Таким образом, IX–X вв. были периодом наибольшей территориальной экспансии древнехакасской военно-феодальной знати, периодом установления широчайших культурных, торговых, межгосударственных и этнических контактов с отдаленными племенами и народами, обитавшими, по выражению рунических тюркоязычных текстов, во всех «четырех углах» света.
Первые раннесредневековые могильники в Западном Забайкалье (могильники «На Увале» и Хойцегор) были раскопаны в бассейне Селенги Ю.Д. Талько-Грынцевичем в 1897–1899 гг. В 20-е годы Г.Ф. Дебец исследовал могильник у д. Зарубино (1926 г.), а Г.П. Сосновский раскопал значительное число средневековых погребений в разных районах южной Бурятии (1927–1929 гг.). К сожалению, в большинстве своем эти материалы остались неопубликованными [Дебец Г.Ф., 1926; Хамзина Е.А., 1970]. В конце 40-х годов некоторые курганы этого времени изучал А.П. Окладников [Окладников А.П., 1950; 1951].
В 50-60-е годы ценные материалы собраны Е.А. Хамзиной, которая опубликовала первую сводную работу по средневековой археологии Западного Забайкалья [Хамзина Е.А., 1969; 1970]. В 1971–1973 гг. важные факты установлены Л.Г. Ивашиной при исследовании четырех могильников в северо-восточной Бурятии [Ивашина Л.Г., 1973; 1974; 1975]. Еще один могильник в долине Хилок был раскопан в 1975 г. читинскими археологами [Константинов М.В., Немеров В.Ф., 1976; Немеров В.Ф., Белькова Г.З., Шадрин С.Д., 1976].
Из памятников иного характера необходимо упомянуть найденный в середине XIX в. у с. Нюкского клад серебряной посуды, датируемый монгольской пайцзой (с надписью квадратным письмом) концом XIII — первой половиной XIV в. [Извлечение, 1855; Смирнов Я.И., 1909, рис. 173–180].
Несмотря на недостаточную еще изученность в настоящее время территории Западного Забайкалья, здесь можно выделить по формальным признакам три группы средневековых памятников: 1) немногочисленные памятники VIII–IX вв., относящиеся к периоду уйгурского каганата (их характеристику см. в разделе «Культура древних уйгур»); 2) могилы и жертвенно-поминальные курганы тюркоязычных племен IX–X вв.; 3) памятники монгольского периода XIII–XIV вв.
Уточняя периодизацию Е.А. Хамзиной (следующей за Г.П. Сосновским — Хамзина Е.А., 1970, с. 82–83), предлагаем оставить введенные этими авторами названия групп или типов погребений, но с внесением изменений в их содержание и хронологию.
В настоящее время в Западном Забайкалье отчетливо выделяются хойцегорская (IX–X вв.) и саянтуйская (XIII–XIV вв.) культуры. Что касается промежуточных памятников XI–XII вв. (которые Е.А. Хамзиной относились к тапхарскому типу X–XIII вв.), то они в основной своей массе еще не обнаружены и потому не могут быть описаны. С большей долей осторожности к этому периоду, вероятно, можно отнести только могилу 19 из VI могильника на горе Тапхар [Хамзина Е.А., 1970, с. 57–58, 114–116, табл. IV, V].
Хойцегорская культура представлена памятниками, распространенными почти по всей территории Западного Забайкалья. Курганы этой культуры раскопаны в могильниках «На Увале» (1) и в Хойцегоре (3, 7, 8, 12) Ю.Д. Талько-Грынцевичем, на Тапхаре V и Баянголе (1–3) — Е.А. Хамзиной, на Тапхаре (жертвенно-поминальные) — Г.П. Сосновским, в могильниках Бухусан (9, 14–17, 18-1, 19, 24), Харга I (1–7), Харга III (1, 4) и Алтай (1, 2, 4, 9) — Л.Г. Ивашиной.
Могилы хойцегорской культуры были отмечены на поверхности земли округлыми или овальными задернованными выкладками из обломков скалы, иногда с углублениями в центре. Их размеры от 2×2,15 до 4,1×5,8 м. Выкладки часто потревожены в древности, но, вероятно, первоначально представляли собой овальные каменные «панцири», непосредственно прикрывавшие могильные ямы. Под выкладками прямо в слое погребенного дерна или в неглубоких грунтовых ямах (0,2–0,62 м.) находились погребения мужчин, женщин и детей — от младенцев до стариков.
Они были захоронены на спине не только в вытянутом положении, но и с коленями, поднятыми вверх, а также в скорченной позе, на правом или левом боку. В количественном отношении несколько преобладали погребения на спине. Варианты трупоположений не зависят от пола и возраста. В шести случаях кости скелетов были настолько перемешаны грабителями, что первоначальное их положение установить не удалось. В большинстве случаев трупы укладывались головой на север или северо-восток, изредка на восток-северо-восток и восток. Дважды удалось выявить, что погребенные были прикрыты досками и лишь в одном случае скелет находился в берестяном гробу, имевшем деревянную раму (Баянгол, могила 1).
Ни в одной могиле не найдено костей домашних или диких животных. Очевидно, мясную пищу не клали. Жидкую или полужидкую заупокойную пищу в сосудах также устанавливали не всегда. В двух могилах (мужчины и женщины) в головах погребенных стояли гладкие баночные сосуды с насечками по венчику, а в третьей могиле — у младенца — сосуд с высоким горлом; в четырех других найдены отдельные обломки горшков. В нескольких случаях сохранились следы поминок, совершенных после захоронения. В двух выкладках среди камней обнаружены обломки разбитых сосудов, а в двух других — кости овец.
В редких случаях в разграбленных или детских могилах совершенно отсутствовал инвентарь или встречены лишь следы железных окислившихся предметов. Детали конского снаряжения обнаружены как в мужских, так и в женских погребениях, что подчеркивает конный быт населения. Однако необходимо отметить, что из 24 могил, имевших инвентарь, только в шести оказались предметы конского снаряжения. Обычно удила и стремя (или что-то одно из них) положены около головы умершего. В одном случае удила лежали у левого колена, а стремя — между ног; в другом — два стремени и удила располагались справа у пояса мужского скелета.
Стремена разнотипны: с восьмеркообразным завершением и с петлей на шейке (рис. 35, 26, 28). Среди последних встречаются экземпляры с фигурным завершением петли или высокой петлей. Удила двусоставные с S-овидными псалиями и дополнительными петлями, иногда с «сапожками» на концах (рис. 35, 23). Другие удила имеют двойные перпендикулярно расположенные кольца (рис. 35, 14). Чаще встречается третий тип удил — с перевитыми восьмеркообразными кольцами (рис. 35, 13). В одной могиле найдена роговая подпружная пряжка и в двух — костяные застежки-цурки (рис. 35, 35). Отметим также две роговые листовидные подвесные бляхи от сбруи и роговую обойму для узды с парой отверстий (рис. 35, 24).
Оружие обнаружено только в мужских погребениях. В шести могилах вдоль правой стороны погребенных находились остатки сложных луков уйгурского типа с роговыми концевыми и центральными лопаточкообразными накладками (рис. 35, 1, 17, 25). Наконечники стрел обычно лежали пучками (от 4 до 25 штук) у правого плеча, реже — у ног. При этом отдельные наконечники обнаружены в разных местах могилы. В одних и тех же колчанах, по-видимому, находились стрелы и с железными и с костяными наконечниками. На черешок железных наконечников обычно была надета роговая свистулька. Среди железных наконечников обнаружены как плоские (асимметрично-ромбические; широколезвийные и узколезвийные лопатки, в том числе и специфические с боковыми выступами и вырезным лезвием; вильчатые и скругленно-конечные), так и удлиненные, ромбические в сечении или трех- и четырехлопастные (рис. 35, 8-12, 18, 19, 21, 22). Костяные наконечники в большинстве своем удлиненные, полированные, круглые, ромбические или трехгранные в сечении, изредка — четырехгранные втульчатые (рис. 35, 16, 20, 29). Все наконечники стрел специализированы для войны и охоты.
Кроме того, обнаружены железные и роговые острия, а также костяной наконечник копья, а в одной мужской могиле обломки окисленных железных предметов, похожих на остатки меча и, возможно, панциря.
Орудия труда немногочисленны. Больше всего обнаружено железных черешковых ножей, иногда с остатками роговых ручек (рис. 35, 32). Найдены также гладкое железное тесло поздней формы (рис. 35, 27), старый каменный оселок, роговые и костяные предметы, в том числе игольник из трубчатой кости (рис. 35, 31) и острие из рога оленя с отверстием для подвешивания к поясу.
От одежд погребенных почти ничего не сохранилось. Только в Хойцегорском могильнике оказались обрывки зеленой шелковой ткани. От поясов остаются железные и бронзовые пряжки и бляшки. В двух мужских могилах лежали остатки наборных поясов из позолоченных бронзовых пряжек и бляшек. Один из поясов состоял из квадратных, сердцевидных, фестончатых и круглых бляшек (рис. 35, 45), часть которых украшена растительными рельефными узорами. Другой интереснейший пояс из прямоугольных и сердцевидных блях с полукруглыми привесками и наконечниками был дополнительно украшен двумя лировидными бляхами поздней формы (рис. 35, 39, 40, 42–44) [Талько-Грынцевич Ю.Л., 1902, табл. 1, 6, 7]. Кроме растительного орнамента, на каждой из этих бляшек изображены голова или бюст человека (с длинными волосами, в головном уборе типа тиары или короны), ограниченные снизу полумесяцем. На лировидных бляхах таких изображений два, а на прямоугольных, помимо головы на полумесяце, по бокам от нее расположены еще две головы в подобных же головных уборах, но без полумесяцев. Наконечник, кроме головы на полумесяце, имеет сверху две аналогичные головы, опирающиеся на растительные завитки. Семантика описанных сцен еще не выяснена.
Наборные пояса дважды встречены и в могилах молодых женщин. Один пояс состоял из прямоугольных и полукруглых бронзовых бляшек (с отверстиями для подвесок, украшенных растительными завитками), (рис. 35, 4, 5). Другой — из серебряных многофестончатых фигурных бляшек (рис. 35, 7). В женских могилах встречены также бусы из цветного камня и халцедона (рис. 35, 6), железная спиралевидная подвеска и одиночные бронзовые серьги в виде колец с боковыми отростками и подвесками (рис. 35,