о доедет до финиша. Старт общий, все вместе стартуют, и тут нельзя растеряться. Следи за мной, смотри, чтобы тебя не затерли… Да не пугайся ты так! – рассмеялся он, увидев, что Потапыч слушает, приоткрыв рот и распахнув васильковые глаза. – Поверь, стоит только начать, а там по ходу дела разберешься.
– Ты видел, какие ребята собираются участвовать? Они почти взрослые.
– Вот именно! – усмехнулся Петр Михайлович. – Как говорится, в девках засиделись. С таких соревнований надо именно в твоем возрасте начинать, не позже, а потом только наращивать сложность. Большинство из этих ребят не доедут до финиша. Или запаникуют, или от самонадеянности будут баловать со скоростью.
– А защитный жилет я все-таки не надену. Я спросил у одного мальчика. Он сказал, что это необязательно.
– Для твоего возраста рекомендуется, – посерьезнел отец.
– Мне в нем дышать тяжело, – заканючил Мишка.
– И думать забудь!
– Тогда я куртку не надену.
– Если погода будет как сегодня, то пожалуйста, – пожал плечами отец. – Пойдем-ка в санаторий. Надо пообедать, а потом отдохнуть как следует.
Мишка подошел к зеркалу и заглянул в него, робея. Он показался себе очень тощим и длинноногим в черных высоких сапогах до колен, узких брюках для верховой езды, в черной рубашке поло с эмблемой отцовского конезавода на правом нагрудном кармашке. Петр Михайлович был одет так же.
Их костюмы отдаленно напоминали Потапычу черкеску с газырями. Он тут же вспомнил девиз семьи барона Врангеля: «Сломишь, но не согнешь».
Отец держал Мишкин шлем и ненавистный жилет. Дядя Гриша и Виталик несли их седла.
Отцовское седло выглядело потертым, но, как шутил дядя Гриша, отец мог выиграть любые скачки вообще без седла и даже усевшись задом наперед, лишь бы конь был и показали, куда скакать.
Уже сидя на Горчике, Мишку трясло в предстартовой лихорадке, и он то и дело дергал за ремешок шлема под подбородком.
Отец с номером три на спине подъехал ближе и похлопал сына по плечу:
– Спокойно. Сейчас поедем прогуляемся. А завтра уже дома к вечеру будем. Езжай со мной рядом.
Прозрачный воздух, золотые листья на деревьях и на земле, кони, всадники…
Мишка тронул Горчика с места и держался около отца. Постепенно он начал успокаиваться. Поскольку следил за Горцем, то не смотрел на соперников, но вдруг заметил, что двое мальчишек стали уходить от основной группы.
Потапыч хотел было прибавить, но отец одним взглядом остановил его.
А за поворотом лесной тропы они увидели, что тех двоих заставили спешиться судьи и, очевидно, сняли с соревнований за скоростные нарушения.
– Вот видишь, – коротко сказал отец. – «Тише едешь – дальше будешь».
И в самом деле, вскоре они оказались впереди остальных. Отец держал ритм на предельно разрешенной скорости, а Мишка не торопил спокойного Горчика.
Через час с небольшим они добрались до двадцатикилометровой отметки. Ветеринар стал осматривать лошадей, в том числе и Горца. Его пульс довольно быстро восстановился.
Мишка выпил воды, и снова отец помог ему сесть на Горчика. И опять их окружали соперники, некоторые опережали, но Петр Михайлович знаками показывал – не торопись.
Ручей, которого так опасался Мишка, многие побоялись переезжать и направились в объезд. Вода в нем бежала быстро, и он был широкий. Но отец спокойно направил коня в воду, и Потапыч нехотя двинулся следом. На дистанции разрешалось спешиваться и вести лошадь в поводу, но отец предупредил, что это бессмысленная трата времени.
…Мишка не сразу понял, что проехал финиш. Когда к нему направился кто-то из судей, он испугался и решил, что его хотят снять с соревнований за ошибку. Он бы, наверное, расплакался от обиды, но вовремя подоспел отец.
– Молодец! – хлопнул он сына по спине и помог спешиться.
Ветеринар считал пульс Горчика: тот раньше времени пришел в норму, чему порадовался отец. Тут же находились и Аркадий Степанович, и дядя Гриша, и Виталик, который укрыл лошадей теплыми попонами. Горчик получил от Мишки сухарик и был доволен жизнью, судя по его хитрым глазам.
Потапыч растерялся совсем. Не мог понять, куда идти и что делать. Если бы не отец, его могли затоптать подъезжающие всадники.
Петр Михайлович отвел его под навес и сунул в руки пластиковый стаканчик с горячим сладким чаем.
– Пей, пей, – улыбнулся он. – Ты молодец! Все отлично сделал. Настоящий казак! Примерно через час судьи всё посчитают. Надо переодеться. Лучше быть в белых рубашках. И можешь снять жилет. Степаныч! – позвал отец доктора. – Где там сумка с нашей одеждой?.. Не спи на ходу, доктор! Потапычу сухая рубашка нужна. Да и я бы переоделся.
Под навесом стали собираться участники, и, к Мишкиному удивлению, среди них оказалось довольно много взрослых.
– Пап, а почему тут взрослые?
– Конным спортом можно начинать заниматься в любом возрасте, – рассеянно ответил отец, глядя куда-то поверх голов. – Давай-ка отойдем в сторону. Тут слишком шумно.
Отец знал, что Потапыча пугает такое количество незнакомых людей.
Подошел озабоченный дядя Гриша и сообщил, понизив голос:
– Перед нами двое. Насколько я знаю, вы шли с максимальной скоростью.
Отец кивнул, улыбаясь.
– Гриша, не горячись. Если в самом деле третье место, то это отлично.
– Они явно шли быстрее… Сейчас награждение будет в пешем строю.
Растерянный Мишка таращил глаза. Отец поправил на нем рубашку.
– Встанешь со всеми в ряд. Когда вызовут, подойдешь к судье. Не пугайся ты так! Все самое страшное позади. Я тобой горжусь! И Горчиком. – Отец похлопал коня по шее. – Давай, давай, не тушуйся!
Секретарь соревнований бесконечно долго, как казалось Потапычу, называла фамилии участников и клички их лошадей. Получив грамоты от судьи – стройной женщины с элегантным бирюзовым шарфиком на шее, спортсмены возвращались в строй.
Мишку не вызывали и не вызывали. Он, взволнованный, то и дело оборачивался на отца, но тот улыбался и поднимал ладонь в успокаивающем жесте.
Судья назвала тех, кто занял третье и второе места, а потом вдруг сказала:
– Сергей Смирнов на жеребце Баграте и Марина Кокорина на жеребце Казаре исключены из соревнований за нарушение установленных пределов скорости.
Высокая девчонка заплакала от досады и выбежала из строя.
– И наконец, первое место – Михаил Потапов на жеребце Горчике.
Мишка не сразу сообразил, что это зовут его. Кто-то из ребят постарше толкнул его в бок:
– Ты Потапов? Иди, счастливчик!
Оказавшись перед судьей, Потапыч побледнел, потом покраснел.
– Поздравляю! – Судья пожала ему руку, вручила диплом, статуэтку с золотистой фигуркой всадника на лошади, наградную розетку для Горчика, которую надо было прикреплять сбоку к уздечке, и какую-то плоскую тяжелую картонную коробку с пластиковой ручкой сверху.
Потапыч вернулся в строй на негнущихся ногах, уверенный, что он спит, и сейчас отец его разбудит в номере санатория под бульканье кипящей воды в банке, и они начнут собираться на соревнования.
Все вокруг загалдели и стали собираться группами, сетуя на несправедливые решения судей, косились на Мишку, а кто-то даже сильно толкнул его плечом, так что Потапыч окончательно «проснулся». Затем он попал в крепкие объятия отца и дяди Гриши, следом на него навалился ликующий Виталик и сонный, но улыбающийся Аркадий Степанович. И только потом волной нахлынуло счастье от осознания победы.
Организаторы попросили статуэтку на час, чтобы выгравировать на золотистой табличке имя победителя. Мишке не хотелось расставаться с призом, но пришлось.
Вернулись в санаторий, и Потапыч, ошеломленный событиями сегодняшнего дня, прилег на кровать не раздеваясь, свесив ноги в сапогах на пол, и тут же уснул.
Проснулся он разутым и укрытым шерстяным одеялом. Приз, пока он спал, принесли, и теперь на табличке под статуэткой значилось: «I место Михаил Потапов». Мишка стер легкую пыль, оставшуюся после гравировки, и задумался.
Изголовье его кровати отгораживала от комнаты открытая дверь, ведущая в маленький коридор. Мишка выглянул из-за нее. Отец, сидя за столом, как обычно, читал газету. Потапыч изумился его спокойствию, словно утром ничего и не произошло – не было сорока километров волнительной дистанции, награждения…
– А где дядя Гриша?
– Проснулся? – Петр Михайлович опустил газету. – Я уж думал, ты, как настоящий потапыч, в спячку впадешь не меньше чем на сутки с перепугу… – Он отложил газету, встал, прошелся, потягиваясь, по комнате. – Дядя Гриша обнаружил в санаторной столовой диетический стол номер три и наедается там, приобщая к здоровому образу жизни Виталика.
– Пап, а я ведь не сам выиграл.
– Здравствуйте, приехали! – рассмеялся отец. – А кто же?
– Ты!
– Ну вот еще глупости! – сердито отрезал Петр Михайлович. – Правилами предусмотрено участие сопровождающего, это именно сопровождающий, а не участник. Если тебя это утешит, то ребята твоего возраста даже не приблизились к призовым местам. Одного сняли с дистанции за скоростные нарушения, другой упал с лошади и отказался продолжать соревнования, а третья, девчонка, доползла до финиша одной из последних. Все препятствия – овраги, ручей – объезжала.
– Откуда ты знаешь, как они доехали? – с облегчением, не лишенным подозрительности, спросил Мишка.
– Я тертый калач! – усмехнулся отец. – Во-первых, и сам наблюдал за соперниками, а во-вторых, Гриша не дремал, отслеживал ситуацию. Так что приз твой заслуженный. Не загордись только слишком, а то, гляжу, от важности уже надуваться стал.
– Ничего подобного, – ссутулился Потапыч. – Уж и порадоваться нельзя.
– Радуйся, – великодушно разрешил отец, оглянувшись на зазвонивший мобильный телефон. – Ого! – Он взглянул на экранчик телефона. – Дед Мирон освоил технику. Бери, тебя небось!
– Дед! – громко сказал в трубку Мишка. – А я выиграл, первое место получил. Я к тебе приеду, приз покажу.