Встает вопрос, почему повстанцы, зная о том, что могут легко завладеть Царицыном и перетянуть защищавших его стрельцов на свою сторону, этого не сделали. Объяснение простое: Разин спешил. Задержка в Царицыне не входила в его планы. Ближайшей целью отряда были захват Яицкого городка — опорного пункта на Каспии и выход в море. Разин поддерживал связь с жившими в этом городке донскими казаками, рассчитывал на их помощь.
Затем струги повстанцев достигли крепости Черный Яр. Здесь их поджидали два отряда стрельцов общей численностью более тысячи человек. Высадившись на берег, разинцы на виду у царских ратников стали готовиться к приступу на город. Стрелецкие головы Б. Северов и В. Лопатин стянули все свои конные и пешие силы к стенам Черного Яра. Казалось, непокорные донцы сами шли в руки государевым людям, навстречу своей гибели. Чтобы уж наверняка решить исход сражения в свою пользу, стрелецкие командиры были намерены бросить в бой все резервы и с этой целью сняли с судов весь наличный состав. А Разину только того и надо было! По его приказу повстанцы мгновенно откатились к реке, прыгнули в лодки и отчалили. Прибегнув к этому чисто казачьему маневру, С. Т. Разин сумел уклониться от боя и продолжить движение вниз по Волге.
Вы гребите, не робейте, белых ручек не жалейте,
Нам бы Астрахань город ополночь побежати…—
с такими словами в песенной передаче обращается атаман к своим сотоварищам. Но на подступах к Астрахани повстанцам пришлось вступить в сражение. Чтобы блокировать казакам выход из дельты Волги на Каспий, астраханские власти послали навстречу Разину стрелецкий отряд во главе с воеводой С. Беклемишевым. Повстанцы сразу же захватили инициативу в свои руки. Царевы ратники под их натиском дрогнули и ударились в бегство. Часть их перешла на сторону разинцев. С. Беклемишев, попав в плен, был высечен плетьми и с тем отпущен восвояси. Несмотря на попытки астраханских воевод организовать «со многими государевыми ратными служилыми людьми с стрельцы и с солдаты» погоню за казачьей флотилией, повстанцы продолжали свой путь. 2 июня они разгромили у Красного Яра еще один стрелецкий отряд и по одному из волжских протоков вышли в открытое море, взяв курс вдоль северного побережья Каспия к Яицкому городку.
Укрыв в камышах основную часть отряда, Разин в сопровождении всего 40 человек неспешно приблизился к мощным, выложенным из камня крепостным стенам. На вопрос стражи, за какой надобностью направляются казаки в городок, Разин ответил: «К церкве помолиться». То же самое он повторил стрелецкому голове и начальнику местного гарнизона И. Яцыну. Тот, не усмотрев в этой «смиренной» просьбе ничего необычного, велел отпереть входные ворота. Неоднократно в Яицкий городок группами и поодиночке приходили на богомолье разные люди, в том числе и промышлявшие в этих местах казаки. И хотя Яцын получил накануне из Астрахани наказную память об усилении охраны вверенной ему крепости, появление Разина со спутниками не вызывало у него подозрений. Между тем впущенные в город «богомольцы» тотчас завладели воротами, а тут подоспел и весь повстанческий отряд. Эпизод взятия Яицкого городка, хитрость, на которую пустился Разин, обыграны в песенном фольклоре:
Я приехал к вам не пить, не гулять,
Не баталище с вами заводить,
А святым храмам помолиться,
Помолитеся и молебен отслужить.
Воротички отворились и пустили
Степанушку с ватагою.
Воины яицкого гарнизона в большинстве своем поддержали Разина. Расправе подверглись только те, кто оказал сопротивление. Массовый переход стрельцов на сторону повстанцев объясняется тем, что Разина здесь ждали. В Яицком городке было немало выходцев с Дона, с которыми он состоял в переписке и которые к его прибытию хорошо подготовили почву. У военного населения городка был ярко выраженный антиправительственный настрой. Ратных людей тяготили государева служба, притеснения и злоупотребления начальных чинов, задержка жалованья, обременительные казенные работы от смоления лодок до починки дорог и мостов. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что на Нижней Волге и в Яицком городке среди стрельцов было много участников Медного бунта, беглых крестьян и холопов, сосланных на южные окраины страны отбывать «вины свои».
При известии, что донские казаки и приставшая к ним голытьба захватили Яицкий городок, астраханского воеводу И. Хилкова охватила настоящая паника. Он знал, что ему не поздоровится, когда посылал в Москву отписку такого содержания: «Стрельцы с казаками не бились и по воровских казаках из пушек и из ружья не стреляли». Определение «воровские», которое употребил в отношении разинцев царский воевода, позднее будет встречаться почти в каждом вышедшем из правительственного лагеря документе, где идет речь о действиях восставших. Этот термин был пущен в ход не случайно: слово «вор» в официальных бумагах того времени было равнозначно понятиям «бунтовщик», «мятежник». Тот факт, что представители царской администрации уже летом 1667 года называют Разина и разинцев «воровскими» людьми, свидетельствует о том, что власти быстро распознали за традиционной для донских казаков разбойной оболочкой разинского похода опасную социальную подоплеку.
Стремясь оправдаться перед Москвой, Хилков силится хоть как-то исправить положение. Один за другим отряжает он к Яицкому городку новые отряды государевых ратников, но тщетно. Между ними нет согласованности, к тому же они с большой неохотой выступают против разинцев и подчас участвуют в карательной экспедиции только с одной целью: перейти при удобном случае к восставшим.
Все это побудило правительство Алексея Михайловича сместить нерадивого Хилкова с воеводства и назначить ему на смену братьев Прозоровских и князя Львова. В сопровождении четырех приказов (так тогда назывались полки) московских стрельцов, «служилых пеших людей» из Симбирска, Самары, Саратова, «с пушки и з гранаты и со всеми пушечными запасы», новые воеводы двигались в Нижнее Поволжье, исполненные решимости искоренить занявшийся мятеж и установить во вверенной им территории должный порядок. Рассадником «воровства» в глазах властей был Яицкий городок. Туда и намечено было нанести главный удар и разом покончить с разинской вольницей. Чтобы действовать наверняка, тем силам, с которыми ждали воевод, было решено придать еще 1600 астраханских стрельцов и солдат. Кроме того, делались подстрекательские попытки местной администрации склонить к выступлению против разинцев татар и калмыков.
Одновременно, пока основное государево войско находилось в пути, из Москвы на Дон для Разина была прислана «милостивая» царская грамота, сулившая повстанцам монаршье прощение с условием «отстать от воровства». Земляки-казаки доставили ее по назначению в Яицкий городок. Степан Тимофеевич на собранном по этому случаю кругу выказал полную готовность повиноваться царской воле, но усомнился в подлинности полученной им бумаги. Он потребовал из Москвы повторного документа, дабы уже твердо удостовериться, что здесь нет обмана. Опять Разин с помощью нехитрой казацкой уловки вышел из затруднительной ситуации и тем самым выиграл время.
Между тем войско стягивалось медленно, и пока суть да дело, Разин с ноября 1667 по февраль 1668 года еще дважды получал предложения «вины свои принести». И каждый раз ответом Разина была крутая расправа с присланными парламентерами. Это вовсе не проявление бессмысленной жестокости: донцов, прибывших к нему с царской грамотой, он принял с уважением и почетом. Идти же на переговоры с ненавистными ему воеводами и сановными боярами он не желал и, предавая казни их посланцев, подчеркивал свою непримиримость к ним, заклятым врагам голутвенных казаков, крестьян, всего простого люда. Вступив в поединок со своими классовыми противниками, восставшие должны были быть тверды и непреклонны. Они слишком хорошо понимали, что за снисхождение и слабость им потом придется расплачиваться чересчур дорогой ценой. Они вынуждены были быть беспощадными, так как знали: их, попади они в руки царских палачей, не пощадят. На пути борьбы с имущими, на который встал Степан Разин, у него был только один выбор: или самому чинить суд над ними, или пасть жертвой их суда. И он решительно и бесповоротно сделал свой выбор. Поступить иначе значило для него предать своих товарищей, обмануть ожидания и надежды угнетенных, веривших, что придет час возмездия мучителям-феодалам. Поступить иначе Разин не мог и потому, что слишком хорошо знал, как живется людям труда, какие беды и невзгоды выпадают на их долю. Где бы ни приходилось бывать Разину в необъятной России, везде он слышал отдававшиеся болью в его сердце свист бича и стоны истязуемых крестьян, посадских, холопов.
Отчаявшись утихомирить непокорного атамана увещаниями и уговорами, царские власти вновь уповают на силу, но предпринять активные боевые операции в зимний период было непросто. Поэтому большой карательный поход к Яицкому городку откладывался на весеннее время, тем более что посланный против разинцев с трехтысячным отрядом в феврале 1668 года Я. Безобразов потерпел сокрушительное поражение, а попытки расправиться с восставшими руками калмыков успеха не имели: Разин и раньше, ведя от имени Москвы в качестве посла переговоры с калмыцкими тайшами[22], легко находил с ними общий язык. Без труда нашел он его и теперь.
23 марта 1668 года, упредив подход к Яицкому городку из Астрахани крупного карательного войска, Степан Тимофеевич Разин начал свой легендарный, воспетый в народных песнях и сказаниях поход на Каспий. Его маршрут проходит от устья Терека к Дербенту, из Дербента — к Ширвану и Баку, затем — к Свиному острову с заходом по реке Куре в «Грузинский уезд», далее через города Решт, Фарабат, Астрабат — к полуострову Миян-Кале, где флотилия останавливается на зимовку.
На Каспий повстанцы вышли многочисленным отрядом, насчитывавшим около двух тысяч человек. В его первоначальный состав влились несколько сотен донских, яицких и терских казаков под предводительством своих атаманов. Они спешили на соединение с Разиным, чтобы действовать с ним заодно. Например, известный на Волге дерзкими налетами на купеческие караваны Сергей Кривой привел к западному каспийскому побережью, где был в это время Разин, 700 удальцов, разгромив преградивших ему путь стрельцов под командованием головы