К мнению К.Ф. Смирнова безоговорочно присоединился В.Б. Виноградов (1963). В своих более поздних работах К.Ф. Смирнов, опираясь главным образом на сведения Аммиана Марцеллина («аланы — бывшие массагеты»), немного изменил свою позицию. Он считал, что формирование позднесарматской культуры и соответственно появление аланских племен связаны с передвижениями каких-то восточных ираноязычных кочевых группировок, родственных сарматам, которые были включены затем в сарматскую этнокультурную общность. О несомненной принадлежности аланов к группе сарматских племен писал и Ю.С. Гаглойти (1966), считая аланов бывшими аорсами. Анализируя сведения тех же письменных источников, что и Ю.С. Гаглоев, Д.А. Мачинский пришел к совершенно противоположным выводам. Он вообще не включает аланов, как, впрочем, и роксоланов, в состав сарматских племен и считает тех и других последовательными волнами переселений далеких восточных кочевников, массагетское происхождение которых представляется ему несомненным (Мачинский Д.А., 1971).
Изучение и анализ всего объема археологического материала позднесарматской культуры, известного в настоящее время, позволили А.С. Скрипкину выступить с новой гипотезой. По его мнению, эта культура сформировалась в степях Заволжья на основе местного сарматского субстрата с включением какой-то части среднеазиатских кочевников, носителей подбойно-катакомбного обряда захоронения, которые в значительной своей части представляли население сако-массагетского и сарматского происхождения. Кроме того, в нижнее Поволжье могла продвинуться и часть племен Западной Сибири и степей Казахстана, представителей таких культур, как гороховская, саргатская и тасмолинская (Скрипкин А.С., 1973, с. 18, 19). В то же время в других своих работах А.С. Скрипкин подчеркивал, что процесс «вызревания» алан из аорской конфедерации племен не идентичен процессу формирования позднесарматской культуры. Появившись на исторической арене, аланы первоначально должны были являться носителями среднесарматской археологической культуры (Скрипкин А.С., 1982, с. 52). Пока эти высказывания являются только рабочей гипотезой, все положения которой требуют проверки и серьезной аргументации.
Особую позицию в отношении позднесарматских подбойных погребений с деформированными черепами заняла в 20-х годах В.В. Гольмстен (1928), которая не считала возможным отождествлять их ни с аланами, ни с сарматами. В 60-х годах очень близкую точку зрения отстаивала Л.Н. Нечаева, считавшая, что подбойные погребения нижнего Поволжья принадлежат гуннам (1961, с. 157).
Изучение савромато-сарматских памятников, которое продолжается более полувека и особенно интенсивно в послевоенное время, чрезвычайно расширило диапазон проблем и вопросов, поднятых исследователями. Сюда следует отнести изучение торгово-экономических отношений савроматов и сарматов как с внешним миром, так и внутри своих племенных объединений, направленность этих связей для различных регионов сарматского мира и для различных периодов тысячелетней истории савромато-сарматских кочевников.
Характеру общественных отношений евразийских кочевников — носителей савромато-сарматской археологической культуры, как и вопросам производства и торгово-экономическим связям этих племен, посвящены немногочисленные специальные статьи исследователей. Наиболее полно изучены ранние эпохи их развития — савроматская и раннесарматская. В монографии К.Ф. Смирнова «Савроматы» в той или иной степени затронуты все вопросы, связанные с историей нижневолжских и приуральских кочевников савроматского времени.
Однако спектр проблем, имеющих отношение к истории кочевых племен этих регионов, не только не сужается, но, напротив, растет по мере накопления археологического материала и расширения территории исследования. Поэтому охватить все сферы изучения савромато-сарматских памятников не представляется возможным, и мы ограничились упоминанием лишь наиболее важных.
Савроматская культура.
Савроматская археологическая культура в VII–IV вв. до н. э. занимала среди прочих культур скифского типа обширный регион евразийских степей: левобережье Дона, междуречье Дона и Волги, Заволжье, северный Прикаспий и значительную часть южного Приуралья, включая все Оренбуржье, западный Казахстан, южную часть Челябинской и всю Актюбинскую обл. (карта 12). В ней выделяются два основных локальных варианта — Волго-Донской и Самаро-Уральский, которые различаются деталями погребального обряда и набором вещей погребального инвентаря. Однако все эти памятники, оставленные родственными племенами, имеют между собой больше общего, чем различий. Их связывает прежде всего единый в целом погребальный обряд. Всюду распространены, кроме впускных, и основные могилы. Захоронения совершались в насыпях, грунтовых прямоугольных ямах (табл. 63, 3, 8, 9, 11), обширных могилах (табл. 63, 1, 2, 4, 7, 13), очень редко — в ямах округлой формы. В восточном ареале культуры изредка встречаются большие подбои и катакомбы, особенно на Илеке (табл. 63, 12; Смирнов К.Ф., 1975а) и под Орском, в Новокумакском могильнике (Смирнов К.Ф., 1977а). Везде господствует западная, реже встречается восточная ориентировка погребенных, на востоке ареала в VI–V вв. до н. э. появляется южная (табл. 63, 9, 12). Над могилами в большинстве случаев делали плоские деревянные перекрытия (табл. 63, 5, 6) из плах, бревен и травы (куги). Над обширными могилами, особенно в Самаро-Уральском регионе, часто встречаются и более сложные деревянные сооружения, иногда в виде шатров (табл. 63, 7). Изредка, главным образом в восточных районах, в погребальных сооружениях применялся камень (табл. 63, 10, 12) — насыпи из щебня и камня, кромлехи, заклады из камней. Нередко могилы заваливали хворостом и кугой, из которых, как и из коры, делали подстилки. Значительную роль в погребальном обряде играл культ огня в виде сожжения надмогильных сооружений, разведения кострищ над могилами и засыпки их горящим костром, углями, золой. При этом иногда сильно обгорали погребенные. Полных трупосожжений на месте очень немного (табл. 63, 10). Довольно часто огонь заменялся положением в могилы отдельных угольков и золы, а еще чаще — белого вещества в виде мела (куски и посыпка меловым порошком дна могилы, погребенных и инвентаря), белых раковин, иногда кусочков реальгара, охры и серы. Не исключено, что в идеологических представлениях этих кочевых племен, объединенных савроматской культурой, центральное место занимал комплекс «солнце-свет-огонь». Огненный ритуал был более распространен в Самаро-Уральском регионе.
Карта 12. Памятники савроматской культуры.
а — курганы; б — случайные находки.
1 — Краснодворский; 2 — Шолоховский; 3 — Сладковский; 4 — Азов; 5 — Высочино; 6 — Койсуг; 7 — Алитуб; 8 — Арпачин; 9 — Веселый; 10 — Спорный; 11 — Криволиманский; 12 — Ясырев; 12а — Карнауховский; 13 — Соленый; 14 — Попов; 15 — Аксеновский; 16 — «Три брата»; 17 — Элистинский; 18 — Бичкин-Булук; 19 — Ачикулак; 20 — Бажиган; 20а — Семирублевое; 21 — Никольское; 22 — Кривая Лука; 23 — Старица; 24 — Горная Пролейка; 25 — Владимировская; 26 — Лебяжья; 27 — Даниловка; 28 — Норка; 29 — Гуселки; 30 — Меркель (Макаровка); 31 — Золотушинское; 32 — Батаевка; 33 — Сайхин; 34 — Джангала; 35 — Кара-Оба; 36 — Ленинск; 37 — Заплавное; 38 — 15-й поселок; 39 — Верхне-Погромное; 40 — Калиновка; 41 — Ново-Никольское; 42 — Быково I, II; 43 — Политотдельское I, II; 44–47 — Молчановка, Потемкино, Бережновка I, II; 48 — Шульц; 49 — Альт-Ваймар; 50 — Блюменфельд; 51 — Харьковка; 52 — Фриденберг; 53 — Иловатка; 54 — Визенмиллер; 55 — Ровное; 56 — Энгельс; 57 — Усатово; 58 — Суслы; 59 — Боаро (Бородаевка); 60 — Максютово; 61 — Марычевка; 61а — Соловка; 62 — Уральск, Чеган; 63 — Соболевская волость; 64 — Крыловский; 65 — Любимовка; 66 — Преображенка; 67 — Барышников; 68 — Абрамовка; 69 — Челкар; 70 — Лебедевка; 71 — Покровка; 72 — Тамар-Уткуль; 73 — Тара-Бутак; 74 — Мечет-Сай; 75 — Увак; 76 — Пятимары I–II; 77 — Ак-Жар; 78 — Каргала; 79 — Таксы-Карг; 79а — Сынтас, Бес-Оба; 80 — Кум-Сай; 81 — Матвеевский; 82 — Сара; 83 — Урал-Сай; 84 — Новый Кумак; 85 — Старый Кумак; 86 — «Три Мара»; 87 — Биш-Оба; 88 — Моячная гора; 89 — Бердинская гора; 90 — гора Сулак; 91 — Бис-Оба; 92 — Ивановка I, II; 93 — Комсомол IV–VI; 94 — Тавлыкаево; 95 — Аландское; 96 — Сибай I, II; 97 — Целинный; 97а — Альмухаметово; 98 — Малокизыльский; 99 — Черниговский; 100 — Варна; 101 — Куганак; 102 — Берлачева; 103 — Клястицкое; 104 — Черняки; 105 — Сосновский; 106 — Сухомесово; 107 — Чурилово.
Преобладают индивидуальные захоронения в могилах, но изредка встречаются коллективные (от 2 до 10 погребенных детей, мужчин и женщин) в одной могиле. Они были одновременными или последовательными. Таковы, например, могилы в Новокумакском могильнике (Мошкова М.Г., 1962, 1972; Смирнов К.Ф., 1977а). Они составляли целые склепы, вероятно, семейные, имевшие иногда два яруса погребенных.
Савроматские могилы содержат много оружия: особенно многочисленны колчаны с бронзовыми, очень редко — с железными наконечниками стрел (табл. 64,