В своей основной массе рассмотренные нами погребения с оружием, орудиями труда, посудой с заупокойной пищей и питьем, украшениями, сопровожденные захоронениями взнузданных и оседланных коней, являются погребениями язычников. Свидетельства византийских и грузинских авторов о христианизации адыгов уже в VI в., а возможно, и раньше подтверждаются, в частности, находкой в погребении VI–VII вв. небольшого крестика [Спицын А.А., 19076., с. 191–192], хотя находка эта единична.
На территории адыгских племен упоминаются христианские епархии в Фанагории, Таматархе, Зихополисе (находившемся, очевидно, между Таманским полуостровом и Никопсией) и Никопсии. В ряде пунктов зафиксированы христианские храмы VI–IX вв. (например, в Ново-Михайловском, Лоо, Адлере), но, к сожалению, они не изучены.
Монеты на северо-западном Кавказе найдены как в могильниках, так и в виде кладов (например, на мысе Сукко клад монет конца VII в.). В могильнике Абрау-Дюрсо в комплексах V–VII вв. неоднократно встречались позднебоспорские монеты IV в., что лишний раз показывает, с какой осторожностью следует использовать монеты при датировках погребений.
Слабая изученность раннесредневековых поселений ограничивает наши возможности в реконструкции хозяйства адыгских племен Прикубанья и Причерноморья. Однако непрерывность жизни на поселениях с римского времени, сохранение традиций в ряде ремесел (в частности, гончарном) не дает оснований предполагать смену как населения, так и хозяйственного уклада. Главным занятием оставалось земледелие, выращивали просо, ячмень, рожь, пшеницу. Продукты земледелия продолжали, очевидно, оставаться основным продуктом экспорта. В поселениях адыгов при раскопках обнаружены зерновые ямы, крупные сосуды для хранения запасов, жернова, косы, серпы и изредка лемехи. Скотоводство играло наиболее заметную роль в предгорных районах (разводили коней, крупный и мелкий рогатый скот, свиней), а в Прикубанье и на Черноморском побережье Кавказа большое значение имело рыболовство (в некоторых погребениях Абрау-Дюрсо найдено до 50 грузил для сетей). На территории адыгских племен в эпоху раннего средневековья начали складываться предпосылки для образования классового общества.
Хотя античные авторы и говорят о местных «царях», получивших власть от римского императора, это были, скорее всего, племенные вожди. В погребениях V–VII вв. мы не можем проследить заметного имущественного неравенства, хотя различное число бляшек и накладок в поясных наборах свидетельствует в пользу различного положения воинов в дружинной иерархии. В VIII–IX вв. выделяются погребения дружинников, отличающиеся от остальных богатством и тщательностью изготовления инвентаря.
К концу I тысячелетия адыгское население Прикубанья и Причерноморья вступает в более тесные контакты с евразийскими кочевниками. В западных предгорьях Кавказского хребта появляются печенеги. Ведущей формой погребального сооружения становится курган, увеличивается процент трупосожжений, а в инвентаре ряд типов вещей, связанных с вооружением и конским снаряжением, отражает усиление далеких степных связей (до Сибири включительно).
Для Восточного Предкавказья по археологическим и письменным источникам можно более четко отделить культуру местных кавказских племен, занимавших горные районы (царство Серир, Филан, Лакз), от кочевников, недавно пришедших сюда из степей в равнинный, приморский и предгорный Дагестан. В отличие от Центрального Предкавказья, где наибольший удельный вес имели ираноязычные аланы, здесь на первое место среди пришельцев выходят тюркские племена савир, акацир, барсил, болгар, хазар. Недаром со времени гуннского нашествия именно за этим районом закрепляется имя «царство гуннов».
Археологические исследования могильных древностей приморского и предгорного Дагестана развернулись около ста лет назад в период подготовки V Археологического съезда в Тифлисе. Материалы из исследованных тогда могильников (Паласа-Сырт, Большой Буйнакский курган) и сейчас не потеряли своего значения. Сопоставляя их с данными письменных источников и позднее раскопанными памятниками, мы можем их исторически осмыслить и использовать для воссоздания истории края. В результате широких полевых работ в 30-е годы и особенно в послевоенный период к настоящему времени Дагестан стал наиболее полно изученным районом Северного Кавказа. Обилие раскопанных могильников с яркими и богатыми коллекциями керамики, оружия, конского снаряжения и украшений, включающими в себя как характерные только для Предкавказья, так и широко распространенные в евразийских степях типы вещей, позволяют рассматривать эти материалы на фоне древностей эпохи переселения народов и последующих веков I тысячелетия н. э.
Восточное Предкавказье явилось колыбелью Хазарского каганата. Именно здесь в материальной культуре можно проследить предпосылки развития одной из ярчайших культур эпохи раннего средневековья, оценить вклад, сделанный в нее сибирско-среднеазиатскими кочевниками и местными племенами, аланами и болгарами, Византией и Сасанидским Ираном.
Начиная с 50-х годов археологи уделяли большое внимание бытовым памятникам; в настоящее время в Прикаспийском Дагестане зафиксировано более 40 раннесредневековых городищ [Федоров Я.А., Федоров Г.С., 1970, с. 831; Гадло А.В., 1974, с. 141; Магомедов М.Г., 1975, рис. 1], часть которых подвергалась раскопкам широкими площадями и может быть в настоящее время довольно убедительно (несмотря на оживленные и ожесточенные споры) отождествлена с исторически засвидетельствованными хазарскими городами.
На основании ряда особенностей (выбор места, размеры, особенности фортификации, характер и мощность культурного слоя) исследователи предлагают различные классификации поселений [Федоров Я.А., Федоров Г.С., 1970; Магомедов М.Г., 1975, с. 201]. Следует подчеркнуть, что в Прикаспийском Дагестане, как и в Центральном Предкавказье, естественные условия определяли форму укрепленного поселения и характер фортификации: в равнинных областях мы находим «земляные» городища (раскопки показали, что валы представляют собой не земляные насыпи, а сооружения из перемежающихся слоев глинобита и сырцовых кирпичей), в предгорьях же — поселения, занимающие естественно укрепленные мысы, господствующие над долиной, дополнительно укрепленные каменными стенами (Урцеки, Таргу). По размерам выделяются крупные городища (Андрей-аульское, Верхний Чир-Юрт, Шелковское) и сторожевые крепости (Бораул, Тенг-Кала) (рис. 68). К укрепленным поселениям (Верхний Чир-Юрт, Андрей-аул) могут примыкать неукрепленные, хотя последние могут располагаться изолированно (Аксайское) или находиться в долине, укрепленной на входах в нее крепостями. В стране Беленджер на Сулаке под охраной городищ Чир-Юрт, Бавтугай, Исти-Су и Сигитма находилось не менее девяти неукрепленных поселений, причем иногда очень крупных, с культурным слоем до 1,5–2,0 м. (при трехметровой толще культурного слоя на укрепленных поселениях) [Магомедов М.Г., 1975]. На примере городов северного Дагестана можно проследить динамику перехода от кочевания к оседлости с соответствующими изменениями в хозяйстве.
Наиболее северные памятники, расположенные в долинах Терека, Аксая и Акташа [Федоров Я.А., Федоров Г.С., 1970, с. 83–84], представляют собой одиночные холмы, останцы древних морских террас, служившие местом поселения с позднесарматского времени. Где-то в конце VII — начале VIII в. на этих холмах были возведены мощные системы укреплений: было произведено эскарпирование склонов, отстроены крепостные стены.
Указанные долины связывали степной Прикаспий с удобными зимними выпасами и предгорьями — летовками скота. Именно эти традиционные скотоперегонные пути оказались местом оседания кочевников. Район предгорий с его плодородными естественно укрепленными долинами стал в VII–VIII вв. средоточием городской и сельскохозяйственной жизни Хазарии (рис. 57).
По границе предгорий приморского Дагестана, традиционного пути следования степных кочевников в богатое Закавказье, был расположен ряд знаменитых городов царства гуннов, от старого Семендера до Дербента на юге. Хорошо укрепленные города, занимающие выгодное стратегическое положение в предгорьях (например, Варачан), благодаря созданию стен в несколько километров от предгорий до береговой полосы могли остановить противника, двигающегося на страну.
Раннесредневековые города этого района были отстроены на слоях албано-сарматского времени. В традициях строительства виден переход от использования камня в виде сплошной кладки к типичному раннесредневековому приему панцирной техники с забутовкой из щебня и земли. Возрастает роль башен, постепенно вместо квадратных появляются круглые, вместо нерегулярного их расположения — регулярное.
Строительство городов приморского каспийского коридора исторической традицией связано с именем иранского шаха Хосроя Ануширвана (VI в.), стремившегося обезопасить свои владения в Восточном Закавказье от опасного врага — евразийских кочевников. Археологические раскопки последних лет [Кудрявцев А.А., 1975, с. 16] показали, что каменной фортификации Дербента предшествовала стена, целиком построенная из сырцового кирпича на платформе из глинобита высотой около 0,40 м. Стена имела толщину 8,0 м. при высоте 5,5–6,0 м. и была сооружена в середине V в. при Иездигерде II.
Большинство поселений имело цитадель, место обитания знати, а иногда только семьи владетеля. Города (Семендер, Беленджер, Дербент) были окружены обширными садами и виноградниками. Сведения восточных источников об этом подкреплены геоботаническими исследованиями [Лисицына Г.Н., Костюченко В.П., 1976]. Жилые постройки были сложены из необработанного известняка и речных валунов на земляном растворе (Чир-Юрт, Бавтугай) (рис. 58, 7) или были турлучными (Андрей-аул), легкими хижинами с ямками-очагами в центре (Казар-Кала). М.Г. Магомедовым на территории курганов Чир-Юртского могильника обнаружены два раннехристианских храма четырехугольной формы размерами 7×14 м. [Магомедов М.Г., 1975, с. 202], сооруженных в технике сплошной каменной блоковой кладки (рис. 58,