точников существования Орды»[868].
До конца ханствования Ахмеда Московская Русь сохраняла даннические отношения с Ордой. Неясно, насколько заметным в экономике последней был приток средств в виде дани (выхода)[869]. Д.М. Исхаков полагает, что выход существенно пополнял ханскую казну[870]. Но если это и верно, то только до 1471 г., когда, судя по исследованиям А.А. Горского, Иван III прекратил выплаты[871].
Убеждение в полностью кочевой природе государственности и экономики Большой Орды порой приводит историков к полному отрицанию в ней городской жизни[872]. В качестве дополнительного аргумента приводят слова некоего татарина-собеседника И. Барбаро по поводу укреплений Таны: «Кто боится, тот и строит башни»[873]. В этой связи возникает вопрос о том, как соотносились с Большой Ордой Сарай и Хаджи-Тархан — бывшие Золотоордынские мегаполисы на Нижней Волге? В XV в. они продолжали существовать и, очевидно, служили пунктами активной коммерции[874]. Во всяком случае вятчане, захватившие Сарай в 1471 г., «много тавара взяша и пленъ многъ поимаша»[875], что говорит об оживленной торговле и многочисленном населении города.
В начале XVI в. анонимным автором был составлен перечень восточных стран под названием «Татарским землям имена». Во многом он повторял список стран, завоеванных во второй половине XIV в. Тамерланом, из русской «Повести о Темир-Аксаке». Но в некоторых деталях отразились и более поздние реалии. В частности, территория бывшего Джучиева улуса изображена в таком виде: «Орда Болшая, Крым, Васьторокан, Сараи, Азов, Калмакы, Ногаи, Шибаны, Казань»[876]. Как видим, Большая Орда названа отдельно от упомянутых городов, которые, таким образом, не принадлежали ей — если следовать логике данного текста.
Двойственное впечатление по этому поводу оставляет летописное известие о разгроме Сарая в 1471 г. Спустившись по Волге на судах, вятчане «взяша Сараи… Слышавше же се татары Болшіе Орды, понеже близъ ту кочевали за единъ день, и тако многое ихъ множество поидоша переимати ихъ (налетчиков. — В.Т.)…»[877]. Т. е. большеордынцы, с одной стороны, выступают здесь как внешняя сила по отношению к Сараю, хотя и живут поблизости; но с другой — они бросаются на выручку пострадавшему городу.
Государство без столицы трудно представить, и в историографии есть мнения о стольной функции Сарая, которые то ли исполнялись им до конца истории ханства[878], то ли по мере ослабления Орды перетекли к Хаджи-Тархану[879]. Однако известная нам история Большой Орды не позволяет однозначно видеть ни в одном из названных городов ее столицу или постоянную ханскую резиденцию (хотя для кочевого юрта это, наверное, одно и то же). Ханы предпочитали жить в своих кочевых ставках, и только там их застают источники. Полагаю, что Сарай и Хаджи-Тархан исходя из своего географического положения все-таки принадлежали Большой Орде, но не являлись ее стольными городами[880]. Ликвидация Большой Орды в 1502 г. произошла, когда крымцы захватили кочевую ставку и ордобазар хана Шейх-Ахмеда. Сарай же они не тронули, т. е. реальной значимости для государственного суверенитета он в то время уже не имел.
С начала 1480-х гг. экономическое положение Большой Орды неуклонно ухудшалось. Недород на полях, поражения от соседей, все более нарастающая агрессивность Крыма расшатывали кое-как сложившийся за предыдущие десятилетия баланс между скотоводческим и земледельческим укладами. Татары были вынуждены отправляться в грабительские набеги на окрестные владения или вообще оставлять родину и переселяться в другие государства. Экономический упадок Орды многократно описан в литературе, и мы не будем на нем останавливаться. Тем более что ниже нам придется вернуться к этой ситуации при рассмотрении последнего этапа истории Тахт эли.
Глава 6Саид-Ахмед и его орда
В середине XV в. на западе евразийских степей сформировалась раннегосударственное образование, которое на время стало наиболее мощным среди «постордынских» юртов. Возглавлял его хан Саид-Ахмед. Близость его владений к московским и литовским землям отразилась на степени осведомленности о них дипломатов и хронистов; и в историографии его Орда удостоилась внимания. Саид-Ахмеда называют «фактическим хозяином "Поля" (Дешт-Кипчака)» в 1440–1450-х гг., отмечают, что его Орда в тот период была «наиболее крупным и сильным объединением среди наследников Золотой Орды, которое прежде всего осуществляло ордынскую политику по отношению к восточноевропейским соседям», «занимала главное место в отношениях восточноевропейских государств с кочевым миром»[881].
Происхождение этого правителя не выяснено. Несомненно, он был потомком Тохтамыша. В османской хронике Саид-Мухаммеда Ризы сообщается об одновременном ханствовании «потомков Тохтамышевых Сейид-Ахмед-Кючука и Махмуд-хана»[882]. Разногласия начинаются по вопросу о том, кем он доводился Тохтамышу — сыном[883] или внуком[884], а если внуком, то от кого из сыновей — Керим-Берди[885] или Джалал ад-Дина[886].
Халим-Гирей в своем «Розовом кусте ханов» называет Саид-Ахмеда двоюродным дядей Хаджи-Гирея — первого крымского хана[887], т. е. Тохтамышевым внуком. В послании к тевтонскому магистру литовского князя Свидригайло 1432 г. последний сообщает о своем союзнике, татарском царевиче по имени Sydachmatch Bexubowitz[888]. Следовательно, полагает Б.Н. Флоря, это отпрыск Betsub-ulan'а, упомянутого Яном Длугошем под 1418 г. в качестве одного из претендентов на ордынский трон, поддержанных великим князем Литовским Витовтом. Бетсуб же — это сын Тохтамыша[889].
Исследование осложняется наличием одного или нескольких тезок интересующего нас деятеля. По некоторым сведениям можно судить, что за несколько десятилетий до появления ханства Саид-Ахмеда над какой-то частью разваливавшейся Золотой Орды воцарялся правитель с таким же именем. Анонимное сочинение «Шаджрат ал-атрак» XV в. в пронумерованном списке Джучидских ханов помещает под номером 33 Саид-Ахмед-хана — между Джаббар-Берди (32) и Дервишем (34)[890]. Правления двух последних приходятся соответственно приблизительно на 1413–1416 и 1416–1419 гг.[891] Сборник генеалогий XV в. «Муизз ал-ансаб» называет Сайид-Ахмад-хана среди сыновей Тохтамыша[892]. Р.Ю. Рева и Н.М. Шарафеев обратили внимание на монеты, выпущенные в 1416/1417 г. в Хаджи-Тархане и Орду Муаззаме одним из ставленников Эдиге (не попавшим на страницы хроник), ханом Саид-Ахмедом — сыном Мамки бен Менгасира бен Абая бен Уз-Тимура бен Туга-Тимура бен Джучи[893]. Таким образом, если в первых полутора десятилетиях и существовал Саид-Ахмед бен Тохтамыш или другой хан с таким именем, то это едва ли было одно и то же лицо с литовской креатурой «Седехматом Бексубовичем», овладевшим западными степями в середине столетия.
О том, кто такой Бексуб, пока ничего определенного сказать нельзя. По М. Стрыйковскому, царевич Бетсбул (Бетсбулулан) был возведен на ханство Витовтом в 1412 или 1413 г.[894] Близкое по звучанию к Бетсуб-Бексуб имя эмитента Бек-Суфи предположительно читается на крымских монетах 1419–1421 гг.[895] В известных нам генеалогиях зафиксирован лишь Бек-Суфи, который доводился праправнуком Туга-Тимуру[896] и, стало быть, жил задолго до рассматриваемой эпохи.
Очевидно, Саид-Ахмед вырос и даже, может быть, родился в Литве. Жил вместе с другими татарскими царевичами при дворе Витовта, а после его смерти в 1430 г. принял сторону его кузена и неудачливого преемника Свидригайла Ольгердовича (великий князь в 1430–1432 гг.). Саид-Ахмед разделил со своим патроном изгнание и скитания по охваченным смутой обширным литовским владениям, и именно ему он обязан своим воцарением. В соответствии с заведенным Витовтом порядком Свидригайло решил посадить на ордынский трон зависимого хана[897], тем более что хан Улуг-Мухаммед, ранее лояльный к нему, в 1433 г. переметнулся на сторону его соперников. В том же году Свидригайло предложил своему брату, королю Ягайле, перемирие и упомянул о помощи, которую ему готов оказать недавно посаженный им на отцовский трон Саид-Ахмед — сын татарского императора. О «возведенном нами на престол» Саид-Ахмеде литовский князь сообщил в 1434 г. и великому магистру Тевтонского ордена; в том же году в ставке Свидригайла в Вязьме принимали посла от того же неназванного татарского хана, «возведенного нами на престол»