Понятно – он не хотел распылять и так немногочисленное войско. Но в таком случае и штурм укреплений с налета был совсем неудачным решением.
Цула подумал, что объяснением всему было то, что у Мстислава была психология обычного разбойника, а не стратега.
«Разбойник может выиграть сражение, но войну ему никогда не выиграть», – философски подумал Цула.
Однако тревога не исчезла.
Чтобы заглушить тревогу, Цула принялся размышлять о плане дальнейшей войны.
Ход дальнейших событий ему был ясен, и они сулили ему удачу – Цула не сомневался, что, нейтрализовав славян, он сумеет разбить присланные императором войска.
Воинское дело не терпит промедления. На войне побеждает тот, кто владеет инициативой. На войне даже неверное решение, но принятое быстро и исполненное решительно, оборачивается победой.
Ромеи стыдливо не любили вспоминать, что карфагенянин Ганнибал считается одним из величайших военных стратегов, равным Александру Македонскому, Юлию Цезарю, Пирру Эпирскому.
Цула тщательно изучал опыт Ганнибаловой войны, называемой ромеями Второй Пунической войной.
Ганнибал выступил в поход на Рим из Нового Карфагена во главе армии из 50 тысяч пехотинцев и 9 тысяч всадников, что было явно недостаточно для большой войны.
По пути карфагеняне встретили сопротивление местных племен, но Ганнибал щедро одарил вождей и получил от них разрешение беспрепятственно пройти мимо Русцинона.
К концу августа Ганнибал вышел к берегам Роны.
Тем временем консул Публий Корнелий Сципион, возглавивший римское войско, продвигался в Испанию вдоль побережья.
После переправы через Рону Ганнибал отправил в разведку отряд нумидийских всадников. Нумидийцы встретились с разведкой римских всадников и вступили с ними в бой. В стычке победили римляне, а нумидийцы были вынуждены отступить.
Публий Сципион, расположившийся лагерем в долине реки Кро, получив сведения о противнике, двинулся навстречу ему.
Ганнибал, зная, что его войско значительно уступало силам пунийцев, а потому в открытом сражении он обречен на поражение, отступил вверх по левому берегу Роны.
Публий Сципион вместо того, чтобы нагнать противника и решительно покончить с ним, оставил заслон, а сам с одной частью армии отправился в долину реки По, чтобы организовать там оборону, другую часть направил в Испанию.
Это была серьезная ошибка.
Ганнибал в несколько дней дошел до Альп и произнес перед войском знаменитую речь: «Теперь вы одолеваете… стены не Италии только, но и Рима. Отныне всё пойдет как по ровному, отлогому склону; одна или, много, две битвы отдадут в наши руки, под нашу власть крепость и столицу Италии».
Через две недели он пересек Альпы. У него осталось 20 тысяч пехотинцев и 6 тысяч всадников.
Появление Ганнибала в Италии стало большой неожиданностью для римлян.
Сципион поторопился перейти реку По и направиться навстречу Ганнибалу. Уже не надеясь на него, Рим вызвал из Лилибея в Сицилии второго консула Тиберия Семпрония Лонга.
Ганнибал, понимая, что с объединенной римской армией ему не справиться, решил бить их по частям.
Он стремительно двинул конницу навстречу Сципиону. Конница столкнулась с римлянами у северного берега реки По, между реками Сессией и Тицин.
Нумидийцы зашли в тыл римской конницы и вынудили ее бежать. Сципион быстро отступил к Плаценции. Поражение повлекло за собой бунт галлов, которые перешли на сторону Ганнибала.
Потом Ганнибал занялся армией Тиберия Семпрония Лонга.
Сципион считал, что не нужно торопить события, так как время работает на римлян.
Тиберий Семпроний Лонг рвался в бой, надеясь разгромить Ганнибала до окончания его консульских полномочий.
Не найдя у Лонга поддержки, Сципион притворился больным, и Тиберий Семпроний Лонг фактически стал единоличным командующим.
Ганнибал же не стоял на месте. Он спровоцировал Тиберия Лонга переправиться через Треббию.
Это была очередная серьезная ошибка римлян. Ганнибал решительно напал на них.
Исход ожесточенного сражения предрешил атаковавший тыл римлян из засады конный отряд под командованием Магона.
Битва закончилась сокрушительным поражением римлян.
В голову Георгию Цуле пришла парадоксальная мысль: Ганнибал выигрывал сражения, но войны проигрывал.
Но Цула был другим.
Ему было известно, что войско, высланное против него, возглавит Андроник.
Андроника Цула хорошо знал. Знал его сильные и слабые стороны как полководца.
Андроник был хитроумен, как и подобает настоящему ромею. Но он хитроумен, как дипломат. Дипломат более склонен был выжидать, чем действовать. И это была слабая сторона дипломата, поставленного во главе войска.
Пока Андроник будет бездействовать, Цула поднимет против ромеев весь мир…
Цула уверен был, что время будет работать на него, как во время Пунических войн оно работало на римлян.
От мыслей Георгия Цулу оторвал непонятный шум у входа в шатер.
– Что там? – хлопнул в ладоши Цула.
Ему никто не ответил, хотя там должны были быть слуги и охрана. Удивленный этим, Цула поднялся с постели и вышел из шатра.
Он и опомниться не успел, как его схватили за руки, затем обмотали веревкой так туго, что он с трудом мог дышать.
Глава 21
Мстислав заранее получил от передовых дозоров сведения о препятствии на пути.
Он был доволен сообщением – все шло по его плану. Теперь ему осталось только ждать, когда засадный полк во главе с Тихоном высадится в тылу Цулы. Тем не менее требовалось, чтобы Цула не догадался о подвохе.
В январе темнеет рано. Мстислав приказал войску остановиться на ночевку в нескольких верстах от позиций херсонцев и поставить лагерь.
Так как не знали, когда прибудет греческое войско Андроника, готовились к длительной стоянке – ставили палатки, шатры. Для защиты от внезапных нападений лагерь огородили рогатками. В общем, лагерь устраивали основательно.
Вечером Мстислав провел совещание с воеводами. А как только забрезжил рассвет, войско было поднято и двинулось к укреплениям херсонцев.
Мстислав со свитой занял место на горке, с которой хорошо просматривалось всё поле предстоящего сражения.
Утро было пасмурное. Над горизонтом низко висел слоеный пирог серого марева. Солнце тискалось между слоем туч и горизонтом. Оно было мутным и тусклым. Темно-рубиновый шар был приплюснут сверху и снизу, словно перезрелый мандарин.
Солнце висело сзади тмутараканцев. Отбрасываемые горами тени накрывали лагерь и позиции славян и делали их невидимыми для глаз херсонцев.
Поняв это, Мстислав даже понадеялся было, что это позволит ему взять укрепления херсонцев первым же штурмом.
Херсонцы и в самом деле сначала не замечали славян. А когда те начали посыпать их позиции тучами стрел, отвечали довольно робко. Но, когда передовая линия славянских воев оказалась на опасном расстоянии, херсонцы словно очнулись, и после первого же ответного залпа в рядах славян образовались огромные прорехи.
Херсонцы обстреливали славян умело – интенсивно пуская потоки стрел то поверху, то понизу.
Евстафий, нетерпеливо крутившийся на коне, предложил:
– Отец, укрепления херсонцев не доходят до горы. Там есть проход для конницы. Херсонцы держат этот проход под обстрелом, но на конях можно быстро проскочить опасное место и зайти в тыл врагу. Давай я обойду вдоль горы укрепления херсонцев и ударю им во фланг?
– Мысль хорошая, – одобрительно произнес Мстислав. – Мы обязательно ее используем, но позже… Если Тихон сильно задержится. А пока время у нас есть.
– Цула не дурак, он обязательно спохватится и перекроет проход, – сказал Евстафий.
– Он хороший стратиг, – согласился Мстислав. – Несложно догадаться, что, остановив нас, он хочет выиграть время. Он уверен, что греческое войско раньше середины весны не подойдет. А за это время против нас начнут войну его друзья на востоке. Печенеги подойдут. Он строит стратегию, как хороший греческий полководец. Но он не знает, что мы не собираемся долго ждать. Через день-два Тихон высадится в его тылу, и дело будет окончено без сражения. Так зачем нам понапрасну терять воев? Они нам еще пригодятся.
Мстислав подал знак, чтобы атака остановилась.
Сигнальщики дунули в трубы, замахали знаменами. Штурмовые отряды остановились и начали пятиться, подбирая убитых и раненых.
Через полчаса поле сражения очистилось.
Некоторое время обрадованные победой херсонцы громко возбужденно галдели. Их крики и пение доносились до славян, которые на почтительном расстоянии занялись строительством своих укреплений.
Землекопы рыли ров и из вынутой земли насыпали вал. Плотники ставили на насыпи рогатки.
Почва была каменистая, и дело двигалось медленно.
Тем временем в лагерях противников разгорелись костры. Потянулся дым с запахом пищи. Слабый ветер перемешивал запахи врагов.
Убедившись, что сражение закончилось, Мстислав еще некоторое время наблюдал за лагерем херсонцев. Он видел, как ставка Цулы, издали из-за разноцветных нарядов придворных напоминавшая яркую цветочную клумбу, постепенно приобретала серый вид.
– Ага. Они решили, что сражение закончилось, – сделал вывод Мстислав.
– Мы нападем на них? – спросил Евстафий.
К Мстиславу приблизился повар и сообщил, что столы установлены и обед готов.
– Хорошо! – проговорил Мстислав. – Займемся обедом.
Он слез коня и проследовал к столам.
Князь обедал вместе со старшими боярами – «золотыми поясами».
Занялись обедом и остальные. Наступило затишье.
Во время обеда Мстислав обсуждал с боярами ход дальнейших действий.
– Однако, сегодня мы не взяли укрепления херсонцев, – отметил Первинок.
– В лоб брать укрепления, даже не такие сильные, как у херсонцев, только людей терять, – проговорил Власий. – А перебьют наших воев, то с кем будем брать город?
– Голова! – ехидно проговорил Братша. – И что – теперь надо отказаться от войны? Тогда лучше было сидеть дома на печках. Только кто сидит дома на печке, тот ничего не имеет.