В женских могилах обнаружены пряслица, сделанные из стенок ваз, из белого или зеленого камня или глины (рис. 30, 28), костяные игольники, бусы из стекла и камня, подвески из клыков животных; в детских — бусы, ожерелья из просверленных мелких косточек грызунов, клыков медведей. Младенцев хоронили в тюркских колыбелях с мочеотводными трубками, изготовленными из бараньих костей (рис. 30, 35).
С оружием погребали лишь избранных мужчин. Обнаружены остатки боевых сложных луков «гуннского» типа с роговыми накладками (рис. 30, 13)и наконечники стрел из железа и кости (рис. 30, 14–19). Длина распущенных луков — 1,4 м. От одежды сохранились обрывки шелковых и шерстяных тканей, крученых шнурков, бронзовые и железные поясные пряжки (рис. 30, 20–24). Найдены железные скобки, гвозди со шляпками (рис. 30, 29), пластины и бронзовая круглая бляшка со штырьком.
Часто встречаются в могилах погребенные, погибшие на войне. У многих головы посечены мечами и пробиты стрелами, у некоторых они отрублены и отсутствуют, у иных рассечены кости рук, ног, шеи, ключицы и т. п. Несросшиеся повреждения обнаружены на скелетах женщин и подростков.
Такая картина дополняется раскопками III Шагонарского городища. Его здания были сожжены и разграблены, а в руинах найдена верхняя черешковая часть двулезвийного меча, возможно сломанного в пылу сражения.
Погребенные под земляными курганами относятся по своему физическому типу к брахикранной европеоидной расе с монголоидной примесью и близки по облику к современным уйгурам и узбекам. Многие женские черепа деформированы [Алексеев В.П., 1962].
Интересны данные о поминальном обряде. Под насыпью уйгурских курганов с северной или северо-западной стороны находятся поминальные жертвенники, выложенные из каменных плиток. На них приносили жертвы душе умершего во время погребения. Пищу и питье бросали и возливали на небольшой костер. Остатки его затем забрасывали во входную яму, в засыпке которой встречаются древесные угли и иногда кости животных. Последние также находятся на жертвенниках или разбросаны под насыпью. Это кости овец, быков, жеребят, иногда в насыпи находили тщательно уложенную целую голову лошади.
Памятники уйгур, к сожалению, еще недостаточно выявлены в Монголии и Забайкалье. Однако и там известны аналогичные рассмотренным крепости и даже города (вплоть до р. Аргуни), отдельные уйгурские погребения (Узкое место, могила 1 и Киприяновка, могила 1, раскопанные в 1899 г.) [см.: Талько-Грынцевич, 1902, с. 50, 53, табл. XI]. Известны также местонахождения развеянных ветром поселений и могил в долинах рек Селенга, Сава, Чикой, Баргузин и Онон, где найдена посуда типа «уйгурских» ваз и горшков [Кызласов Л.Р., 1959, с. 71–73; Хамзина Е.А., 1970, табл. XIV, 2, 7, 8; Гришин Ю.С., 1962, рис. 38, 8]. Посуда уйгурского типа, кажется, обнаружена и на островах оз. Байкал [Свинин В.В., 1976, с. 176].
В Центральной Азии только селенгинские уйгуры ставили мужские каменные изваяния, на которых изображались шапки, поддерживаемые обеими руками сосуды и наборные пояса с многочисленными привесками и сумочками. При уйгурах такие изваяния появились и в Туве, а одно известно даже в Хакасии. Эти реалистичные и тщательно изготовленные скульптуры мужчин — памятники особо отличившимся героям. Они устанавливались в одиночку, лицом на восток. Их отличает ряд признаков: наличие особых шапок или головных уборов в виде кос; рельефно изображенных сосудов, которые фигуры держат обеими руками; пояса имеют много привесок, среди которых обычны фигурные привески с сердцевидными прорезями. Эти изваяния VIII–XI вв. высекались из серого гранита (рис. 30, 65).
В период Уйгурского каганата в Центральной Азии и Южной Сибири продолжался процесс феодализации. Каган уйгуров раздавал лучшие земли своим феодалам. Эксплуатации зависимого населения содействовала религия — буддизм. С 763 г. государственной религией уйгуров становится манихейство, заимствованное через Среднюю Азию. Основные средства производства — земля (пашни и пастбища) и скот — находились в собственности уже на основе феодального права. Земледелие было плужным с применением тягловой силы животных и искусственного орошения. Значительная часть населения занималась скотоводством.
Важное значение в каганате имела торговля с Китаем и Средней Азией, причем в Уйгурии находились в обращении танские и среднеазиатские монеты. Среди уйгуров были купцы, торговавшие не только лошадьми и другим скотом, но и рабами, ценной пушниной и даже изготовлявшейся в каганате белой тонкой шерстяной тканью.
Памятники говорят о самобытности уйгурской цивилизации. Материальная культура уйгуров имеет глубокие центральноазиатские корни, и именно уйгуры начали серьезно насаждать в центральноазиатских степях и в Южной Сибири оседлую цивилизацию с обширными многоквартальными городами и крепостями.
Уйгуры в VIII–IX вв. имели ту же письменность, что и их предшественники — древние тюрки. Это руническая письменность, основанная на орхонском алфавите.
Своеобразная и высокая культура древних уйгуров оставила значительный след в истории народов Центральной Азии и Южной Сибири.
Древнехакасская тюхтятская культура (IX–X вв.) впервые была выделена Л.Р. Кызласовым [Кызласов Л.Р., 1960а; 19606; 1964; 1969].
Первым известным памятником этой культуры стал так называемый Тюхтятский клад, найденный около 1902 г. у д. Тюхтяты на р. Казыре и поступивший в Минусинский музей [Евтюхова Л.А., 1948, с. 67–72, рис. 117–136; Киселев С.В., 1949. табл. LXI–LXIII; Fettich N., 1937, Taf. XIX–XXV].
Основу «клада» составили, очевидно, инвентари погребений IX–X вв., в которые входили танские монеты, выпущенные около 841 г. По месту находки «клада» всю культуру следует именовать тюхтятской. Курганы этой культуры встречаются на несравненно более широкой территории, чем памятники предшествующей древнехакасской культуры чаатас. Они известны на севере в районах городов Канска, Красноярска и на левом берегу Оби ниже Новосибирска (рис. 32). На западе тюхтятские могильники доходят до среднего Иртыша. Там они исследованы близ с. Боброво [Арсланова Ф.X., 1963а]. На юго-западе древнехакасские могильники IX–X вв. известны не только в Горном Алтае и в долине р. Алей, но и на правобережье верхнего Иртыша близ сел Зевакино, Камышенка и Ново-Камышенка [Арсланова Ф.X., 1972], а также у с. Мечеть. Один могильник обнаружен далеко на юго-западе близ г. Текели в Джунгарском Алатау [Агеева Е., Джусупов А., 1963]. В значительном количестве тюхтятские курганы обнаружены в Туве [Кызласов Л.Р., 1960а, б; 1964б; 1965а; 1969; Нечаева Л.Г., 1966; Маннай-оол М.X., 1963; 1968], а также в Монгольской Народной Республике (Наймаа-Толгой I, Суджа, Ихэ-Алык, Наинтэ-Суме) [Боровка Г.И., 1927; Ramsted G.I., 1913; Erdelyi I., 1965, рис. 8, 9].
Указанное расположение тюхтятских курганов целиком совпадает с исторически известными событиями так называемой эпохи кыргызского великодержавия [Бартольд В.В., 1927], эпохи широкой экспансии войск древнехакасских феодалов в IX–X вв. после разгрома центральноазиатского каганата древних уйгуров в 840–846 гг. (рис. 32) [Кызласов Л.Р., 1960б; 1969].
Таким образом, ранняя дата этой культуры определяется 40-ми годами IX в. (840 г.), а поздняя — второй половиной X в. Подтверждением этого является уточненная хронологическая периодизация эпиграфических памятников, написанных на местной енисейской письменности и датированных с точностью до 25 лет. Многие из этих памятников относятся к IX–X вв. Некоторые из них являлись эпитафиями, высеченными на каменных стелах, установленных около погребений древнехакасской знати под курганами тюхтятского типа (рис. 33, Б) [Кызласов Л.Р., 1960а; 1964б; 1965а; 1965б].
Курганы тюхтятской культуры представляют собой памятники переходного типа между древнехакасской культурой чаатас (VI–IX вв.) и средневековой аскизской культурой (конец X–XVII в.). Это округлые насыпи из обломков скальных пород (реже из булыжников) вперемежку с землей или земляные (в тех местах, где нет камня). Иногда это юртообразные сооружения с выложенными из плитняка отвесными наружными стенками, засыпанные внутри плитняком (рис. 33, Б, В). Диаметры их — от 4–8 до 17 м., высота — от 0,2 до 1,3 м.
В них встречаются одиночные погребения, но иногда сожжения двух или, редко, трех и даже четырех человек. Изредка к трупосожжениям взрослых воинов и женщин добавлялись захоронения младенцев или малолетних детей, которых не сжигали. В их могилы ставили пищу в баночных сосудах и мясо овец. Только в этот период далеких завоевательных походов в древнехакасских (тюхтятских) курганах встречаются трупоположения женщин без вещей, лежащих в ямах на спине, в вытянутом положении, головой на запад [Николаев Р.В., 1972]. Вероятно, это погребения иноземных наложниц-полонянок, которых в случае смерти не сжигали подобно древнехакасским женщинам.
Принесенные с погребальных костров пережженные кости людей обычно просто ссыпали кучками или, реже, ставили в баночном сосуде-урне (рис. 33, 11). В качестве пищи клали в могилы мясо овец, лошадей, а иногда и коров. Остатки номинальных тризн содержат необожженные кости съеденных на поминках овец и лошадей. Изредка под насыпями лежат два-три конских черепа или неполные скелеты коней без голов. Нередко встречаются нижние части конечностей коня.
Одиночные трупосожжения находятся либо в ямах (круглых, овальных или неправильной формы), вырытых до устройства насыпей, либо в остатках кострищ на горизонте (рис. 33, Б, В). При этом рядом с теми и другими нередко обнаруживаются ямки с жертвенной пищей (полужидкая пища в сосудах и мясо животных) или ямки-тайники только с вещами.
О том, что все эти типы курганов относятся к одной культуре, свидетельствуют не только найденные в них вещи, но и такие курганы, в которых совместно обнаружены трупосожжения на горизонте и сожжения в ямах. В некоторых курганах погребения под насыпью были окружены как бы «оградками» из вертикально врытых в материк небольших плиток, установленных с перерывами (рис. 33,