Аскизская культура существовала с конца X по XVII в., когда ее сменила этнографическая культура современных хакасов [Кызласов Л.Р., 1975, с. 209–211]. Памятники поздних этапов культуры еще не исследованы. В литературе лучше освещен домонгольский период — конец X–XII в. (малиновский этап). К нему же относится и большинство исследованных памятников. Период XIII–XIV вв. (каменский этап) только начинает изучаться [Кызласов И.Л., 1978].
Наибольшее основание для определения хронологических рамок аскизской культуры дают наблюдения над закономерностями развития предшествующих ей культур южносибирского средневековья [Кызласов Л.Р., 1969а, гл. IV]. На первом (малиновском) этапе в раннеаскизских комплексах можно встретить отдельные пережиточные формы предметов: наконечники стрел (рис. 33, 82–84), бронзовые бляхи тюхтятского типа (рис. 33, 59–61, 63; 74, 26), двукольчатые удила с перпендикулярными кольцами и витыми, а чаще ложновитыми или гладкими звеньями (рис. 74, 19, 72). В то же время такие удила сочетаются с псалиями, скобы которых украшены у основания длинными гребнями. Цельнокованные стержневые псалии XI–XII вв. иногда имитируют эти гребни (рис. 74, 19). Упоровые удила — типичная деталь аскизского инвентаря. В некоторых случаях они имеют крюки соединения звеньев с расклепанными, накладывающимися на стержень звеньев концами, что является пережиточной формой соединения звеньев с помощью замкнутых колец (рис. 28, 19). При изучении эпитафий начала аскизской культуры по типологическим связям личных тамг удается подчас установить и существовавшие родственные связи между отдельными носителями аскизской культуры и предшествующей тюхтятской культуры IX–X вв. (например, памятников Бай-Булун I и II) [Кызласов Л.Р., 1965а, рис. 5, 6, 7, приложение, 26, 31]. Да и сам обычай ставить стелы с эпитафиями, известный на первом этапе аскизской культуры, указывает на связь и последовательность этих культур.
Относительную хронологию второго (каменского) этапа также проиллюстрируем на примере удил. Общая тенденция к уплощению форм предметов привела в XIII–XIV вв. к созданию очень крупных пластинчатых псалиев. Оформление их нижних концов напоминает подобные сапожку окончания предшествующих типов (рис. 74, 26). Появились новые для аскизской культуры кольчатые и дисковидные псалии. Сочетающиеся с ними крюковые удила в ряде случаев имеют уже совершенно лишние здесь упоры на звеньях, восходящих к типичным формам XI–XII вв. (рис. 74, 3, 55). Подробная типология инвентаря аскизской культуры играет большую роль при решении вопросов относительной датировки этапов также и в силу большого своеобразия этого инвентаря, практически лишающего возможности отыскать сколько-нибудь значительное число датирующих аналогий за пределами ареала культуры. Наиболее сложен в этом плане малиновский этап (конец X–XII в.). Исключением здесь являются, пожалуй, лишь наконечники стрел, во многом близкие по облику к одновременным сериям не только из Западной Сибири и Приуралья, но в значительной мере и из Восточной Европы. Хорошо подтверждают датировку этапа и привозные предметы. Например, бипирамидальные сердоликовые и фасетчатые хрустальные бусы, привозившиеся из Средней Азии, а также стеклянные бусины сирийского производства [Кызласов И.Л., 1977а]. Найдены в курганах и сунские монеты. Инвентарь каменского этапа (XIII–XIV вв.) представляет большие возможности для сравнений, несмотря на то что продолжает сохранять основные черты самобытности. В нем появляются характерные для эпохи в целом типы поясных блях (рис. 74, 41, 42, 69), Э-образных серег (рис. 74, 44), стремян (рис. 74, 1, 2, 58), столовой серебряной посуды (рис. 74, 5, 6, 56, 57) и т. д. Датировка этапа хорошо подтверждается сосуществованием его памятников с древнемонгольскими городами на территории Тувы (могильник Межегейского городища) [Кызласов Л.Р., 1969а, с. 161–163]. Отдельные древнехакасские изделия встречаются в кипчакских погребениях XIII–XIV вв. в Прииртышье и даже на Дону, а также в прибайкальских могилах того же времени (Ильмовая Падь) [Арсланова Ф.X., 1970, табл. I, 4; Кызласов И.Л., 1978, 1979].
Сведения о древнехакасском государстве, управлявшемся династийным родом кыргыз, содержатся в трудах средневековых арабо- и персоязычных ученых X–XV вв. и в китайских хрониках и сочинениях XI–XIV вв. Знакомы с ним были и западноевропейские путешественники. Часть авторов заимствовала сведения из более ранних сочинений IX–X вв. (ал-Йакут, ал-Казвини, ал-Бакуви), некоторые лишь упоминают средневековых хакасов в перечне известных им народов (Бируни, Мубарак-шах, Рубрук), но остальные значительно дополняют данные более ранних источников, что должно учитываться при работе над историей народов Саяно-Алтайского нагорья [Кызласов Л.Р., 1960а, 1964, 1965, 1966, 1968а, б, 1969а].
Древнехакасское государство занимало значительную территорию с центральными землями в бассейне верхнего и среднего течения Енисея, соседствующую с кимаками, карлуками, уйгурами, киданями, курыканами и таежными северными племенами. Несмотря на то что территория государства в XII в. сократилась (рис. 32), оно до самого монгольского завоевания оставалось крупной феодальной державой с разноэтничным населением общей численностью около 450–500 тыс. человек [Кызласов Л.Р., 1966], с данническими отношениями между покоренными и господствующими племенами, с пережитками рабства. Государственный аппарат имел сложную иерархию с развитой титулатурой. Регулярная армия подразделялась на десятки, сотни, тысячи и тумены. Подробно описанные географические условия края хорошо согласуются с существовавшими отраслями хозяйства: скотоводством (крупный и мелкий рогатый скот, свиньи, лошади, верблюды) в сочетании с развитым орошаемым пашенным земледелием, горным делом, ремеслом и пушным промыслом. Развитая внешняя торговля и дипломатические связи привели к подробному описанию в источниках основных караванных путей в Восточный Туркестан, Западную и Восточную Сибирь, Центральную Азию и Китай. Социально-экономическое развитие общества привело к появлению городов (в разных источниках перечислены пять крупных центров). Основной религией общества был шаманизм. Вера в очистительные свойства огня объясняет практикуемый обряд трупосожжения. Сами средневековые хакасы — народ европеоидной расы с примесью монголоидности, тюркоязычный.
Политическая история XI–XII вв. известна мало. Можно отметить лишь незначительные стычки с киданями во время продвижения последних в Среднюю Азию, имевшие место в Северо-Западной Монголии, тогда принадлежавшей древнехакасскому государству. В результате борьбы с найманами эта территория была утрачена в середине XII в. В 1207 г., когда многочисленная армия Джучи вторглась в пределы древнехакасского государства, его правители, вероятно хорошо знавшие внешнеполитическую обстановку, подчинились монгольским феодалам без вооруженного сопротивления. Однако избежать войны все же не удалось. В 1218 г., когда Чингисхан потребовал от средневековых хакасов участия в завоеваниях и карательных операциях его армии, они отказались и восстали, полностью испытав на себе за это страшную мощь монгольского удара. В этой борьбе на стороне средневековых хакасов сражались практически все племена Саяно-Алтайского нагорья, в течение многих веков входившие в одно государство. Жестокое поражение подорвало силы енисейского государства, но не лишило его способности и стремления к сопротивлению. С этого времени во всех исторических сочинениях древнемонгольского государства имя средневековых хакасов неизменно значится в перечне «немирных племен». Накопив силы, средневековые хакасы в 1273 г. подняли новое восстание, которое позволило князьям из рода кыргыз в течение 20 лет вновь независимо править Саяно-Алтайским нагорьем. Новое завоевание этих земель монгольскими феодалами произошло только в 1293 г. Кроме физического уничтожения, юаньская администрация выселила значительное число «немирных племен» в Монголию, создав военно-земледельческие поселения. Территория древнехакасского государства была оккупирована. Других сведений о крупных выступлениях саяно-алтайских народов против ига монгольских феодалов мы не имеем. Все это при учете единства действий саяно-алтайских племен в 1218 г. и управления древнехакасских князей, как на среднем, так и на верхнем Енисее в 1273–1293 гг. позволяет нам считать временем окончательного уничтожения древнехакасского государства не 1207 г., а 1293 г., т. е. конец XIII в.
Сведения письменных источников об оседлой жизни значительной части населения древнехакасского государства имеют археологические подтверждения. Хотя сельские поселения аскизской культуры еще не изучены, об их существовании говорят подъемные материалы. Например, сборы на дюнах по правому берегу Енисея от д. Сизой до г. Минусинска свидетельствуют, что там существовали поселения XI–XII вв. Они были неукрепленными и по внешнему виду мало отличались от селений предшествующего времени. На значительную плотность населения в долине Енисея в рассматриваемый период указывают не только многочисленные курганы и случайно найденные предметы аскизской культуры, но и широко известные горные крепости-убежища. Они существовали практически в каждой удобной для жизни долине горного края. Возникнув в предшествующее аскизской культуре время, они, несомненно, использовались и продолжали сооружаться в XI–XII вв. и позднее. Датировать эти крепости позволяют курганы, расположенные в них и вдоль их стен, наскальные рисунки и собранные подъемные материалы. О бытовании крепостей вплоть до XVII в. сообщают русские письменные источники. Существование таких крепостей-убежищ, имеющих обычно слишком малую для постоянной жизни площадь (в среднем 6-10 тыс. м2), располагающихся на вершинах труднодоступных скал и сопок с прекрасным обзором, не оставляет сомнений в том, что где-то поблизости с ними, в удобных для жизни местах речных долин, находились постоянные поселки. Такие убежища подтверждают тем самым существование не только оседлых поселений, но и их неукрепленность. Многочисленность крепостей наводит на мысль, что практически каждый крупный поселок имел подобное укрепленное убежище. Известны также целые укрепленные районы, предназначенные для убежища населения многих селений. Они резко отличаются по размерам: стена оглахтинской крепости протянулась на 25 км., только южная стена укрепления на Хызыл-Хае у д. Подкамень достигает 2 км. длины (остальное — неприступные скалы). Расположенные в самом центре древнехакасского государства периода его расцвета такие крепости свидетельствуют о феодальной раздробленности огромной державы.