– Позвали, – сказал человек.
– И что лекарь говорит? – спросил Мстислав.
– Говорит, что до утра не дотянет, – сказал человек.
– Жаль старика, – проговорил Мстислав.
– Он просит тебя прийти к нему. Говорит, что у него важные вести, – сказал человек.
– Пошли, – сказал Мстислав.
Двор Сфенга находился в паре сотен шагов, поэтому Мстислав через несколько минут уже входил в ворота боярской усадьбы.
Тмутаракань, как и все города в те времена, состояла из множества усадеб, огороженных высокими глухими заборами. В каждой усадьбе была боярская изба и людские избы для слуг.
Боярская изба отличалась лишь большими размерами.
Кроме того, на дворе множество хозяйственных построек – амбары, конюшни, хлев для скотины. При городской усадьбе держался только тот скот, что был необходим для текущих нужд. Основная часть скотины содержалась в деревенских усадьбах, которые непременно заводили состоятельные мужи.
И так как текущие нужды были большими, то в городской усадьбе держалось довольно много скота. Птица и мелкие животные свободно бродили по двору. Хотя двор и постоянно чистился, здесь было довольно грязно, висел густой запах навоза. Чтобы господа не пачкались, от ворот к боярской избе был уложен деревянный помост.
У ворот князя встретил дворецкий Сфенга, он ожидал князя и провел его в избу.
Спальная, в которой находился Сфенг, была большой, чуть меньше горницы. Это была не столько спальная, сколько кабинет: на стенах висело оружие, личное знамя боярина, пол устилала шкура огромного медведя. Занавески на окнах были задвинуты, и в комнате было сумрачно.
Лекарь у стола колдовал над флакончиками – что-то переливал, затем поднимал на уровень глаз и смотрел на просвет.
Сфенг лежал на большой массивной кровати. Он был укрыт меховым одеялом.
Навстречу Мстиславу вскочила с лавки жена Сфенга. Она была молода. Сфенг женился уже после смерти своего друга князя Звенко.
Мстислав коснулся губами ее щеки и подошел к кровати.
Сфенг был словно старый дуб, поваленный бурей. Его лицо высохло и было похоже на алебастровую маску. Глаза закрыты. Казалось, что старик уже мертв.
– Как он? – с тревогой спросил Мстислав.
Внезапно Сфенг открыл глаза, и Мстислав, застигнутый врасплох, вздрогнул.
– Я еще жив, – проговорил Сфенг неожиданно твердым голосом. Закрыл глаза. Но через секунду приоткрыл и уже слабым голосом продолжил: – Мстислав, ты был хорошим другом – заботился о дружине больше, чем о себе. Я служил тебе верно – не за злато, за любовь к тебе. Я знаю, что уже не увижу завтрашнего рассвета. Но я еще сослужу тебе последнюю службу. Я спешил к тебе потому, что узнал, что к адыгам пришли послы от грузинского царя Георгия. Адыги согласились помочь им в войне с греками. Готовься, князь, к войне.
Глава 10
От Сфенга Мстислав ушел в мрачном настроении: пророчества матери сбывались – равновесие было нарушено. Поэтому, вернувшись на свой двор, он объявил, что на завтра собирает дружину для совета.
Обычным явлением было, чтобы князь советовался с ближними боярами о государственных делах, но совет всей дружины собирался только в крайних случаях, когда вопрос шел о войне и мире.
Из-за того, что народа собиралось много и все в горнице не могли уместиться, совет проводили, несмотря на холодную погоду, во дворе.
На следующий день у крыльца чисто подмели площадку, постелили ковер, на который поставили княжеский трон. Для бояр рядом поставили лавки. Посредине разожгли костер. Простые дружинники устраивались, как могли: кто-то принес лавку; кто-то подкатил от дровяного сарая бревно; многие остались стоять.
Князь и ближние бояре должны были выйти на совет сразу после завтрака. Но пришлось им задержаться – поздно вечером из Таматархи приехал Часлав.
Утром он появился во время завтрака.
Несмотря на то, что Часлав только что вернулся из дальней дороги, лицо его было свежо и, как всегда, на нем был изысканный наряд: панцирь из отполированных металлических пластин; поверх – византийский темно-зеленый сагион; на ногах – узкие голубые штаны и красные сапоги; на руках – защитные обручи. Одежда расшита жемчугом. Металлические детали украшены чеканкой в восточном стиле.
Бояре косились на него – Часлав привез новую византийскую моду.
В руках Часлав держал небольшой сверток.
– Император Василий прислал тебе подарок, – начал Часлав и почтительно развернул сверток. В нем оказался узкий пояс из тяжелой парчовой ткани, украшенный золотыми фигурками и драгоценными камнями.
– Очень дорогой подарок, – многозначительно пояснил Часлав. – Такой пояс императоры надевают на торжественных приемах.
Византия была рядом. Но ромейские императоры не больно жаловали своих соседей. Тем более не раздаривали императорские регалии тем, кого не считали себе равными.
В 962 году правитель Германского государства Оттон был коронован в Риме папой Иоанном XII, как император римлян. Император Никифор Фока посчитал это излишним: по его мнению, Оттону хватило бы и титула короля франков. Но дело было сделано, и, чтобы не доводить дело до войны, которая была невыгодна обеим сторонам, Никифор Фока отдал племянницу Феофанию замуж за сына Оттона. Этот брак позволил бы Оттону II полноправно называться императором римлян. Императорская чета должна была получить от Никифора Фоки царское платье и регалии, но получила их только Феофания. Оттон II остался с сагионом.
Тем самым Никифор Фока показал, что не признает короля варваров, даже получившего императорский титул, равным себе. Это было всё равно, что подарить генеральский мундир без погон.
Ромеи тихо хихикали, рассматривая костюм Оттона.
Скандала этот оскорбительный поступок не вызвал только потому, что варвары не знали тонкостей византийского костюма.
Князь не мог ни при каких обстоятельствах получить подобного императорского подарка.
Хотя Мстислав и тесно общался с ромеями, тем не менее он не придал должного значения необычному подарку.
Часлав пояснил:
– Это императорские регалии.
Мстислав пожал плечами: он не был императором, хотя русскому князю не зазорно носить императорские знаки – русы не раз вешали щит на ворота взятых ромейских городов.
– С чего это он вдруг расщедрился? – спросил Мстислав.
– Ценный подарок сделан с очень большим умыслом, – сказал Часлав, присаживаясь рядом.
– Что ты еще привез? – поинтересовался Мстислав. – Ромейские императоры неспроста дарят такие подарки.
– У меня очень важное сообщение, – проговорил на чешском языке Часлав.
Бояре прислушались.
– Говори по-русски. Тут все свои, – сказал Мстислав.
Часлав взял стакан. За его спиной встал слуга с кувшином.
– Кваса, – распорядился Часлав.
Слуга взял другой кувшин и наполнил стакан.
Часлав сделал глоток.
– Чего тянешь? – нетерпеливо проговорил Мстислав.
– Ага! – начал говорить Часлав. – В прошлом году состоялось сражение греков с болгарами при Беласице. Император Василий разбил болгарского царя Самуила, при этом взяв в плен пятнадцать тысяч болгар. Пленных он приказал ослепить и отпустить на свободу, оставив на сотню по одному поводырю с одним глазом…
– Это нам известно, – нетерпеливо перебил Мстислав. – К чему этот рассказ?
Часлав сделал еще один глоток, вытер усы ладонью и проговорил:
– Войну он нам предлагает.
– С кем? – удивился Мстислав. – Он же Болгарию разгромил! Скоро будет править до самого Дуная.
– Не все в царстве Греческом благополучно. Наместник Херсона хазарин Георгий Цула поднял восстание. Император Василий решил добить хазар, – сказал Часлав.
– Ха! – воскликнул Мстислав. – А мы-то при чем тут?
– Он один не справится. Война с болгарами еще не завершена, – сказал Часлав.
– Теперь понятно, отчего он шлет такие подарки. Он хочет воевать с Цулой нашими руками. Но нам нет никакого дела до Цулы в Херсоне. Он нам не мешает. У него хорошо укрепленные города, можно завязнуть в этой войне на годы. А у нас другие заботы – арабы подстрекают адыгов начать с нами войну. И как доходят известия из Новгорода, Ярослав готовится к войне со Святополком. Нельзя нам ввязываться в междоусобную войну ромеев. У нас своя война на носу, – проговорил Мстислав и обратился к присутствующим: – Что скажете, бояре, – правильно ли я говорю?
Бояре закивали головами:
– Ни к чему это нам.
Мстислав обратился к Чаславу:
– Что ж – красив подарок… но придется его вернуть.
Часлав нахмурился:
– Возвращать лорум невозможно – такое оскорбление император никогда не сможет простить. И никто из его потомков. Даже если захотят. Так мы получим себе врага на века.
– Ну, не воевать же из-за этого куска, пусть и дорогой, ткани? – проговорил Мстислав.
– Хотя это и не просто кусок украшенной ткани, но конечно… – Часлав вздохнул. – Дело у ромеев уж очень непростое. Подавив восстание Варды Фоки, Владимир отдал Херсон Византии, и император назначил нового наместника Херсона. Во главе богатой провинции обычно ставили родственников императора. Но и традицией уже стало, что, упрочив свое положение, родственники поднимали мятежи и пытались захватить императорский трон. На этот раз Василий проявил осторожность и назначил главнокомандующим фемы чужого человека – Георгия Цулу, который был другой крови. Тем самым Василий пресек угрозу для императорского трона со стороны херсонских наместников. Однако при этом он упустил из виду, что Георгий Цула хазарского царского рода. Между тем касоги, адыги и другие народы, занимавшие в Хазарии привилегированное положение, еще не забыли о своем могуществе и мечтают о восстановлении Великой Хазарии. За Каспием еще есть остатки Хазарского каганата, но они слишком далеко и слабы. А в Херсоне под контролем Георгия Цулы, хазарина по происхождению, богатая провинция. Именно с Георгием связываются надежды о восстановлении Хазарии. Печенеги и другие кочевые племена лояльны к нему. Грузины и болгары на стороне хазар. От открытого выступления до сих пор хазар сдерживал страх перед Владимиром. Но Владимир умер. Теперь хазары требуют от ромеев независимости. Тяжко нам придется, если будет восстановле