– А хоть бы и так, – насупился Назар. – От меня зависит: удастся пожрать или нет. Разгадал я крыс, они понимали, что охотятся на них, и убегали из тех тоннелей. Зато появлялись в других.
Басмач с интересом слушал Назара и посмеивался про себя:
– Хочешь, я всю твою «крысиную» теорию развалю. Жил в бункере? Сам ушел, сестру спасал. Жил как у Христа за пазухой у этого, как его… у циркача Шимуна. Было? Опять сам свинтил. Потом шарахался где-то, заперхал соплями: ты остался, а сестру утащил псих на атомном крейсере. Так ведь? Вот, крысолов-философ, скажи мне, где ты прокололся, что на Айдахара налетел, а?
– От Шимуна ушел, – шмыгнул носом Назар. – Если бы остался, то, может, и не было бы.
– Опять завел свою шарманку: если бы да кабы. Мы в четырех стенах, а припасы кончились: иди на охоту, и добудь чего пожрать, используй опыт с крысами.
– Буря же, – промямлил Назар, косясь на Басмача и не понимая: всерьез он про охоту или смеется.
– А как же твои заявления, мол, я – царь земли и только я все знаю и все могу?
– И никакой я не царь… – совсем покраснел Назар.
– Ага, – усмехнулся Басмач, – то-та же! Не бывает случайностей, это точно. Не бывает, даже если они тщательно спланированы. Иногда, в какой-то момент, когда кажется, что все, полная жопа и выхода нет. Но тут бац, и выход находится!
– Например?
– Пример тебе? Да ты сам этот пример и есть. Перхал соплями в землянке, а тебя спас старый лекарь, как его…
– Ернар.
– Точно. Не пришел раньше, и не попал под саблю к айдахаровцам. Не успел застрелиться из вот этой вот пукалки, – Басмач потряс в воздухе двуствольным пистолетом, – а вытащил тебя с того света, и в дорогу снарядил. Хоть, он потом все равно застрелился… не важно. Что это значит? А значит, что тебе побарахтаться суждено. Иначе бы сгорел от лихорадки, там, в стойбище, рядом с пугалом из мяса и трупом старика с дыркой в башке.
Назар задумался. Басмач же встал со своей сидушки из газет и подошел к прилавку.
– Гляди. Вот это, – Басмач потряс позеленевшим патроном от ППШ и поставил его на прилавок, – начало твоего пути, родился значит. А вот это, уже конец, – второй патрон встал точно напротив первого, но сантиметрах в тридцати. – Ни для кого не секрет, что все мы, когда-нибудь, сдохнем, только желательно не скоро. Но как дойти до такого финала, как нам кажется – решаем мы сами. Хрен его, конечно, знает, считаю, что нет, не решаем. Либо решаем совсем немного, выбираем: в лоб получить лопатой, или по лбу черенком.
– А остальное? – Назар пытался уловить суть, глядя на стоящие патроны, и пока улавливал слабо.
– Остальное решает кто-то другой. Можешь называть Его как захочешь: Судьба, Бог, Вселенский разум, Ноосфера. Где-то там, где-то в неопределенном месте есть некто, кто решает. Просто, в жизни бывают случаи, порой мелкие, но значительные. И никак их не объяснишь. Оно просто случается, и баста. Знаешь, всегда казалось, что меня испытывают. Вроде б подкинут задачку и смотрят, как решу.
Басмач замолчал, задумался. А на улице вовсю завывала песчаная пурга, свистела, царапалась в железные решетки на окнах.
– Один мужик как-то сказал, что не верит в судьбу, потому как не нравится думать, что им могут управлять. И самое смешное, в итоге, он все же выполнил то, что для него и было предрешено.
– И что выполнил? – переспросил Назар.
– Помер, – развел руками Басмач.
Глава 17. Секретная дорога под землей
Назар, оказавшись в тоннеле, чувствовал себя как дома. Нет, на бункер Академгородка было не очень похоже, скорее даже не похоже совсем. Но вот ощущения все те же самые, главное из которых защищенность. А еще предсказуемость. Под землей, в темном переходе между двумя корпусами лаборатории или цехов, максимум, что было возможно встретить, так это пауков, жирных мокриц да всевозможных крыс: от обычных черных, или редких белых, до слепых тварей полуметровой длины, с огромными зубами. Эти на крыс совсем не походили, скорее на местных сусликов. Очень опасных сусликов.
А вот Басмачу под землей явно не нравилось.
Назар шел за бородачом, и, глядя на его напряженную осанку, оружие постоянно в руках, наготове, понимал, что Басмачу под землей не место. Ну, невозможно постоянно опасаться каждого шороха, а в подземелье звуков полно. Но еще порой встречается и полная тишина. А вот это уже по-настоящему неприятно, кажется что оглох.
Тоннель на него давил. Если станция, через которую они спустились, была освещена, как Кремлевская елка, то в тоннеле с ржавыми чугунными стенами царил мрак. Вездесущая темнота, редкие лампы дневного света или чаще красные, аварийные… Басмач шел, ожидая нападения, вглядываясь в любую мелочь, будь то куча крысиного дерьма, или гайка, невесть кем оставленная на шпалах – он не доверял этому месту. Природа не терпит пустоты, даже отравленная ядерными осадками природа действует, следуя строгой логике выживания пусть и не людей, но других организмов, изменившихся под воздействием радиации и боевых ядов. А что есть подземный тоннель, как не отличная нора, да еще и с вентиляцией?! Все удобства, живи не хочу.
Но пока следов крупного зверья не попадалось. В медведе под землей Басмач сомневался, и зарубок – следов от когтей – на стенах не искал. Но чтобы здесь ни обитало, гадить оно должно. И чем больше куча, тем крупнее ее хозяин.
Пока же гадили крупные, но крысы.
Помимо живности, Басмач ожидал подлянок от прежних хозяев, например мин-растяжек, или чего-то подобного. Если объект – а секретное метро идущее через стратегические точки, военный объект и есть – во время бомбардировок законсервировали как положено, то сюрпризы обязательно будут. Но покамест, судя по слою пыли на шпалах и стенах, по вездесущей паутине и по ржавчине на рельсах, этим местом давненько не пользовались. Что впрочем, ничего не давало и ни о чем не говорило.
Но главное, что заставляло нервничать Басмача, так это отсутствие видимого течения времени. Вот случись так, что от определения времени суток будет зависеть их с Назаром жизни, то они обречены, Басмач не смог бы поклясться, что сейчас на поверхности день, или они идут уже часа два. Время под землей не двигалось.
Да, внутренний хронометр что-то там отсчитывал, сверялся с окружающей обстановкой: трещиной в бетонной шпале, каплей воды, проступающей в стыке чугунного тюбинга и медленно стекающей вниз. Все это сопоставлялось с мерным звуком шагов, хоть и отраженных легким эхо. Внутренний счетчик времени Басмача сломался, дал сбой и показывал «12:00» как неисправный китайский будильник.
Басмач шел почти на автомате, он задумался. Но когда впереди мелькнуло световое пятно, тут же вскинул автомат, вглядываясь в темноту. Назар, шедший позади, остановился и последовал примеру бородача.
Басмач, стоя как вкопанный, ждал: впереди что-то было, и это «что-то» решило себя выдать светом. Как на зло, они с Назаром оказались на освещенном пятачке, прямо под едва живой, «бурлящей» внутри трубкой лампы дневного света, а гость прятался в темноте.
Про тварей, называемых «удильщики», он пару раз слышал. Удильщики выманивали детей и подростков из дома. Мелькнет такое светлое пятнышко в окошке ночью, и дитё почему-то на него выходит. Причем ребенок пропадал, несмотря на высокий забор вокруг поселка, охрану, патрулировавшую улицы, и крупнокалиберные пулеметы «Утес» на вышках.
– Что там?.. – шепотом спросил Назар, встав вплотную спиной к спине Басмача и водя стволом ППШ.
– Впереди. Свет, мелькнул и пропал, – сквозь зубы процедил тот. – Прикрывай со спины.
Время тянулось, в глазах Басмача от долгого вглядывания в темноту поплыли круги.
– Может гнилушка, или мокрица фос-фос-ресцирующая? – предположил Назар из-за спины. Басмач не ответил, он ждал. Свет больше не появился. Но чутье подсказывало, что не все так просто. Басмач с шумом втянул носом воздух, принюхиваясь. Тяжелого звериного смрада не ощущалось, как не было и сладковатого привкуса гниения. Только ставший привычным запах ржавчины и плесени. Еще, еле уловимый аромат земли, свежей, влажной. Ни дать ни взять, будто картошку сажали. Вот только где здесь ей взяться, картошке-то?..
Басмач перевесил двустволку на правое плечо, опустил дырчатый ствол ППШ и шагнул из островка света. Вдруг, в нескольких метрах впереди в черноте тоннеля размазалась световая клякса, качнулась из стороны в сторону. Бородач не стал ждать, пока свечение затухнет, ему был нужен ориентир.
Ствол ППШ, подпрыгнув, выплюнул широкий сгусток пламени, разорвав вечную ночь подземелья. Грохот выстрела ударил по ушам, заметался, отражаясь от стен. Длинная очередь перечеркнула тоннель наискось, громко вякнуло, будто собаке отвесили здоровенного пинка. Щелкнув затвором, автомат умолк. Впереди послышались шорох и торопливые шаги.
Басмач отбросил заклинивший ППШ, и вскинул ружье, целясь на звук. Гаркнул дуплет, тоннель заполнился визгом рикошетящей картечи. Впереди протяжно завыло, заскрежетало. Басмач отомкнул замок, переломил двустволку, выкидывая гильзы, загнал два новых патрона с картечью. Замер, прислушиваясь. Шаркающие шаги быстро удалялись, но звук отражался от стен, непонятно, куда стрелять. А делать это наобум не хотелось.
– Э-эта, в кого стрелял, попал, да?! – Назар, путаясь в словах, дышал за спиной как загнанная лошадь. – Вон, вон оно, стреляй! – ППШ Назара разразился длинной очередью. Загудела рельса, брызнуло красными искрами. Басмач не видел, куда стрелял парень, но сориентировался по всполохам от рикошетов, один за другим разрядил оба ствола ружья. Затем поджег спиртовую горелку.
– Ты видел, да?! – Назар клацал зубами от страха, ствол его автомата, подрагивая, лихорадочно рыскал из стороны в сторону. Басмач поставил горелку на рельс и пошел за брошенным ППШ.
– Не пацан, не видел. Только силуэт во всполохах от стрельбы. – Басмач был спокоен, ожидания оправдались: тоннель оказался обжитой. Почти понятно, чего ожидать. Хуже, когда совсем непонятно. Он неспешно осмотрел заклинившее оружие, с хрустом оттянул затвор и выбросил замятый патрон. Так же неторопливо перезарядил двустволку.