лось, что де тот Стенька Разин со товарыщи пошол на Волгу реку воровать». Это и без того уже было известно.
Далее Унковский сообщал царю, что «он, Ондрей, для проведыванья и уговаривать тех казаков посылал служилых людей, и те де служилые люди, приехав, сказали, что тот Стенька в зборе с товарыщи своими, с воровскими казаки, с 600 человек (а раньше сообщалось, что их было две тысячи — вообще в вопросе о численности разинцев путаница ужасная: и люди от них беспрестанно отставали и приставали новые, и осведомители ошибались и лгали. — М. Ч.) и больши, приехали к Паншинскому городку. А збираются де к нему безпрестанно и, едучи вверх по Дону, многие казачьи городки грабят и разоряют и проезжих торговых людей и казаков грабят и побивают до смерти». Всё-таки сомнительно это «побивают до смерти» казаков — какой в том смысл? — да и Яковлев не сообщал ни о чём подобном. Он написал Унковскому, что послал за «ворами» людей, да не догнал (факт неподтверждённый). Продолжение рассказа Унковского:
«Да ему ж де, Ондрею, сказывали из войска присыльщики донские казаки, что писал де к нему, Стеньке, прежней станицы воровских казаков Федька Сукнин, чтоб он, Стенька, збирался воровать большими людьми, и, пришед к Яицкому городку, тот городок взяв, и учюг разорить и людей побить, а самому сесть в том городе, и, выходя ис того городка, на море и на Волге воровать...»
Яицкий каменный городок (позже Гурьев, а ныне казахский Атырау) на реке Яик — удобная база для операций по нижнему течению Волги и в Каспийском море (где были владения персидского шаха). На территорию яицких казаков, в своё время живших независимо, в 1640—1660-х годах приехали предприниматели Гурьевы и построили в устье реки рыболовные сооружения; казаки протестовали (отчасти из свободолюбия, но больше, надо полагать, из-за появления могущественного конкурента по рыболовному промыслу), но были усмирены правительственными войсками. А теперь обратим внимание на переписку Разина с Сукниным: она могла начаться, и скорее всего началась (раз о ней знали в Войске), ещё до ухода Разина — вероятно, это и был его план, точнее, начальная часть плана.
Многословный Унковский (молодец, хотя и коррупционер был, но столько материала подарил историкам!) пишет далее:
«Да мая в 8 день посылал он, Ондрей, с Царицына на Дон к казачью Паншину городку вожа Ивашку Бакулина да с ним пяти человек стрельцов для проведывания воровских казаков и чтоб языка у их поймать. И приехав де он, Ивашко, с товарыщи з Дону, подали ему доезд, а в доезде их написано. — Съехали они де тех воровских казаков на Дону выше Паншина городка, меж Тишини и Иловли рек, мая в 9 день. Стоят на буграх, а около тех бугров вода большая, и про них де подлинно проведать и сметить, сколько у них человек и у них стругов и каковы струги, не мочно, и языка у них поймать за большою водою нельзе. А Паншина городка станичной атаман и казаки им, Ивашку со товарыщи, сказали. — Приставали они, воровские казаки, к их Паншину городку и ружьё, и зелье, и свинец, и запаса, и тележные колёса, и дёготь насильством у них имали, а в зборе их было с 800 человек и больши. И еше де за ними после того воровские казаки мимо их Паншина городка проехали многие, а чаять де, их будет всех в зборе человек с 1000 и больши, потому что де из их донских казачьих городков к тем воровским казаком тайным обычаем многие люди уходят. А стругов у них де 4 струга больших черноморских, а малых стругов сколько, того они не ведают. И говорил де Стенька Разин им, Паншина городка атаману, чтоб им на Царицыне сказать воеводе, чтоб он царицынских служилых людей за ним не посылал, а пошлёт де за ними служилых людей, и тех всех потеряет напрасно, а город де они велят зжечь».
Унковский всем рассылал тревожные письма, да и его можно понять. Из Москвы в волжские города пошли грамоты, предписывавшие воеводам «жити с великим береженьем» и ловить воровских казаков с помощью стрельцов. Но Унковский ограничился посылкой разведчиков, затем отправил к Разину для увещеваний соборного протопопа и старца из Троицкого монастыря; как пишет Костомаров, воротились они не видавши атамана, но получили подтверждение слухам, что тот идёт на Яик да ещё собирается «воевать Тарковского шамхала». (Тарковское шамхальство — феодальное государство на территории современного Дагестана с центром Тарки, крупный торговый центр на перекрёстке путей из Персии (Ирана) на Северный Кавказ и в Астрахань; русские войска неоднократно на него нападали). Всё это приказ Казанского дворца 13 июня перечисляет в своей грамоте, вновь требует следить и не пущать и сетует, что Астрахань до сих пор никого не прислала ловить Разина.
У того тем временем собралось (вроде бы так получается, если сопоставить разные источники) около двух тысяч человек, отряд, как положено, делился на сотни и десятки; есаулом стал казак Иван Черноярец. Так какова же была цель, кроме взятия Яика, устройства там своей столицы и походов оттуда «за зипунами» (хотя и это уже немало)? Можно много чего предположить... Влюблённый в Разина Савельев написал пьесу в стихах «Степан Разин»:
Покоя нет душе моей смятенной...
Горит она, горит, как пламень...
Вулкан в груди моей бурлит, клокочет...
Знать призван я, знать суждено мне свыше
Стать на защиту братьев угнетённых,
Бесправный люд, голодных мужиков...
Я видел всё, я видел жизнь их,
Их кабалу, их стоны и проклятья...
Я видел жадных воевод, дьяков, подьячих
И лицемерие святош, ханжей продажных...
Все господа у них, рабовладельцы,
Жестокие, надменные, как крымские мурзишки,
Но гибкие и льстивые пред троном «падишаха»,
Где чают милостей за низкие поклоны.
Мужик у них холоп, как пёс смердящий,
Без имени, без прав, зашиты не имеет
У воевод, бояр и даже у царя...
Повсюду голод, плач и стоны,
Как будто Бог забыл их там.
Как будто Он заснул и ведать предоставил
Землёй и миром этим наглецам,
Без совести, без жалости к трудящемуся люду...
А чем, спросить бы их, они нужней холопа?
Да, суждено... иду... и жребий брошен...
Перешагнул я пропасть и решил
Отмстить за всё! за всё отмстить!
И за народ униженный, забитый,
За слёзы, стон, бессильные проклятья,
За плач детей, за вопли женщин,
И за поруганную честь и кровь казачью.
Иду! иду! и отомщу за всё! за всё!.. (Задумывается).
Каменский: «Ужо царёво рыло своротим! Сами на трон сядем! Сами управлять будем по-сермяжному! Освободим бедноту крепостную! Приступом остроги возьмём! Князей, воевод, помещиков, дворян, купцов перещёлкаем, как орехи! Эй, царская боярщина, берегись: брёвнами станем лупить по жирным зарылбам! Отведём свою душеньку за мучительства! Кровь на шу правители да помещики заместо щей хлебали, смотри: одни кости остались. Отведаем, похлебаем и мы кровушки господской, сусла боярского. Чем хуже наше брюхо мякинное!
— Ой, шибко весело слушать мне вас, удальцы отпетые, улыбался солнцем Степан, — знать и впрямь времячко приспело...»
И совсем загадочно — Велимир Хлебников, «Разин»[27]:
Мы, низари, летели Разиным.
Течёт и нежен, нежен и течёт.
Волгу див несёт, тесен вид углов.
<...>
Взять язв.
Мака бури рубакам.
Вол лав — валов!
Потоп и Топот!
А гор рога:
О-го-го!
Шарашь! Эвона панове!
Жёнам мечем манеж!
Жёнам ман нож!
Медь идём!
Медь идём!
Топора ропот
У крови воркуй.
Ура жару.
Не даден.
Мечам укажу мужа кумачом!
А если без поэзии, но с логикой? Марций в диссертации писал, что целью Разина была борьба за власть. Выражение это лукавое. Те, у кого власть уже есть, всегда упрекают конкурентов в том, что те «хотят власти», как если бы сами они её не хотели и их принудили силой. Политик всегда хочет власти, вопрос: для каких целей. Иногда по его заявлениям сразу ясно, что он, придя к власти, будет делать, но чаще на этот вопрос можно ответить, только когда человек к власти уже пришёл и проявились результаты. А поскольку Разин к власти по большому счёту не приходил, то и мы вряд ли узнаем, что ему было нужно. Возможно, прав Наживин, предполагая у него уже в тот период «смутную, но, как ему казалось, грандиозную мечту, которую он всё это время носил в душе своей, мечту, в которой смешивалось как-то в одно: и новое, правильное устройство всего мира православного, и жгучая жажда большого богатства, большой славы, большой мести и большой власти для себя...».
Георгий Владимирович Вернадский, «История России» (М., 2014)[28]:
«Цели Разина простирались дальше финансовых дел экспедиции. Он связывал её с честолюбивыми планами широкого политического значения. Лично для него успех предприятия такого рода мог дать возможность стать признанным лидером всей Донской армии, а не только казацкой голытьбы. Более того, Разин и его соратники думали масштабнее: вдохновляясь традицией Смутного времени, они мечтали о введении казацкой формы правления во всём Московском царстве. Успех запорожских казаков, начавших в 1648 г. украинское восстание против поляков, и борьба украинских казаков с Польшей и Москвой (в 1666 г. и позже) не могли не произвести впечатления на воинственно настроенных донских казаков. Донские казаки, как запорожцы, традиционно выступали против крепостного права. Набег Василия Уса в 1666 г. выявил, что крестьяне в Московии находятся на грани бунта. Разин и его сподвижники были готовы возглавить этот бунт. Но прежде всего они должны были завоевать авторитет среди донских казаков, и успешная морская экспедиция казалась для этого наилучшим способом».
Украина — вот главное слово. Судя по дальнейшему развитию событий, Разин, возможно, ещё до выхода из Черкасска думал о военном единении с запорожцами, и не только: более или менее казачьей была вся Слободская Украина (ныне — Харьковская область, за исключением юго-западных районов, юго-восточные районы Сумской, север Луганской и Донецкой областей Украины, часть Белгородской области России и юг Курской и Воронежской областей), защищённая от татар крепостями Белгородской засечной черты. Потенциально это была громадная сила, всегда готовая отшатнуться обратно от Москвы.