь меня живым, Санников следил день и ночь, чтобы я не покончил с собой. Если бы я погиб, то автоматически стал бы героем. Был 1960 год, и КГБ надо было показать, что они не звери, что они демократы. К тому же, выходя из тюрьмы, я компрометировал себя как человек, который, возможно, пошёл к ним на службу. Тогда я знал, они в любое время могут меня убить. Если бы не изменилась система, очевидно, меня бы уже давно не было. Мне кажется, то, что я живу, — не моя заслуга. Это Божье Провидение (смеётся). Можете верить, можете не верить, но есть силы, которые решают много земных дел.
— Что вы можете сказать в заключении нашей беседы?
— Мы жили с мыслью: будет хоть чуть-чуть демократии — и СССР рассыплется в мусор. Мы не воевали против русских, не воевали против поляков, мы воевали против оккупантов! И сейчас мы не против русских. Но если кто-нибудь снова захочет отнять у нас суверенитет, мы будем против. Это аксиома. А если какой-либо народ хочет иметь своё государство, так это нормально. В сути нашего национализма — отстаивание интересов украинской нации. Точно так же и русские националисты, и любые другие. А международные интересы — только на равноправных условиях…»
Тот самый Санников, о котором вспоминал Васыль Кук, тоже побывал у него в гостях дома. В своей книге «Большая охота» он напишет о нём так: «На всю жизнь запомнились ему польские тюрьмы и издевательства жандармов, а посему в руки полиции решил больше не попадать, во всяком случае живым. Всегда носил при себе револьвер, а то и два, и гранаты. Мог легко и свободно организовать людей, зажигать их словом и личным примером. Он хорошо понимал, что такое печатное слово и как оно воздействует на людей и умы их, особенно на души молодых. По указанию Центрального провода ОУН создал нелегальную и отлаженную для работы типографию, написал популярную брошюру о правилах конспирации, размноженную потом в этой типографии. Вспоминал Васыль, как со своими друзьями-подпольщиками создал мастерскую по изготовлению ручных гранат и взрывных устройств с часовым механизмом. В подполье Васыля считали большим специалистом по организации и проведению взрывов и применению ручных гранат. Он был автором брошюры-пособия «Обучение гранатному бою», широко использовавшейся бойцами УПА».
Но пройдут десятилетия, и произойдёт та самая встреча не друзей — врагов. Только враги уже будут не совсем врагами.
«Хозяин — всё такой же, как и в том далёком прошлом, Василий Степанович Кук, с хитринкой в глазах, мягкими, вкрадчивыми манерами и голосом, с вопросами, не лишёнными ехидства, мудрости и осторожности, — зафиксировал опытным взглядом Г.З. Санников. — И всё же я точно угадал: в глазах у Кука был немой вопрос: «Зачем ты пришёл ко мне? С добром или злом? Ведь я никогда вам, большевикам, не верил. Ни тогда и ни сейчас. И никогда вас не боялся. Но я рад видеть тебя, Георгий Захарович, потому что имею несколько вопросов, которые я задам тебе, и ты ответишь на них, ибо пришло время для нас обоих». Выпили.
— А это что за крест? — спросил я, указывая на рушник.
— Это «Рыцарский Крест с мечами в золоте» I степени за мои заслуги в борьбе за свободную и независимую Украину в УПА, — ответил Кук.
«Как странно и как всё необычно, — думал я. — Два человека из противоположных идеологических лагерей, «Рыцарский Крест с мечами в золоте», «свободная и независимая Украина». И кто мы сейчас? Недруги из враждовавших в прошлом станов, добрые знакомые? На этот вопрос нет ответа».
Кук долго рассказывал о себе, покойной жене, сыне, о своей жизни. Внимательно слушая, я вспомнил, как после освобождения из ВТ КГБ Украины его с нашей помощью устроили на работу в Центральный архив МВД, и как он, Кук, с санкции КГБ написал диссертацию по истории Украины на соискание учёной степени кандидата исторических наук, и как потом ВАК (Высшая аттестационная комиссия) единодушно признала эту работу… нет, не кандидатской, а докторской по своей значимости, ценности, сложности и своевременности, и как тот же КГБ «зарубил» это решение, оставив более низкую ступень — кандидатскую, а потом не разрешил и этого».
Несмотря на своеобразие трактовки истории, Васыль Кук был человеком весьма и весьма умным, начитанным, а потому и мудрым. Слушать его, возможно, было интересно. Вот только о каких-то вещах он просто не говорил, а что-то переписывал или, проще сказать, переводил уже со своей колокольни. То есть со своего видения истории вообще, в том числе и истории Украины.
С ним встречался даже кинорежиссёр Александр Муратов. Их беседа прошла в несколько ином ключе, чем другие. Тем она ещё интересней.
«— Я хотел бы поговорить о националистических тенденциях в украинском обществе. Точнее — о патриотических тенденциях.
— Поймите одно: если есть нация, если она существует, то всегда будет национализм. Если бы не было нации — не было бы и националистов. Националист — это человек, заботящийся об интересах нации. Не какого-то отдельного класса, а всей нации. Все люди, относящиеся к этой нации, составляют для националиста ценность. Национализм может быть любой — немецкий, французский, русский. Немецким национализмом был нацизм. В Италии был фашизм. Советский патриотизм был формой русского национализма. Итальянский фашизм самоутверждался за счёт оккупации Абиссинии. Все эти национализмы строили свои империи. Поэтому и были захватническими, империалистическими. А наш национализм был освободительным. И мы провозгласили: «Свобода народам! Свобода людям! Свобода Украине!» Ведь каждая нация имеет право на собственное государство на своей этнической территории. У нас не было расизма и ненависти к другим народам, а была только ненависть к оккупантам, захватившим наши территории. Мы не против русского национализма. Пожалуйста! Но русские националисты опасны не только тем, что претендуют на Крым и подстрекают украинских граждан русского происхождения к антигосударственным выступлениям, но и тем, что утверждают: никаких украинцев и белорусов вообще не существует, а есть единый русский этнос с некоторыми местными отличиями… Но они забыли, что время империй прошло. Они сейчас, так сказать, «не модны»… Поэтому и исчезли империи — немецкая, английская, французская, советская… И восстановить их абсолютно невозможно. Как там у Тычины — «Не той тепер Миргород, Хорол рiчка не та…»
— Меня в советские времена очень удивляло: индийский национализм — Ганди, Неру — это хорошо… Африканский — Патрис Лумумба — чудесно! А украинский — так плохо, что дальше некуда! И сейчас можно услышать: «Национализм — последний приют негодяев!»
— Конечно, бывает, что негодяи маскируются национализмом… Маскироваться можно чем угодно, хотя бы и святой христианской верой!.. Никогда нельзя обобщать.
Какие-то украинцы сотрудничали с немцами, это так… Но разве власовская Русская освободительная армия (РОА) не сотрудничала с ними? А Власов сейчас в России объявлен едва ли не вождём борьбы со сталинизмом… Да что там РОА!… Немецкие эсэсовцы уже давно не поддаются преследованиям и получают государственные пенсии. Евреи уже простили немцев!.. А у нас борцов с немецким нацизмом и кровавым сталинизмом до сих пор травят.
— Я хотел бы остановиться на некоторых фактах вашей биографии. Скажите, украинские национальные взгляды господствовали в вашей семье?