В связи с тем, что немногочисленные открытые поселения второго этапа караякуповской культуры еще не исследованы и весь материал происходит из погребений, орудия и бытовой инвентарь остаются пока почти неизвестными. Наиболее полно представлены в могилах предметы вооружения и сбруи, т. е. полный набор всаднической экипировки.
Из оружия самыми частыми находками являются сабли, наконечники стрел и остатки колчанов. Сабли — с ножнами, украшенными серебряными накладками, орнаментированными скобами и петлями (рис. 55, 28–33). Клинки сабель двух типов: почти прямые, без елмани, с перекрестиями, оканчивающимися круглыми утолщениями, и слегка (в нижней части) искривленные, с елманью и прямыми перекрестиями. Первый тип — более ранний, хорошо известный в степях в VII — начале X в., второй относится к более позднему времени, ко второй половине X–XI в. Наконечники стрел — плоские и бронебойные, относящиеся по общей восточноевропейской хронологии [Медведев А.Ф., 1966] к X–XI вв. (рис. 55, 45–54). Колчаны — кожаные с оковками, петлями и крюками (иногда орнаментированные) (рис. 55, 34–40). Аналогичные колчаны находили в Больше-Тарханском могильнике, где они четко датируются IX в. [Генинг В.Ф., Халиков А.X., 1964, с. 48, 49]. К тому же времени относятся весьма редкие в могилах боевые железные топоры, имеющие аналогии в позднесалтовских древностях IX в. [Плетнева С.А., 1967].
Доспехи попадаются в могилах значительно реже. Однако по находкам пластин и нескольким обрывкам кольчуг можно утверждать, что и те и другие были хорошо известны караякуповским воинам. Весьма интересными типами вооружения являются сохранившиеся в нескольких могилах шлемы-шишаки и полусферические шлемы, изготовленные из нескольких склепанных железных пластин. Оба типа шлемов были широко распространены в степях как в более раннее, так и в более позднее время. Именно они изображались на головах половецких каменных статуй, датирующихся в основном XII в. (см. главу 7).
Погребения воинов сопровождались богато украшенными поясными наборами, среди которых значительное место занимают пояса салтовских типов, ставшие опорным материалом для определения нижней даты второго караякуповского этапа. Наряду с ними в могилах попадается большое количество поясов с неорнаментированными литыми бляшками (рис. 55, 7-13, 41). Особенно характерны пояса, состоящие из сплошного ряда больших серебряных лунницевидных накладок с петлями, круглыми отростками по краям и перехватом в середине (рис. 56, 35). Такие же накладки нередко украшали женские головные уборы (рис. 56, 40, 42). Следует отметить поясные наборы, почти полностью состоящие из бляшек, имеющих аналогии в венгерских древностях (рис. 56, 8, 9, 16) и в Больше-Тиганском могильнике.
От конского снаряжения в могилах воинов находят остатки седел — деревянные части высоких передней и задней лук, покрытые серебряными и бронзовыми пластинами, стремена, подпружные пряжки, удила, ремни сбруи, скрепленные и богато украшенные многочисленными бляхами, а также железные и костяные подпружные пряжки. Стремена разнообразных форм: восьмеркообразные (рис. 55, 64, 67); высокие, с выделенной прямоугольной петлей для ремня и вогнутой подножкой (типично «салтовские») (рис. 55, 68); круглые с плоской подножкой и петлей для ремня, отделенной от стремени тонкой высокой шейкой (рис. 55, 65); овальные со сплющенной невысокой петлей и выгнутой подножкой (рис. 55, 62, 63).
Удила так же, как и стремена, несомненно эволюционизируют. Самыми ранними, исходными для данного этапа формами являются удила с S-овидными и прямыми псалиями (рис. 55, 76–79), самыми поздними — с крупными плоскими кольцами (рис. 55, 175). Однако для хронологизации культуры в целом удила на данной стадии изучения этой культуры еще не могут быть использованы, поскольку эволюционно ранние формы находили в погребениях с поздними вещами и наоборот. Очевидно, хронологические общие построения возможны будут только при значительном накоплении массового материала.
Среди украшений наиболее частой находкой являются серьги. Типологическое разнообразие их очень велико. Большой интерес представляют серьги и подвески, имеющие аналогии в древностях, связанных рядом исследователей с ранневенгерскими (Больше-Тиганский могильник и пр.) [Халикова Е.А., 1976] (рис. 56, 7-10, 13, 36, 37).
Кроме серег, характерными украшениями «караякуповцев» рубежа X–XI вв. можно назвать браслеты со слегка расширенными концами и сплошным точечным орнаментом [Халиков А.X., Безухова Е.А., 1960, с. 28, рис. 21, 7, 8; с. 47, рис. 34, 39], различные нагрудные подвески-амулеты и фигурные накладки на колчанах, ножнах сабель и пр. Аналогии им известны в степных сибирских и восточноевропейских древностях.
Оригинальными являются наконечники-подвески к ножнам сабли с изображенным на них крылатым человеком (рис. 55, 21) и амулет в виде отлитой из бронзы массивной схематической фигуры человека (рис. 56, 19).
В керамике отчетливо прослеживается развитие форм и орнаментации сосудов первого этапа караякуповской культуры. Характерным является почти полное исчезновение разницы между караякуповской и кушнаренковской керамикой, отчетливо проявлявшейся в более раннее время. Этот факт свидетельствует, очевидно, о слиянии двух культур или, вовсяком случае, о стирании грани между ними.
Благодаря хорошей сохранности раскопанных в последние десятилетия погребений можно сравнительно полно охарактеризовать погребальный обряд «караякуповцев» IX–X вв. Несмотря на попадающиеся в могильниках каменные насыпи, наиболее типичным надмогильным сооружением были небольшие земляные курганы (диаметром 8-12 м. и высотой до 0,4 м.). В насыпях почти повсеместно найдены остатки ритуальных захоронений ног и головы лошади. Продолжал существовать и распространенный на первом этапе обычай сооружать вблизи могил тайники с захоронениями в них конской сбруи, оружия, украшений из серебра. Погребения совершались в простых неглубоких могилах. Изредка попадались и глубокие могилы с широкой ступенькой вдоль длинной стенки, имеющие полную аналогию в могилах раннекараякуповского времени. Покойников хоронили на спине, с вытянутыми ногами и руками. Судя по сохранившимся фрагментам, погребения совершались в деревянных гробах, дно которых устилалось циновкой или войлоком. На скелетах найдены остатки одежды из холста и дорогих привозных тканей (согдийский шелк). Неоднократно четко фиксировался обычай связывания ног покойников ремнями, сплошь покрытыми серебряными накладками (рис. 55, 87). Связывание ног в древности было широко распространенным явлением и преследовало цель «обезвреживания» покойника [Плетнева С.А., 1967, с. 78]. В нескольких погребениях удалось заметить следы слабой обугленности наружной поверхности гробов, без признаков горения огня в самой могиле. Описанному явлению можно дать только однозначное объяснение: гробы в закрытом виде перед тем, как опускать их в могилу, видимо, обжигались в ритуальных целях на кострах.
Вторым распространенным видом погребений являются наземные подкурганные захоронения. Они выявлены почти в каждом могильнике, в процентном отношении намного уступая первому типу погребений. Наиболее полно наземные могилы изучены на Старо-Халиловском могильнике. Здесь в кургане 3 на уровне погребенной почвы обнаружены остатки трех скелетов с сопровождающим инвентарем, а в кургане 5 сразу же после снятия невысокой насыпи на глубину одного штыка не менее восьми-девяти человеческих скелетов. Других захоронений в этих курганах не обнаружено. Можно допустить, что под курганами в таких случаях над трупами возводились какие-то деревянные, а иногда и каменные сооружения. Так, в кургане 8 того же памятника в двух местах обнаружены большие плитчатые камни, использованные, видимо, для обкладки погребений; в другом кургане под земляной насыпью была открыта каменная вымостка, под которой прослеживались остатки разоренного погребения.
Вполне возможно, что именно с наземными захоронениями связываются каменные курганы, являющиеся по существу своеобразными постройками над погребениями, совершенными на уровне древней дневной поверхности. Интересно, что среди камней одной из таких насыпей были обнаружены скульптурные изображения людей. Аналогии им известны в кимакских древностях.
Помимо поздних караякуповских памятников на Южном Урале, в настоящее время выявлена еще одна группа материалов рубежа I и II тысячелетий. Они найдены в самых поздних отложениях на поселениях турбаслинской культуры (см. главу 1). Таково, в частности, Макмарское городище, датируемое лощеными сосудами, видимо, болгарского происхождения.
Керамика на этих памятниках представлена сосудами смешанных типов (турбаслинско-караякуповских), что следует рассматривать как свидетельство сближения носителей этих двух культур.
Археологические памятники IX–X вв. подводят нас к тому периоду, когда появляются письменные источники о народах Южного Урала. Самым достоверным из них являются путевые записи Ибн-Фадлана, побывавшего в начале X в. у башкир, кочевавших в степях нынешнего Оренбуржья [Ковалевский А.П., 1956]. До него о башкирах писал другой арабский автор — Саллам ат-Тарджеман (середина IX в.): он встретил башкир во время своего путешествия [Умияков И., 1940, с. 108–118].
Сведения Ибн-Фадлана дополняют другие авторы. Например, ал-Балхи [Хвольсон Д.А., 1868, с. 710] и Идриси [там же, с. 710, 711] знают о башкирах как степной, так и горно-лесной части Урала. Все они вместе с крупнейшим историком XIV в. Рашид ад-Дином [Рашид ад-Дин, 1952, с. 66] указывают на тюркоязычность башкир и на их кочевнический образ жизни. Современники Рашид ад-Дина — Плано Карпини и В. Рубрук — также пишут о Южном Урале как о стране башкир [Путешествия в восточные страны, 1957, с. 72, 122].
Сопоставление данных письменных источников и археологии приводит к выводу, что известные сейчас археологические памятники Южного Урала IX–X вв. принадлежали различным группам башкирских племен [Мажитов Н.А., 1971, с. 14, 15]. Но, пожалуй, будет осторожнее считать, что речь идет лишь о той части башкир, которая жила в горных и предгорных районах. Археологические памятники степной части Южного Урала этого времени пока исследованы очень слабо.