Трансоксианское царство, освобожденное Тамерланом от монголов
Тимур, прозванный Тимур Ленк (Хромой), что у нас переделали в Тамерлан, родился в Трансоксиане 8 апреля 1336 г., в Кеше, ныне Шахрисабз (Зеленый город), к югу от Самарканда. Тимуридские историки пытались вывести его родословную от одного из соратников Чингисхана и даже привязать ее к династии Чингизидов. На самом деле он был не монголом, а тюрком. Он принадлежал к знатной трансоксианской семье, принадлежащей к клану Барлас и владевшей землями вокруг Кеша, губернаторство которого принадлежало ей.
Мы обрисовали ситуацию в Трансоксиане, рассказывая историю Чагатайского ханства, от которого она зависела. Мы видели, что в результате энергичной деятельности «майордома» Казагана эта страна, теоретически – монгольское ханство, фактически – тюркская конфедерация, вновь начала играть некоторую роль в Средней Азии, но убийство эмира Казагана вновь ввергло ее в анархию (1357). Сын покойного Мирза Абдаллах был изгнан дядей Тамерлана, Хаджи Барласом, губернатором Кеша, и еще одним знатным тюрком по имени Баян Сельдуз (1358). Ни один из этих двоих не имел достаточных политических способностей, чтобы прочно установить свою власть над тюркской трансоксианской знатью. Кроме того, внук Казагана, эмир Хусейн, стал правителем крупного княжества в Афганистане, включавшего Кабул, Балх, Кундуз и Бадахшан. В стране наступила феодальная раздробленность. Как мы видели, чагатаидский хан Туглук-Тимур воспользовался этой анархией, чтобы вторгнуться в Трансоксиану, покорить ее и таким образом восстановить в свою пользу древний улус Чагатая (март 1360 г. по «Зафар-наме»). Хаджи Барлас, дядя Тамерлана, отказавшись от безнадежной борьбы, бежал из Кеша в Хорасан.
Тамерлан был намного ловчее. Этот двадцатипятилетний молодой человек понял, что настал благоприятный момент, чтобы выйти из безвестности. Разумеется, он не стал на сторону не имевшего никаких шансов на успех трансоксианского тюркского сопротивления вторжению илийских монголов. Совсем наоборот: он увидел в событиях, переживаемых его родиной, способ законно сменить своего дядю Хаджи Барласа в качестве лидера их клана и на посту губернатора Кеша; ради этого он очень своевременно и решительно совершил акт признания себя вассалом хана-захватчика Туглук-Тимура. Рассуждение, вкладываемое «Зафар-наме» в уста ее героя, – маленький шедевр благопристойного лицемерия: покоряясь, несмотря на все душевные страдания, он жертвовал собой ради общего блага, занимал место и должность дяди, чье бегство могло разорить их дом. Туглук-Тимур, счастливый приобретением такого ценного вассала, наградил Тамерлана и подтвердил его права на владение Кешем. Тем временем Хаджи Барлас, воспользовавшись кратковременным отсутствием чагатайских войск, вернулся в Кеш. Честный Тамерлан без колебаний атаковал его, но после первого победного сражения был оставлен своими войсками; ему ничего не оставалось, кроме почетной сдачи Хаджи Барласу, который, впрочем, его простил. Возвращение хана Туглук-Тимура с Или в Трансоксиану поправило дела Тамерлана (1361). После прибытия хана вся трансоксианская знать: Мир Баязид, эмир Ходжента, Баян Сельдух, Тамерлан и, на этот раз, сам Хаджи Барлас – вышла встречать его. Но монгол пожелал преподать памятный урок этой слишком неспокойной тюркской знати. Без видимых причин он приказал казнить Мир Баязида. После этого Хаджи Барлас испугался и снова ударился в бега. Это было неудачное решение: по приезде в Хорасан он был убит возле Себзевара. Тамерлан тут же нашел и покарал убийц. В действительности он очень вовремя был избавлен от соперника и окончательно стал единственным правителем Кеша и главой клана Барлас. Туглук-Тимур, которому понравилась мудрость столь молодого человека, назначил его советником своего сына Ильяса Ходжи, которому, возвращаясь на Или, вручил Трансоксианское вице-королевство.
До сих пор Тамерлан разыгрывал карту чагатайского лоялизма, очевидно рассчитывая занять первое место в чагатайской администрации. Но он был только вторым – высшую власть при своем сыне Ильяс-Ходже хан доверил другому эмиру, по имени Бекчик. Тогда Тамерлан порвал с представителями хана и отправился к правителю Балха, Кундуза и Кабула Мир Хусейну, которому ранее оказал услугу, помогая покорить Бадахшан, и который, кроме того, был его шурином. Оба перебрались в Персию, где вели жизнь искателей приключений, служа принцу Сеистана, после чего отправились переформировывать свои войска в Афганистан, в район Кундуза, во владениях Мир Хусейна, потом вторглись в Трансоксиану. Чагатаидская армия попыталась остановить их на Каменном мосту (Пули Сангин) через Вахш. Тамерлан с помощью военной хитрости форсировал реку, разбил противника и через Железные ворота двинулся освобождать свой город Кеш. Чагатаидский принц Ильяс-Ходжа предпринял последнее усилие, но был побежден Тамерланом в крупном сражении, которое «Зафар-наме» помещает между Таш-Араги и Каба-Матаном, или Митаном, недалеко от Кеша и Самарканда, едва не попал в плен и поспешно бежал на Или. Тамерлан и эмир Хусейн преследовали его до Ходжента и остановились только в Ташкенте. Трансоксиана была освобождена от монголов (1363). В промежуток между битвами у Каменного моста и у Каба-Матана Ильяс-Ходжа узнал о смерти своего отца Туглук-Тимура на Или.
Как мы уже сказали, Трансоксиана была освобождена от монголов, избавлена от власти Чагатаидов. Но ни Тамерлан, ни Мир Хусейн, ни другие лидеры местной тюркской знати не считали возможным обходиться без правителя-Чагатаида. Легитимность Чингизидов была настолько бесспорной, по крайней мере с формальной точки зрения, что победителям казалось необходимым, чтобы их победу санкционировал Чагатаид, разумеется марионеточный, от имени которого они бы правили. Они нашли правнука Дувы, по имени Кабил-шах, или Кабул-шах, скрывавшегося под одеждой дервиша. Это был тот человек, который им требовался. «Его посадили на трон, ему поднесли царский кубок, и все вельможи одновременно совершили перед ним девять ритуальных коленопреклонений», после чего никто больше не обращал на него внимания, однако его присутствия во главе Трансоксианского царства было достаточно для легитимации этого государства и освящения его по чингизидскому праву. Илийский Чагатаид Ильяс-Ходжа больше не мог вмешиваться в трансоксианские дела, поскольку в Бухаре и Самарканде имелся другой настоящий Чагатаид, другой хан по божественному праву, от имени которого, соблюдая все юридические формальности, со спокойной совестью действовали Тамерлан и Мир Хусейн.
Вступив во владение отцовским наследством на Или, Ильяс-Ходжа предпринял последнюю попытку. В 1364 г. он вернулся с новой армией и поначалу победил Тамерлана и Хусейна на северном берегу Сырдарьи, между Ташкентом и Чиназом, в сражении, получившем название «Битва в грязи». Эмир Хусейн и Тамерлан отступили до Амударьи, первый в направлении на Сали-Сарай (к северу от Кундуза), второй до Балха, оставив тем самым Трансоксиану Ильяс-Ходже, который осадил Самарканд. Но затем удача отвернулась от него. Население Самарканда, воодушевляемое мусульманским духовенством, энергично обороняло город, тогда как армию осаждающих выкашивала эпидемия. В конце концов Ильяс-Ходжа оставил Трансоксиану и вернулся на Или (1365). Мы увидим далее, как он, став жертвой заговора дуглатского эмира, ненадолго пережил свое поражение.
Борьба между Тамерланом и эмиром Хусейном
Тамерлан и Хусейн окончательно освободили Трансоксиану. Этот дуумвират, дополнительно скрепленный родством (Тамерлан был женат на сестре Хусейна), с самого начала продемонстрировал разлад между его членами. Хусейн казался сильнее: помимо Транскоксианы он владел своим афганским царством с Балхом, Кундузом, Хульмом и Кабулом[235]. Но Тамерлан крепко сидел в своих владениях Кеш и Карши, у самых ворот Самарканда, а главное – он был сильной личностью. После бегства Ильяс-Ходжи оба союзника приехали в Самарканд, чтобы реорганизовать государство. Хусейн вел себя там по-хозяйски, доходя даже до того, чтобы облагать податями самых знатных вельмож. Тамерлан же, чтобы привлечь их на свою сторону, поспешил передать им необходимые суммы из собственного кошелька: с демонстративной покорностью, представлявшей собой худшее из оскорблений, он передал Хусейну даже драгоценности своей жены, сестры этого последнего. Смерть принцессы окончательно отдалила двух соперников друг от друга. Сначала верх взял Хусейн. Он изгнал Тамерлана из Карши. Тамерлан отбил город штурмом и одновременно установил свою власть в Бухаре. Из Сали-Сарая севернее Кундуза, где тогда находился, Хусейн выступил с многочисленной армией отвоевывать Трансоксиану. Он отобрал у Тамерлана Бухару и Самарканд, в то время как Тамерлан, сочтя шансы слишком неравными, без стыда и смущения бежал в Хорасан.
Это бегство, после неоднократных отступлений прошлых лет перед Туглук-Тимуром или Ильяс-Ходжой, окончательно обрисовывает характер Тамерлана. Не то чтобы оно позволило обвинить его в трусости. Его храбрость на поле боя не вызывает сомнений. Но само его бегство показывает, что, хотя в критические моменты Тамерлан мог броситься в гущу схватки, как простой солдат, он умел, когда того требовали политические интересы, выйти из боя и дождаться более благоприятного момента. А пока он снова вел жизнь странствующего рыцаря, вскачь, с тысячей приключений, несущегося из Хорасана в Ташкент, где, между прочим, не побоялся вторично перейти на сторону илийских монголов, этих наследственных врагов его народа. Более того: он приложил все силы, чтобы спровоцировать следующей весной вторжение этих илийских монголов-чагатаидов в Трансоксиану. Итак, освободив от них Трансоксиану, он готовился во главе их войска вновь отвоевать ее у эмира Хусейна. Автор «Зафар-наме» из сил выбивается, выискивая моральные оправдания для этого периода жизни великого авантюриста. Добавим, что Тамерлану не надо было идти по пути предательства до конца. Теперь уже его соперник Хусейн был напуган угрозой вторжения монголов, которых в этот раз вел его соперник. Он предложил Тамерлану мир, упирая, разумеется, на необходимость во имя общей для них мусульманской веры объединиться, дабы помешать «полуязычникам» – илийским и юлдусским монголам – разорить священную землю Трансоксианы.
Тамерлан только этого и ждал. Он заявил, что его тронули эти благочестивые доводы. Ему даже приснился сон по этому поводу. Был заключен мир, восстановлен статус-кво – плохо разграниченный кондоминимум между Хусейном и им. И он возвратил себе свое владение Кеш.
Продолжение этой истории – великолепная комедия восточного лицемерия с уверениями в дружбе, примирительными поцелуями, благочестивыми изречениями из Корана, цитируемыми по любому поводу, а потом предательствами, внезапными нападениями и торопливыми жестокими убийствами.
Казалось, Тамерлан честно исполняет свою роль союзника Хусейна; так, он помог ему покорить восставшую цитадель Кабула, потом горцев Бадахшана, также восставших, но эта помощь приобрела теперь вид слежки, доминирования, угрозы. Хусейн, чувствовавший, что Трансоксиана останется у его соперника, все больше и больше времени проводил в Афганистане. Он спешно восстанавливал цитадель Балха – и эта инициатива, как говорят, не понравилась Тамерлану.
«Когда Аллах чего-то желает, – благочестиво начинает здесь «Зафар-наме», – Он так располагает причины так, чтобы они привели к тому, что Провидение решило. Тамерлану и его потомству была суждена азиатская империя, поскольку Он предугадывал мягкость его правления, которое должно было сделать народы счастливыми». Этот набожный тон, кажущийся здесь несколько парадоксальным, напротив, именно тот, который подходит к этой ситуации. Действительно, дальше Шараф ад-Дин начинает морализировать по поводу скупости Хусейна, суровости, с которой он обращался с другими феодалами, отсутствии у него способностей политика и т. д. Далее следует целая сеть весьма сложных интриг, в которых, разумеется, вся вина лежит на Хусейне, обвиняемом в том, что он планировал устроить ловушку Тамерлану. Однако в действительности именно Тамерлан без объявления вой ны внезапно напал на Хусейна. Выступив из Кеша, он пересек Амударью в Термезе и вторгся в Бактриану. Оставленный Хусейном в Кундузе гарнизон, застигнутый врасплох, сдался, так же как правитель Бадахшана, и Тамерлан неожиданно появился под стенами Балха, в котором Хусейн, не успевший принять никаких мер, оказался осажден. Попав в ловушку, не имея никакой надежды на помощь, бедняга вынужден был капитулировать, отказаться от власти и пообещать отправиться с паломничеством в Мекку. Впрочем, Тамерлан великодушно даровал ему свое прощение, даже пролил от волнения слезу при встрече, но «без его ведома», утверждает «Зафар-наме», окружение Завоевателя убило беглеца… Что же касается жителей Балха, виновных в том, что сохраняли верность Хусейну, большая их часть была казнена.
Тамерлан – правитель Трансоксианы и тимуридская империя
В этой классической трагедии весь Тамерлан. Доминирующей чертой его характера является макиавеллизм, постоянное лицемерие, отождествляемое с государственными интересами. Это как бы Наполеон с душой Фуше, Филипп II – потомок Аттилы. «Серьезный и мрачный, враг веселья», подобно хозяину Эскуриала, такой же набожный, как он, но при этом пылкий солдат и одновременно опытный и осторожный командир, при этом друг художников и писателей, испытывающий наслаждение от чтения персидской поэзии, – таков был человек, который захватом Балха завершал свое превращение во владыку Средней Азии. Намеренная медлительность его возвышения, холодный расчет, заставляющий его склоняться, когда это надо, бежать, когда того требует сложившаяся ситуация, напоминают Чингисхана. Подобно монгольскому завоевателю, трансоксианский правитель начинал в безвестности, служил на вторых ролях эмиру Хусейну – не имевшему никаких способностей феодалу, подобно тому как Чингисхан служил под началом вялого ван-хана. Бегство Тамерлана в Хорасан, его жизнь авантюриста от Сиестана до Ташкента напоминают худшие дни Чингисхана на Балджуне. Для разрыва с Хусейном он нашел столько же юридических обоснований, по крайней мере формальных, сколько Чингисхан для разрыва с кереитским царем: рассуждения а-ля Тит Ливий в «Зафар-наме» напоминают, как минимум, своим набожным тоном и суровой простотой знаменитую поэтическую жалобу из «Тайной истории». Но, обосновав свои права и подкрепив их многочисленными цитатами из Корана, Тамерлан, защищаясь от реальных или мнимых неблагодарности и предательств бывшего союзника, сам предательски нападает на него, застает врасплох и убивает, как Чингисхан убил Тогрула.
Вот только Чингисхан пошел до конца и провозгласил себя каном, единственным и верховным императором. Ему и в голову не пришло сохранить над собой, в связи с тем что он был аристократом второго ранга, марионеточного хана – прямого потомка прежних монгольских правителей; и уж тем более – завоевывать Дальний Восток под прикрытием младшего сына кереитского царя или цзиньского императора. Тамерлан провозгласил себя верховным эмиром в завоеванном им Балхе. 10 апреля 1370 г. (ему тогда было тридцать четыре года) «он взошел на трон, надел на голову золотую корону и сам опоясал себя императорским поясом в присутствии принцев и эмиров, которые пали на колени». Он, как уверяет нас «Зафар-наме», объявил себя наследником и продолжателем дела Чингисхана и Чагатая. Но его титул остался скромным. Лишь в 1388 г. он открыто примет титул султана. Но главное: он не решился устранить «ленивых императоров» из дома Чингисхана, несмотря на то что хан Кабул-шах, некогда посаженный на трон Хусейном и им, в последнее время активно поддерживал Хусейна. Как уверяет «Тарих-и Рашиди», он подумывал, чтобы обойтись вообще без хана, но скоро понял: чтобы принудить к повиновению трансоксианских феодалов, ему необходимо прикрыть свою власть бесспорным юридическим принципом. Поэтому он ограничился тем, что убил Кабул-шаха и заменил его другим Чингизидом, полностью ему покорным, – Суюргатмышем, который был тимуридским ханом Трансоксианы с 1370 по 1388 г. После смерти Суюргатмыша он назначил на его место сына этого монарха, Махмуд-хана, «царствовавшего» с 1388 по 1402 г. На всех фирманах, изданных тимуридским правительством, в соответствии с протоколом почтительно упоминаются имена этих потомков блистательного рода. Конечно, речь здесь шла о монархах-марионетках, полностью преданных Тамерлану, назначаемых по его воле, жалких подставных лицах, о которых никто не беспокоился и на которых никто не обращал внимания. «С моего времени, – напишет Мирза Мухаммед Хайдар Дуглат, – с ханами в Самарканде обходились как с политическими заключенными».
Тем не менее верно, что Тамерлан решает вопрос высшей политической власти обходными путями, казуистски. Он не осмеливается создать полностью новое право и довольствуется использованием в своих интересах новой ситуацией. Фактически он заменяет монгольскую власть тюркской, империю Чингизидов тимуридской империей. Он утверждает, что в правовом отношении ничего не меняется. Точно так же он никогда не говорил, что отменяет Чингисханову Ясу и заменяет ее шариатом, мусульманским правом. Совсем наоборот, и Ибн Арабшах[236] будет называть его, каким бы странным ни показалось нам это утверждение, плохим мусульманином за то, что он «предпочитал закон Чингисхана закону ислама». Возможно, это утверждение основано на чисто формальной точке зрения: Тамерлан стремился выглядеть в глазах населения Средней Азии продолжателем дел Чингисхана, новым Чингисханом. На практике все обстояло совсем наоборот. Он постоянно ссылается на Коран. Его победы предрекают имамы и дервиши. Его войнам придается характер джихада, священной войны, даже когда речь идет (впрочем, так было почти всегда) о войне с мусульманами: достаточно обвинить этих мусульман в недостаточной вере, как илийских и уйгурских Чагатаидов, чье обращение в ислам было совсем недавним, или как делийских султанов, терпевших существование миллионов их подданных индуистов, но не истреблявших их…
Таким образом, империя Тамерлана с самого начала основывалась не на собственном прочном основании, а на фундаменте империи Чингисхана. Он тюрко-перс по культуре, тюрко-чингизид по правовой традиции, монголо-араб по политико-религиозной принадлежности. В этом смысле Тамерлан носит в себе столько личностей, сколько наш Карл V[237]. Эти противоречия в нем незаметны, точнее, их игра еще больше возвышает его личность, ибо это действительно была выдающаяся личность, сверхчеловек, порожденный синтезом нескольких цивилизаций на стыке двух великих эпох. Этот высокого роста хромец с крупной головой, румяным лицом по-прежнему скачет по миру, а его изуродованная рука по-прежнему сжимает рукоять сабли; этот лучник, «натягивавший лук до уха», по-прежнему возвышается над своим временем, как прежде, во времена Чингисхана, возвышался сам Чингисхан. Но после смерти Чингисхана основанная им империя, слишком часто управляемая бездарными монархами, продолжила существование. Империя Тамерлана, среди потомков которого много талантливых, даже гениальных людей, таких как Шахрух, Улугбек, Хусейн Байкара, Бабур, исчезнет сразу после его смерти, съежится до его родной маленькой Трансоксианы и прилегающего Хорасана…
Живучесть чингизидской империи объясняется принципами, на которых она была построена. Чингисхан возвысил старую Монгольскую империю, древнюю степную империю с центром на Орхоне, существовавшую со времен древних хунну, перешедшую от гуннов к жуан-жуаням и эфталитам, от жуан-жуаней к тукю, а от тех к уйгурам, у которых ко времени рождения Чингисхана ее готовы были унаследовать кереиты. Существовавшие там природные (степь) и этнические и социальные (тюрко-монгольский кочевой образ жизни) условия были тем прочнее, чем проще, поскольку речь шла лишь о законе природы, побуждающем кочевника грабить, а если получится, то и покорять оседлое сельскохозяйственное общество; основание и периодические воскрешения степной империи в этом смысле представлялись одним из законов человеческой географии. Вплоть до того еще далекого дня, когда оседлые жители с периферии степи получат военное преимущество благодаря более совершенному оружию, кочевник доминирует над ними, его империя возобновляется через более и менее продолжительные отрезки времени, как половодье на реке.
Ничего подобного в империи, основанной Тамерланом, не было. Его Трансоксиана – лишь видимость географического центра, я хочу сказать: сама по себе она совершенно не была динамичным центром. Обстоятельства, сделавшие ее в конце XIV в. центром новой империи, чистая случайность. В процессе развития Азии существовало два вида господства: древних периферийных оседлых цивилизаций – Китая, Индии, Ирана и др., которые, несмотря ни на что, постепенно брали верх над «варварами»: их ассимиляторская деятельность в долгосрочной перспективе оказывалась сильнее оружия; и дикой силы кочевников из центра континента, которые захватывали власть, потому что были голодны, а голодный волк, в конце концов, в какой-то момент все равно одержит верх над одомашненным животным. Но трансоксианская империя Тамерлана не подпадала ни под один из перечисленных типов. Если ей удалось на несколько лет потрясти старый мир, то главная причина этого заключается в выдающейся личности самого Тамерлана, по поводу которого, естественно, вспоминается тюркская этимология его имени: Тимур – железный человек.
И вот из скрещения этой железной расы старого мира, тюркской расы, с монгольской расой, по крайней мере, ее воспитания в духе Чингисхановой дисциплины и появились в конце XIV в. между Ташкентом и Амударьей эти великолепные воины. Повторим: случайный фактор. Кто, несмотря на всю свою отвагу, был более недисциплинированным до Чингисхана, чем трансоксианские тюрки? Подтверждается это примерами плохо закончивших хорезмийских паладинов Мухаммеда Хорезмийского и Джелал ад-Дина, и это не углубляясь в историю до времени Санджара. Что же касается анархизма туркменов и киргизов более поздних эпох, нет никаких оснований углубляться в эту тему. Напротив, по замечанию «Зафар-наме», военная дисциплина у трансоксианских тюрок времен Тамерлана была в крови; они выстраивались в боевой порядок без команды, приказы угадывались прежде, чем их передавали барабаны и трубы, молодые люди были искушены в военном деле двумя веками безжалостно применявшейся Ясы. Блестящим доказательством этого станут походы Тимерлана в сибирские морозы и индийскую жару. Наконец, это войско, сформированное муштрой тюркской храбрости с помощью Чингисхановой дисциплины, на протяжении двух веков не имело возможности в полной мере проявить свой воинственный темперамент. Для орхонских уроженцев Хубилая полем для завоеваний стал Ближний Восток, воины Золотой Орды доходили до ворот Вены, а воины Хулагу – до границ Египта. И только тюрко-монголы из «срединного царства», каковым был Чагатайский Туркестан, зажатые между тремя остальными чингизидскими улусами, вынуждены были топтаться на месте. Но вдруг преграды вокруг них рухнули. Больше не было Персидского ханства, чтобы остановить трансоксианцев на западе; пришедшая в упадок Золотая Орда не могла преградить им путь на северо-запад; разрушенный Моголистан не способен был остановить их в направлении на Гоби; ослабевший в то время Делийский султанат не мог уже, как делал во времена первых Чагатаидов, выставить надежную «стражу на Инде». Трансоксианцы Тамерлана устремились во всех этих направлениях. Им надо было наверстать долгий период бездействия, когда завоевания совершили тюрко-монголы из периферийных улусов. Они долго были отстранены от великолепия и выгод монгольских походов; настал их час.
Тимуридская эпопея – если можно назвать эпопеей эту серию предательств и массовых убийств – была еще одной, хотя и совершавшейся тюрками, монгольской эпопеей, разыгрывавшейся с опозданием.
Завоевание Тамерланом Хорезма
Завоевания Тамерлана охватывают территорию от Волги до Дамаска, от Смирны до Ганга и Юлдуса, а его походы в различные страны следовали один за другим без какой бы то ни было географической последовательности. Он мчится из Ташкента в Шираз, из Тебриза в Ходжент, отражая вторжения врагов; его поход на Русь оказывается между двумя походами в Персию, а поход в Центральную Азию между двумя набегами на Кавказ. Здесь нет простоты и четкости действий Чингисхана: войны в Монголии, походы на Дальний Восток, походы в Туркестан и Афганистан, возвращение на Дальний Восток. Походы Тамерлана так перемешаны, потому что, в отличие от Чингисхана, который оставлял пустыню всюду, где проходил, Тамерлан, по окончании своих победоносных войн, за исключением (и то лишь в самом конце) Хорезмийской и Персидской, всякий раз оставляет страну, не разрушая ее. Конечно, он добросовестно истребляет врагов, так же как в прошлом это делал монгольский завоеватель, и пирамиды из черепов, оставляемые им на своем пути, очень красноречивы. Однако выжившие, забыв преподанный им урок, тайно или открыто начинают попытки мятежа, и каждый раз все приходится начинать сначала. Впрочем, эти зловещие пирамиды, похоже, закрывают от Тамерлана главную цель, которую он забывает достичь: он опустошит Багдад, Бруссу, Сарай, Карашар, Дели, но не уничтожит ни Османской империи, ни Золотой Орды, ни Моголистанского ханства, ни индийского султаната, и даже Джелаиры из Арабского Ирака после его ухода всякий раз будут подниматься вновь. Так что ему придется трижды завоевывать Хорезм, шесть или семь раз Или (покорявшийся ему всегда лишь на то время, пока там стояли его войска), дважды Восточную Персию, как минимум трижды предпринимать завоевание Западной Персии, совершить два похода в Россию и т. д.
В этих условиях походы Тамерлана постоянно требовалось повторять, и он их без конца повторял. Поэтому, несмотря на тщательную стратегическую подготовку, несмотря на безупречное тактическое исполнение, они с точки зрения политической истории в чистом виде выглядят бессвязными, а если проследить за хронологией, быстро возникает ощущение их разбросанности, даже разорванности событий, которые если что-то и объединяет, то романтический образ главного героя. Для большей ясности их лучше сгруппировать по завоеванным регионам, начиная с Трансоксианы и двигаясь к периферии. В таком порядке мы рассмотрим деятельность Тамерлана в Хорезме, в Восточном Туркестане, в Персии, России, Турции и Индии.
Хорезм, в дальнейшем Хива, расположенный на нижнем течении Амударьи, включая дельту реки в Аральском море, как мы видели, играл значительную, хотя и недолговечную роль в истории Востока. С конца XII и в первые восемнадцать лет XIII в. он находился под властью великой хорезмийской династии тюркского происхождения, которую Чингисхан изгнал в 1220 г. Затем он формально был включен в состав Кипчакского ханства, затем отнят у кипчакского хана Берке чагатайским ханом Алгу (между 1260 и 1264 гг.). После чего Хорезм стал составной частью Чагатайского ханства, что с точки зрения географии было более логично, но это продолжалось недолго, поскольку, согласно изысканиям Бартольда, уже вскоре мы видим Хорезм разделенным между Кипчакским ханством, по-прежнему удерживающим дельту Сырдарьи и Ургенчем, и Чагатайским ханством, властителем южной части с Катом (Шах-Аббас-вали) и Хивой. Тюркский вождь из племени кунгратов, по имени Хусейн Суфи, воспользовался царившей в Кипчаке анархией, чтобы вскоре после 1360 г. основать в Хорезме независимое государство. Но Тамерлан, став правителем Трансоксианы, потребовал у него отдать эти два города (1371). После отказа Хусейна Суфи он захватил Кат и осадил своего врага в Ургенче. Хусейн Суфи умер во время осады, а его брат Юсуф Суфи, наследовавший ему, попросил мира и получил его, отдав Тамерлану область Ката (район Хивы). Вскоре Юсуф пожалел о своей уступке, вторгся в Катскую область и разорил ее. Тамерлан возобновил войну (1373), потом заключил мир, добившись для одного из своих сыновей (Джахангира) руки дочери Юсуфа, прекрасной Ханзаде[238]. Тем не менее война возобновилась в 1375 г., но Тамерлану пришлось отвлечься на Самарканд, где двое его военачальников подняли мятеж.
Заключенный вскоре мир продолжался недолго. Воспользовавшись тем, что Тамерлан воевал с Белой Ордой в северной части Нижней Сырдарьи, Юсуф Суфи вторгся в Трансоксиану и разорил окрестности Самарканда. Пора была кончать с этим опасным соседом, который, как только тимуридская армия уходила воевать в дальние края, начинал угрожать столице. В 1379 г. спровоцированный Юсуфом Тамерлан подошел к воротам Ургенча и вызвал его на поединок. «Он надел легкий панцирь, опоясался саблей, надел на руку щит и, сев на коня с царским убором на голове, поскакал к городу. Поручив себя Аллаху, он в одиночестве приблизился к краю рва и вызвал Юсуфа померяться с ним силой. Но Юсуф, предпочитая жизнь чести, не дал никакого ответа» («Зафар-наме»). Осада Ургенча продолжалась три месяца. Юсуф, видя, что кольцо сжимается все сильнее, умер от отчаяния. Наконец город был взят приступом, за которым последовала обычная резня (1379).
Присоединение Хорезма завершило формирование Трансоксианского государства.
Походы Тамерлана в Моголистан и Уйгурию
Едва утвердившись на троне Трансоксианы, Тамерлан пошел войной на старое Восточно-Чагатайское ханство (районы Или и Юлдуса).
В этой стране незадолго до того произошел переворот. Мы уже видели, какое главенствующее положение там занял монгольский род Дуглат, который стал почти полным хозяином Кашгарии с центром в Аксу, а также располагавший значительными владениями в собственно чагатидских землях на Или, где находилась резиденция ханов. Это по инициативе дуглатского эмира Буладжи, или Пуладжи, после нескольких лет анархии, в 1347 г., на илийский трон был возведен хан-Чагатаид Туглук-Тимур. После смерти Буладжи, наступившей в царствование Туглук-Тимура (1347–1363), должность улус-бека, примерно соответствующая франкскому майордому, была отдана его младшему сыну Худайдаду. Брат Буладжи, эмир Камар ад-Дин, мечтавший сам получить ее, безуспешно жаловался хану Туглук-Тимуру. Он взял реванш после смерти Туглук-Тимура, убив сына этого правителя Ильяс-Ходжу, вернувшегося из Трансоксианы, изгнанный оттуда победами Тамерлана (ок. 1365–1366). Камар ад-Дин тогда сверг Чагатаидскую династию, объявил ханом себя и стал царствовать в Моголистане, то есть в районе Таласа, Иссык-Куля, Или, Юлдуса и Манаса, а также, очевидно, над большей частью Алтишара, или Кашгарии, примерно с 1366 по 1392 г. Младший брат Ильяс-ходжи, Хизр-Ходжа, спасся от расправы, устроенной Камар ад-Дином, благодаря помощи Худайдида, который помог ему бежать из Кашгара в Памирские горы, где молодой человек спрятался, ожидая лучших времен.
Именно против Камар ад-Дина Тамерлан предпринял серию походов, гораздо менее известных в истории, чем его походы на Персию, Дели или Анкару, но, возможно, более примечательных, ибо совершались они в более сложные по природным условиям страны, против неуловимого противника. Впрочем, это были превентивные удары, не имевшие иной цели, кроме как окончательно обезопасить Трансоксиану от периодически случавшихся набегов кочевников. В направлении Алматы, к северу от Иссык-Куля, был направлен на разведку отряд по командованием военачальников Тамерлана; он вернулся, заключив мир или перемирие с врагом, которое было дезавуировано Тамерланом. Тот, выступив из района Ташкента, двинулся от Сайрама (из местности к северу от этого города) к месту, которое «Тарих-и Рашиди» называет Танки и в котором некоторые ученые видят Янги, то есть Талас, нынешний Аулие-Ата, обратил кочевников в бегство и захватил много добычи.
В 1375 г. состоялся третий поход Тамерлана. Выступив из Сайрама, он пересек район Таласа и Токмака до истоков Чу. Камар ад-Дин, следуя обычной тактике кочевников, отступал вплоть до города, называвшегося согласно «Зафар-наме» Киркехи-Гуриан или Арчал-Атар, в котором некоторые исследователи предлагают видеть Отар, расположенный на северо-западе от Кастека в бассейне Верхней Или, на северных склонах Улутау. Так это или нет, видимо, этот город действительно следует искать в горах к северо-западу от Иссык-Куля. Джахангир, старший сын завоевателя, застал там врасплох неприятеля, который рассеялся, убегая в направлении Или. Тамерлан опустошил этот район Или (Ап-Или), составлявший сердце прежнего Восточного Чагатая, потом, вероятно, перешел в долину Верхнего Нарина, где «Зафар-наме» показывает нам его воюющим в долинах рек Арпа и Язи, на северо-западе Кашгара. Он взял в плен дочь Камар ад-Дина, принцессу Дильшад Агу, которая пополнила его гарем. Затем, через Узкенд и Ходжент в Фергане, он вернулся в Самарканд.
Но Камар ад-Дин не был уничтожен. Как только тимуридская армия вернулась в Трансоксиану, он напал на Фергану, провинцию, принадлежащую Тамерлану, и разграбил город Андижан. Тамерлан в ярости помчался в Фергану и преследовал его через Узкенд и Яссийские горы до долины Атбаши, южного притока Верхнего Нарина. Углубившись в самое сердце Тянь-Шаня, Тамерлан попал в засаду, где его поджидал Камар ад-Дин, и вырвался из нее лишь благодаря личной храбрости, «копьем, боевой палицей, саблей и арканом», как пишет «Зафар-наме». Он снова обратил врага в бегство, после чего вернулся в Самарканд, где только что умер его сын Джахангир (1375–1376).
В следующие годы (1376–1377) Тамерлан совершил пятый поход против Камар ад-Дина. Он дал ему бой в ущельях к западу от Иссык-Куля и гнал до Кочкара на западной оконечности острова. Однако 1383 г. «Зафар-наме» датирует шестой поход Тамерлана против Камар ад-Дина, но и в этот раз хан остался неуловимым.
В 1389–1390 гг. Тамерлан сделал решающее усилие, чтобы покончить с моголистанскими кочевниками. В 1389 г. он во всех направлениях прошел район Или и Эмеля, к югу и востоку от озера Балхаш (Артек-Кул, как его называет «Зафар-наме») и вокруг Ала-Куля – местности, где позднее будут образованы российская Семиреченская область и китайский протекторат Тарбагатай, а в те времена составлявшей сердце Моголистана. Он обосновался там победителем и разослал свои летучие отряды по историческим степям, в которых прежде держали свой кочевой двор чагатайские и угэдэидские ханы, в нынешние району Кульджи и Чугучака, тогда как его авангарды гнались за монголами вплоть до Черного Иртыша, к югу от Большого Алтая. Затем его армия, двигаясь отдельными колоннами через горный массив Тянь-Шаня, прошла из бассейна Балхаша в бассейн Баграшкёля. Они соединились в долине Юлдуса, куда Тамерлан пришел по долине Кунгеса. По свидетельству «Зафар-наме», тимуридские авангарды зашли на восток еще дальше, до Кара-Ходжи, практически до Турфана.
Среди монгольских вождей, которых Тамерлан победил в этом районе, «Зафар-наме» называет Хизр-Ходжу, наследника династии Чагатаидов, свергнутого с трона узурпатором Камар ад-Дином и бежавшего, как мы знаем из «Тарих-и Рашиди», в самую восточную часть Туркестана (сначала в район Хотана, затем Лобнора), где пытался выкроить себе новое царство, одновременно обращая в ислам последних уйгуров Турфана. Хотя Камар ад-Дин был главным врагом Тамерлана, он без колебаний напал на Хизр-Ходжу, очевидно, из опасения, что дом Чагатая восстановит в Уйгуристане свои силы. Хизр-Ходжа был разбит и бежал в Гоби. Победитель Тамерлан собрал военный съезд в Чалихе, или Джалихе, нынешнем Карашаре, и раздал своим воинам добычу, захваченную у кочевников. «Зафарнаме» четко передает впечатление, что, обосновавшись в сердце Центральной Азии, он казался преемником Чингисхана. В действительности же он разрушил монгольское владычество над Восточным Туркестаном в тот самый момент, когда оно было уничтожено в Китае восшествием на трон династии Мин.
Перед тем как вернуться в Самарканд, Тамерлан послал с Юлдуса вперед своего сына Умар-шейха по дороге из Уч-Фермана (Уч-Турфана) и Кашгара. Нам неизвестно, последовал ли позже он с основной армией тем же маршрутом или вернулся с Юлдуса через Или, Чу и Талас.
Но и в этот раз, несмотря на то что Тамерлан принес разрушения вплоть до сердца Гоби, его главный враг, хан Камар ад-Дин, не был уничтожен. Едва тимуридская армия вернулась в Трансоксиану, Камар ад-Дин восстановил свою власть над Илийской долиной. Тогда, в 1390 г., Тамерлан послал против него армию, которая, выступив из Ташкента, прошла через Иссык-Куль, пересекла Или в Алмалыке, миновала Каратал и по пятам преследовала Камар ад-Дина вплоть до Черного Иртыша, где потеряла его след. Камар ад-Дин исчез на Алтае, «в краю куниц и соболей», и с тех пор о нем ничего не было слышно. Воины Тамерлана развлекались, выжигая каленым железом имя своего повелителя на алтайских соснах, а затем, следуя вдоль берегов Артек-Куля, то есть озера Балхаш, вернулись в Трансоксиану.
Исчезновение узурпатора Камар ад-Дина позволило Чагатаиду Хизр-Ходже получить трон Моголистана. Новый глава дома Дуглат, эмир Худайдад, племянник Камар ад-Дина, всегда бывший «легитимистом», первым призвал Хизр-Ходжу и обеспечил его реставрацию. Новый хан был непоколебимым в вере мусульманином. Мы видели, что, покорив Кара-Ходжу, нынешний Турфан, он силой заставил последних уйгуров перейти в ислам. Эти чувства сближали его с Тамерланом. Между двумя правителями был заключен мир, в результате которого Хизр-Ходжа, около 1397 г., отдал свою дочь в жены Тамерлану – этот брачный союз был ценен тем, что вводил славного выскочку в семью Чингизидов.
Хизр-Ходжа умер в 1399 г. На илийском троне его сменили, как рассказывает «Тарих-и Рашиди», три его сына: Шама-и (или Шам-и) Джахан (ок. 1399–1408), Накш-и Джахан и Мухаммед-хан (ум. ок. 1428), последний прославлен вышеупомянутым источником за свое мусульманское благочестие. Все трое жили под опекой и защитой дуглатского эмира Худайдада. Что же касается Тамерлана, он не мог не воспользоваться смертью своего тестя Хизр-Ходжи и вновь послал войска в поход, если не на саму Или, то по крайней мере в Кашгарию (1299–1400). Эта армия, которой командовал Мирза Искандер, внук завоевателя, вступила в Кашгар, разграбила Яркенд, захватила укрепленный город Аксу, жители которого откупились, выдав богатых китайских купцов, живших среди них, потом один отряд был выделен, чтобы ограбить Бай и Кучу. Наконец, Мирза Искандер отправился в Хотан, жители которого встретили его подарками и признали себя подданными Тамерлана, после чего он вернулся в Самарканд по Андижанской дороге, через Фергану.
Завоевание Тамерланом Восточного Ирана
Едва только Тамерлан создал свое Трансоксианское царство – тюркское государство под фальшивой вывеской чингизидского ханства, – он возобновил в Иране войну тюрко-монголов против «таджиков».
Развал страны отдавал иранский народ во власть первому же решительному захватчику. Чингисхану когда-то хотя бы пришлось иметь дело с единым государством, империей хорезмшахов, раскинувшейся от Кабула до Хамадана. Тамерлану, как мы видим, противостояли четыре или пять княжеств, на которые распалось прежнее хулагуидское ханство, княжеств, настолько враждебных друг другу, что их правителям и в голову бы не пришло заключить союз против тюркского захватчика: Гератское княжество афганцев-суннитов Куртов, заклятый враг себсеварских персов-шиитов Сербедаров; арабо-персидская династия Музаффаридов, правящая в Фарсе, соперница монгольской по происхождению династии Джалаиридов, правителей Тебриза и Багдада; вдобавок ко всему в семействе Музаффаридов сыновья выкалывают глаза своим отцам, все принцы ненавидят друг друга, предают, воюют из-за мелкого городишки. Тамерлан, которому с таким трудом приходилось воевать с кочевниками Моголистана или Кипчака, здесь найдет противников, заранее обреченных на поражение. Персия 1380 г. буквально напрашивалась на то, чтобы ее завоевали.
Действительно, ставший после краха хулагуидского ханства независимым Иран быстро ощутил нависшую над ним угрозу со стороны тюркской Трансоксианы. В 1351 г. знаменитый эмир Казаган, вождь трансоксианцев, осадил Герат и принудил его правителя из династии Куртов признать себя его вассалом. Тамерлан повторил эти действия Казагана. В 1380 г. он заставил мелика, или царя, Герата Гият ад-Дина II Пир Али явиться, в качестве его вассала, на созванный им курултай. Гият ад-Дин II (1370–1381), сын и наследник Муиз ад-Дина Хусейна и седьмой правитель из династии Куртов, очевидно, не обладал той политической ловкостью, что позволяла его отцу и предкам сначала лавировать в бурном море хулагуидских войн, а затем уцелеть при Казагане. Выражая протесты против своего подчиненного статуса, он все тянул время. Весной 1381 г. Тамерлан выступил в поход на Герат. Гият ад-Дин как раз только что отнял Нишапур у другой восточноиранской династии – Сербедаров, и эта война, противопоставившая друг другу Куртов и Сербедаров, окончательно ввергла Хорасан в смуту. Кроме того, родной брат Гият ад-Дина, владевший крепостью Серахс, на юге Герата, неожиданно покорился Тамерлану «и был удостоен чести поцеловать императорский ковер». Крепость Бушанг, на северо-востоке Герата, была взята штурмом. В городе Герат, в котором укрылся Гият ад-Дин, гарнизон, состоявший из суровых уроженцев области Гор, попытался сопротивляться и даже предпринял вылазку, но горожане, «предпочитавшие покой в своих домах, украшенных прекрасными кашанскими фаянсовыми вазами», отказались сражаться. Гият ад-Дину пришлось капитулировать. Тамерлан принял его довольно любезно, «допустил к чести поцеловать ковер у своего трона», но заставил отдать все богатства города. Одному из своих сыновей, удерживавшему неприступную крепость Аманкох, или Ичкальча, мелик лично приказал сдать ее.
Тамерлан оставил Гият ад-Дину почетный титул правителя Герата, но город, укрепления которого были разрушены, перешел в полное подчинение тимуридской империи. Гият ад-Дин, низведенный до роли жалкого вассала, был насильно перевезен на жительство в Самарканд. Такое положение могло бы продолжаться долго, если бы в конце 1383 г. банды афганцев из Гора не предприняли, при поддержке гератской черни, попытки силового захвата города, которая им удалась. Принц Миран-шах, третий сын Тамерлана, сурово подавил этот мятеж: были сложены башни из отрубленных человеческих голов. «Зафар-наме» лаконично сообщает, что в результате этих событий Гият ад-Дин и члены его семьи, очевидно заподозренные в соучастии, получили в Самарканде приказ умереть. Так закончила афганская династия Куртов, которая среди всех этих войн сумела благодаря своей ловкости около ста тридцати лет продержаться в Гератской крепости, составлявшей предмет вожделения всех завоевателей.
Покорив куртское Гератское царство Картов, Тамерлан в 1381 г. выступил в поход на Восточный Хорасан. За владение этой областью боролись две силы – Сербедарское княжество со столицей в Себзеваре, в тот момент находившееся под управлением Али Муайада (1364–1381), и авантюрист Эмир Вали (1360–1384), после смерти Тога-Тимура провозгласил себя правителем Мазандерана с Астерабадом, Бистамом, Дамганом и Семнаном. Добавим еще одного правителя, Али-бека, властителя Келата и Туса. При приближении Тамерлана Али-бек неожиданно подчинился ему. Али Муайад, которому угрожал Эмир Вали, обратился к Тамерлану за помощью. Он принял завоевателя, принес ему вассальную присягу за Себзевар и объявил себя его подданным (1381). С тех пор он жил подле Тимура и погиб у него на службе в 1386 г. Потом Тамерлан после короткой осады взял у Эмира Вали Исфарайан и разрушил город.
После недолгого пребывания в Самарканде Тамерлан продолжил боевые действия в Иране. В течение зимы 1381/82 г. он осаждал Али-бека в его орлином гнезде – Келате и заставил покориться. Вскоре после этого Али-бек был отправлен в Трансоксиану и казнен (1382). Тамерлан продолжил поход против Эмира Вали, правителя Джорджана и Мазендерана, приславшего ему дань.
В 1383 г. Тамерлан вновь пришел из Самарканда в Персию. Он страшно покарал восставший Себзевар. «Почти две тысячи пленных, еще живых, были уложены друг на друга, вперемешку с грязью и кирпичами, чтобы соорудить из них башни» («Зафар-наме»). Восставший Сеистан постигла та же участь. «Наши воины сложили гору из мертвых тел, а из голов построили башни». В Зарендже, столице Сеистана, Тамерлан «погубил жителей, мужчин и женщин, молодых и старых, от столетних старцев до младенцев в колыбели». В первую очередь Тамерлан разрушил систему водоснабжения в Сеистане, сельская местность которого превратилась в пустыню. «И когда пришли на берег реки Гильменд, то разрушили дамбу, называемую дамбой Рустема, и от этой древней постройки не осталось никаких следов» («Зафар-наме»). Опустошенность древнего Сеистана, и сегодня поражающая путешественников, объясняется этими разрушениями и бойнями. Тюрки Тимура завершали дело монголов Чингисхана. Тюрки и монголы, то ли по причине менталитета кочевников, унаследованного им от предков, то ли в силу принятой системы методичного разрушения, повсюду являлись активными помощниками процесса опустынивания, для которого в центре Азии было достаточно причин географического характера. Уничтожая обработанные поля, чтобы восстановить на их месте степь, они на этой обширной части земного шара выступали бессознательными союзниками смерти земли. В частности, на Иранском плато, где редки источники воды и дерево, где с большими трудами продолжаемое сельское хозяйство поддерживает их обоих, где сохранение плодородия почвы всегда достигается в тяжелой борьбе, тюрко-монголы срубили дерево, дали умереть от засухи саду, превратили тонкий ручеек в болото, а обработанную землю в пустыню.
Из Сеистана Тамерлан пошел на Афганистан, чтобы захватить Кандагар (1383). После этого, отдохнув три месяца в своем любимом Самарканде, он вернулся в Персию, чтобы покончить с правителем Мазендерана, Эмиром Вали. Тот отважно защищал свои владения, шаг за шагом, от Атрека до глубин лесов; однажды ночью он даже совершил ночное нападение на тимуридский лагерь, но Тамерлан в конце концов одержал верх и овладел Астерабадом, вражеской столицей, где перебил всех жителей, «даже грудных младенцев» (1384). Вали бежал в направлении Азербайджана. Затем Тамерлан вступил в Персидский Ирак.
Завоевание Тамерланом Западного Ирана
Персидский Ирак и Багдад принадлежали, как мы знаем, монгольской династии Джелаиридов, представленной с 1382 г. султаном Ахмедом Джелаиром ибн Увейсом. Ахмед был типичным знатным монголом, преображенным средой и превратившимся, по примеру Сельджукидов и хорезмшахов XII в., в арабо-персидского султана, жестокого и хитрого деспота, но в то же время отважного воина, покровителя ученых и поэтов. Он установил свою власть после того, как приказал убить своего старшего брата Хусейна (1382), потом победил остальных братьев (1383–1384) и пребывал в Султание, в то время главном городе Персидского Ирака, когда туда пришел Тамерлан: он поспешно оставил город Тамерлану, а тот разбил возле него свой лагерь. Ахмед Джелаир бежал в Тебриз. Тамерлан его не преследовал; через Амол и Сари он вернулся в Самарканд, где имел обыкновение отдыхать после каждого похода (1385).
Только в 1386 г. Тамерлан предпринял завоевание Западной Персии, и поход его продолжался два года. Одним из предлогов для войны стало внезапно охватившее его благочестивое желание покарать луристанских горцев, разграбивших караван, шедший из Мекки; действительно, он успешно провел эту полицейскую операцию, «большинство этих грабителей были схвачены и по его приказу сброшены с гор» («Зафар-наме»). Дальше Тамерлан двинулся на Азербайджан и вступил в Тебриз. При его приближении Ахмед Джелаир бежал из Тебриза в Багдад. Тамерлан устроил свой двор в Тебризе, где провел лето 1386 г., потом, через Нахичевань, двинулся на Грузию. Христианская вера грузин позволила Тамерлану придать походу вид священной войны. Выступив зимой 1386 г. из Карса, который он только что стер с лица земли, он взял штурмом Тифлис и взял в нем в плен грузинского царя Баграта V (который вскоре получил свободу, сделав вид, что обратился в ислам). Тамерлан зазимовал в Карабахе, в степях Нижней Куры. Там он (далее мы вернемся к этому факту) был внезапно атакован своим протеже – ханом Кипчака Тохтамышем, который с сильной армией прошел через Дербентский проход, чтобы побороться за обладание Азербайджаном (начало 1387 г.). Крупное сражение произошло к северу от Куры. Высланный Тамерланом корпус был разбит, но затем его сын, принц Миран-шах, подойдя с подкреплениями, одержал победу и отбросил противника на север от Дербента. Тамерлан, столь беспощадный, когда надо было покарать афганцев или персов, в данном случае проявил необычное милосердие: он отправил всех пленных к кипчакскому хану и адресовал ему совершенно отеческое увещевание. Несмотря ни на что, тюркский выскочка все еще робел перед чингизидской легитимностью, воплощенной в Тохтамыше.
Передохнув в лагере, разбитом на берегах озера Кокча, Тамерлан предпринял завоевание Западной Великой Армении. Страна в это время была разделена между несколькими туркоманскими эмирами. Все они были правоверными мусульманами, но, по рассказу «Зафар-наме», Тамерлан начал против них священную войну под предлогом, что эти туркоманы напали на караван из Мекки. Он за один день взял Эрзерум. Туркоманский эмир Тахертен, правитель Эрзинджана, неожиданно объявил себя данником Тамерлана: тот подтвердил за ним права на владение его княжеством. Затем Тамерлан послал своего сына Миран-шаха воевать в Муше и Курдистане против туркоманской орды Черного Барана, или Кара-Коюнлу, которую тогда возглавлял Кара-Мухаммед Турмуш. Сам Тамерлан опустошил округ Муш, но туркоманы спаслись в недоступных ущельях.
Завершив завоевание Армении взятием Вана, все защитники которого были сброшены с вершин гор, Тамерлан направился к управляемым Музаффаридской династией княжествам, главными из которых были Фарс (Шираз), Исфахан и Кирман.
Музаффаридский правитель Шах-Шуджа, которого Ибн Арабшах представляет нам как образец всех добродетелей (несмотря на то что он приказал ослепить и уморил в тюрьме родного отца), незадолго до того получил предложение покориться Тамерлану, быстро признал над собой его суверенитет и тем самым спас свое государство от грозного вторжения. Умирая в своей столице Ширазе, он оставил Шираз и Фарс своему сыну Зайн ал-Абидину, а Кирман – его брату Ахмеду, тогда как Исфахан и Йезд стали предметом борьбы между его племянниками Шах-Яхъей и Шах-Мансуром (первый в конце концов сохранит за собой Йезд, а второй позднее овладеет Исфаханом). Перед смертью Шах-Шуджа поместил всю свою семью под покровительство Тамерлана. Несмотря на доверительный тон письма (текст которого, как уверяет «Зафар-наме», в точности воспроизведен в ней), мы видим, что его автор совсем не уверен в будущем. Действительно, Тамерлан вскоре воспользовался смертью своего вассала, чтобы захватить музаффаридские владения (октябрь – ноябрь 1387 г.). Через Хамадан он двинулся прямо на Исфахан. Музаффаридский губернатор Исфахана Мозаффер-и Каши поспешил вынести ему ключи от города; Тамерлан совершил торжественный въезд в город, после чего разбил лагерь за его стенами. Казалось, все пройдет мирно, как вдруг однажды ночью городская чернь убила тимуридских чиновников, направленных собирать налоги, а также одиночных трансоксианских воинов, каких только смогла найти. Тамерлан в гневе приказал устроить массовую резню населения. Каждое армейское подразделение должно было представить «таблицу» с определенным количеством голов. «Зафар-наме», официальная апология Тамерлана, пишет о 70 000 голов, «которые были сложены в кучи под стенами Исфахана и из которых потом построили башни в разных местах города». Жуткие сцены, описанные по этому поводу Арабшахом, еще хуже тех, что донесли до нас историки Чингисхана по поводу массовой резни в Балхе, Герате и Газне в 1221 г., поскольку первые монголы были обыкновенными дикарями, тогда как Тамерлан – образованным тюрком, большим любителем персидской поэзии, разрушившим центр иранской цивилизации, набожным мусульманином, который разгромил многие столицы мусульманского мира.
Из превращенного в бойню Исфахана Тамерлан двинулся на Шираз, откуда только что сбежал музаффаридский принц Зайн эл-Абидин. Напуганный город старался понравиться Тамерлану, и тот устроил в нем свой двор. Музаффаридские правители Кирмана (Шах-Ахмед) и Йезда (Шах-Яхъя), трясясь от страха, явились «поцеловать царский ковер», и за рабскую покорность за были сохранены их владения – за первым Кирман, за вторым Фарс. Наиболее умелые ширазские ремесленники были угнаны в Самарканд, чтобы трудиться над украшением тимуридской столицы.
Тамерлан, как мы увидим далее, в это время был вынужден возвратиться в Самарканд из-за вторжения кипчакского хана в самый центр Трансоксианы (конец 1387 г.). Он вернулся в Персию только в 1392 г. для войны, называемой Пятилетней (1392–1396). Театром боевых действий первого похода стал Мазендеран. Он захватил Амол, Сари и Мешхед-Гиссар у местной династии Сейидов, прорубил дороги в девственном лесу, покрывающем эту любопытную страну, и попытался привести к суннитской ортодоксии местное шиитское население, в котором к тому же были распространены пережитки исмаилизма. Проведя зиму в Мазендеране, он по дороге через Нехавенд направился в Луристан, где покарал за разнузданный бандитизм жителей Лура, затем Дизфуля и Шустера, а потом отправился подавлять мятеж Музаффаридов.
Действительно, после ухода Тамерлана один из музаффаридских принцев, более энергичный, чем остальные, Шах-Мансур устранил родственников-конкурентов и восстановил в свою пользу – и против Тамерлана – единство родовых владений. Он ослепил своего кузена Зайн эл-Абидина, заставил своего брата Яхъю удалиться из Шираза в Йезд и таким образом овладел Ширазом, который сделал своей столицей, и Исфаганом. Вероломный, как и все члены этого рода, но активный, энергичный, поразительно храбрый, он осмелился сопротивляться Тамерлану. В апреле 1393 г. Тамерлан, собрав свое войско в Шустере, выступил из этого города на Шираз. По пути он в начале мая взял крепость Кал’а-и-Сефид, считавшуюся неприступной. Мансур выступил ему навстречу и дал ему в предместье Шираза ожесточенное сражение. Благодаря своей отваге Музаффарид сумел прорубиться сквозь ряды трансоксианской гвардии, добраться до Тамерлана и нанести ему два удара по голове, которые смягчил прочный шлем. В конце концов Мансур был убит – младший сын Тамерлана, Шахрух, которому тогда было всего семнадцать, отрезал ему голову и бросил ее к ногам завоевателя (май 1393 г.).
Тамерлан победителем торжественно въехал в Шираз, заставил отдать ему все сокровища древнего города и уплатить огромную контрибуцию. «Он провел целый месяц в пирах и развлечениях, – расписывает «Зафар-наме», – играли органы и арфы, доброе ширазское красное вино подавалась в золотых чашах, куда его наливали самые красивые девушки города». Выжившие Музаффариды, Шах-Ахмед, правитель Кирмана, и Шах-Яхъя, правитель Йезда, униженно прибыли к его двору, но вскоре Тамерлан приказал убить почти всех членов этой семьи и раздал их владения своим военачальникам. Ученые и художники Фарса были угнаны в Самарканд – город, который Тамерлан хотел сделать столицей Азии.
Из Шираза Тамерлан в июне 1393 г. выступил на Исфахан и Хамадан, где устроил свой двор, а потом предпринял завоевание Багдада и Арабского Ирака у султана Ахмеда Джелаира, последнего представителя монгольской династии Джелаиридов. В начале октября он подошел к Багдаду. При его приближении Ахмед Джелаир убежал на запад. Миран-шах, отправленный в погоню, едва не поймал его возле Кирбелы, но тому удалось ускользнуть и добраться до Египта, где его приютил мамелюкский султан Баркук. Тамерлан вступил в Багдад без боя. «Татарские войска, – воспевает его деяния «Зафар-наме», – ворвались в Ирак, словно полчища муравьев и саранчи, они покрыли все поля и расходились во все стороны, все грабя и разрушая». Тамерлан отдыхал в Багдаде три месяца, «развлекаясь в загородных дворцах на берегу Тигра».
Затем Тамерлан пошел на север. По дороге он овладел крепостью Текрит и стал покорять замки Курдистана и Диярбекира. В этом походе он потерял своего второго сына, Умар-шейха, убитого стрелой на осаде одной курдской крепости. После трудной осады он взял Мардин (март 1394 г.) и Амид, потом, направляясь обратно к Великой Армении, изгнал и района Муша туркомана Кара-Юсуфа, вождя орды Черного Барана (Кара-Коюнлу). Затем он по дороге на Ван двинулся на Грузию (конец 1394 г.).
В 1395 г., когда Тамерлан, как мы увидим, шел через Кавказ воевать в Южной России с ханом Кипчака, грузины нанесли поражение его третьему сыну Мираншаху, осаждавшему Алинджак близ Нахичевани. Когда в 1399 г. Тамерлан вернулся на Кавказ, он отомстил, опустошив Кахетию (Восточную Грузию). Еще более жестоко он отомстил весной 1400 г., когда совершил поход на Тифлис, оставил в захваченном городе свой гарнизон и полностью опустошил всю страну, в то время как царь Георгий VI прятался в горах. В 1401 г. Тамерлан наконец объявил Георгию, что прощает его, если тот согласится платить дань. Однако в 1403 г. снова опустошил его страну, разрушил 700 населенных пунктов, истребил жителей и разрушил в Тифлисе все христианские церкви. Даже вторжение Чингисхановых монголов в XIII в. было менее жестоким, потому что монголы, хоть и были дикарями, устраивали массовые бойни только потому, что за многие века массовая резня на инстинктивном уровне стала обычной моделью поведения кочевника по отношению к оседлому земледельцу. Тамерлан прибавил к этой жестокости удовольствие от убийств по религиозным мотивам. Он убивал из благочестия. Он представляет собой синтез – небывалый, очевидно, до него в истории – монгольского варварства и мусульманского фанатизма, и это убийство во имя абстрактной идеологии, из чувства долга и во имя священной миссии являет собой высший этап унаследованной от предков потребности убивать.
Последними, кто продолжал сопротивление тимуридскому владычеству в Иране, были бывший султан Ахмед Джелаир и туркоманский вождь Кара-Юсуф, эмир Черного Барана. Как мы уже знаем, в декабре 1393 – январе 1394 г. Ахмед Джелаир, изгнанный Тамерланом из Багдада, бежал в Египет, ко двору мамелюкского султана Баркука. Благодаря помощи, полученной от Баркука, он после ухода тимуридской армии сумел в том же 1394 г. восстановить свою власть в Багдаде. Пока Тамерлан был занят в другом месте, Ахмед Джелаир удерживался в Багдаде, отчасти благодаря поддержке эмира Черного Барана Кара-Юсуфа, вплоть до лета 1401 г. В это время Тамерлан вернулся в Арабский Ирак, и Ахмед Джелаир снова бежал к мамелюкам, но его военачальники решили защищать Багдад. Город был взят Тамерланом 10 июля 1401 г. Осажденные дрались с мужеством отчаяния. Месть Тамерлана была жестокой. Он, семь лет назад обошедшийся с Багдадом довольно умеренно, на этот раз приказал устроить там общую резню. Каждый воин должен был принести отрубленную голову жителя, говорит Шараф ад-Дин; две головы, говорит Ибн Арабшах. Сохранявший трезвый ум среди этой бойни, Тамерлан пощадил нескольких писателей и даже оказал им знаки почета. За исключением их все население было истреблено, так же как были разрушены все здания, кроме мечетей. Ибн Арабшах оценивает число жертв в 90 000. На июльской жаре эти горы трупов вызвали эпидемии, вынудившие завоевателя уйти.
Во время войны между Тамерланом и османским султаном Баязидом, о которой мы расскажем далее, упрямый Ахмед Джелаир воспользовался обстоятельствами, чтобы еще раз вернуться в Багдад, но быстро был побежден и изгнан своим бывшим союзником Кара-Юсуфом, вождем орды Черного Барана. Сам Кара-Юсуф был изгнан вернувшейся тимуридской армией под командованием Абу-Бекра, внука Тамерлана (1403). Кара-Юсуф и Ахмед Джелаир бежали оба в Египет, откуда смогли вернуться только после смерти Тамерлана.
Тамерлан и Кипчакское ханство
Как мы уже видели, в 1376 г. Тамерлан принял в Самарканде Чингизида из ветви Джучи – Тохтамыша, прибывшего просить у него помощи против своего сюзерена – правителя Белой Орды Урус-хана, царствовавшего, как мы помним, к северу от низовий Сырдарьи, в Сарысуйской степи и вокруг гор Улутау. Как мы уже говорили, точно неизвестно, был ли Тохтамыш племянником или дальним родственником Урус-хана. Счастливый иметь в своей клиентеле чингизидского претендента, который мог бы послужить осуществлению его планов, Тамерлан, как мы тоже видели, передал ему города Отрар, Сабран и Сыгнак на северном берегу среднего течения Сырдарьи, напротив принадлежащих Белой Орде степей. Урус-хан дважды изгонял Тохтамыша из этого маленького княжества, и оба раза Тамерлан принимал того в Самарканде. По словам «Зафар-наме», Урус потребовал его выдачи. Далекий от мысли подчиниться, Тамерлан вывел войско на защиту линии Сырдарьи от хана. Он разбил Уруса между Сыгнаком и Отраром и отбросил в степь (начало 1377 г.). Урус в том же году умер, а наследовали ему последовательно два его сына: сначала Тохтакийа, затем Тимур-мелик. Едва Тамерлан вернулся в Трансоксиану, Тимур-мелик разбил Тохтамыша. Тамерлан в очередной раз восстановил его в качестве правителя Сыгнака и дал подкрепления, с которыми Тохтамыш наконец застал врасплох своего врага, зимовавшего в районе, называемом «Зафар-наме» Каратал[239], и нанес ему решающее поражение, позволившее Тохтамышу занять трон Белой Орды (зима 1377/78 г.).
До сих пор Тохтамыш, если верить «Зафар-наме», не проявил личных талантов и своим возвышением был обязан только поддержке Тамерлана. Став же ханом Белой Орды, он, напротив, развернул большую деятельность. Едва став властелином Белой Орды, он предпринял завоевание Золотой Орды, или Кипчакского ханства, то есть монгольской империи на территории Южной России. Как мы знаем, в 1380 г. он победил правителя Золотой Орды Мамая в решающей битве на Калке, недалеко от Мариуполя и Азовского моря. После этого он был признан ханом Золотой Орды и, объединив таким образом Золотую Орду и Белую, практически восстановив улус Джучи, отныне царствовал от низовий Сырдарьи до Днестра, от Сыгнака и Отрара до ворот Киева. В своей столице Сарай на нижней Волге он теперь казался одним из могущественнейших властителей своего времени. Возрождая традиции своих предков-Чингизидов, он возобновил крупные монгольские набеги, вторгся в христианскую Россию, 13 августа 1382 г. сжег Москву, разорил Владимир, Юрьев, Можайск и ряд других городов, даже разбил под Полтавой литовцев, попытавшихся вмешаться, и на целый век вернул Московское княжество под монгольское иго.
Когда он достиг таких вершин, у него закружилась голова. Кто такой Тамерлан, этот тюркский выскочка без прошлого и без юридически определенного титула, перед ним, воплощением самой настоящей чингизидской легитимности? Кроме того, бесспорные права Чингизида теперь подкреплялись властью над северо-западными ордами, огромными людскими ресурсами. Для него, повелителя всех северных кочевников, Тамерлан, правитель Трансоксианы и Ирана, был обыкновенным таджиком. Как истинный монгол, он, должно быть, презирал и этого тюрка-строителя, и его на три четверти оседлых подданных, так же как сам Тамерлан презирал жителей Исфахана и Шираза… Энергичный, активный, хорошо сложенный (таким его рисует нам Аноним Искандера[240]), славящийся среди монголов своей справедливостью, он устал быть вассалом у тюркского выскочки, называвшего его сыном. Очевидно, что он допустил ошибку, забыв, кому он обязан своим возвышением. А главное: он совершил ошибку, не оценив по достоинству ту грозную силу, которую представлял собой Тамерлан.
Как и его предшественники, ханы Кипчака начиная с Берке, Тохтамыш требовал себе Азербайджан. Мы помним, что в период с 1260 по 1330 г. правители Сарая никогда не соглашались с тем, что Трансоксиана и северо-запад Персии не принадлежат их улусу. В 1385 г., еще до того, как Тамерлан вторгся в Азербайджан, провинцию, еще принадлежавшую султану Ахмеду Джелаиру, Тохтамыш вторгся в нее через Ширван, взял и разграбил Тебриз (зима 1385/86 г.). Впрочем, по монгольскому обычаю, он удалился с добычей, и Ахмед Джелаир снова овладел провинцией. Именно в это время Тамерлан, как мы уже видели, покоривший Персию, присоединил Азербайджан к своей империи (1386).
Эта аннексия привела к разрыву между двумя прежними союзниками, скорее даже, побудила Тохтамыша попытаться без объявления войны внезапно напасть на благодетеля, который едва не был застигнут врасплох.
Тамерлан проводил зиму 1386/87 г. на севере Азербайджана, в провинции Карабах, и находился там весной 1387 г., когда Тохтамыш неожиданно прошел Дербентским проходом и двинулся прямо на Карабах. Тамерлан, стоявший лагерем в Бардаа, южнее Куры, успел только выслать сильный авангард на северный берег реки. Эта маленькая армия встретила все войско Тохтамыша и была разбита, но тут с подкреплениями подошел Миран-шах, третий сын Тамерлана, выправил положение и обратил Тохтамыша в бегство. В данном случае показательно поведение Тамерлана. К нему привели многочисленных пленных из разбитой вражеской армии. Хорошо известны его жестокие обычаи в подобных случаях. Но в этот раз, напротив, он не только пощадил пленных, но и отправил их к Тохтамышу, снабдив необходимыми продовольствием и снаряжением. В это же время он, по утверждению «Зафарнаме», адресовал Тохтамышу, «на которого продолжал смотреть как на сына», упреки скорее в огорченном, чем в раздраженном тоне. Если сравнить это поведение с властной непреклонностью, презрением и жестокой мстительностью завоевателя в отношении всех его противников, тюрок и иранцев, то можно понять, какой престиж в его глазах имела легитимность Чингизидов. Конечно, в действительности Тамерлан разрушил творение Чингисхана или, по крайней мере, заменил его своим собственным; но он не мог признаться в этом ни открыто всем, ни, возможно, даже самому себе, хитрил, сохранял для своей тюркской империи монгольский фасад, демонстрировал по отношению к потомкам Чингисхана, к тем, кто проявлял хоть какую-то энергию, неожиданное, возможно даже непроизвольное, почтение. А кроме того, он должен был, тоже неосознанно, испытывать страх трансоксианца перед северными ордами.
Тохтамыш не только остался глух к этим призывам, но и, поскольку Тамерлан задержался в Персии, воспользовался его отсутствием, чтобы напасать на сердце его империи – собственно Трансоксиану. В конце того же 1387 г. он прорвал линию границы по Сырдарье возле Сыгнака, осадил Сабран, потом, поскольку средств для осады у него не хватало, принялся разорять сельскую местность. Умар-шейх, второй сын Тамерлана, попытался остановить захватчиков, но был разбит возле Отрара и едва не попал в плен. Нападение было тем более тяжелым, что Трансоксиана, оставленная без войск, подверглась грабительскому набегу моголистанских кочевников с тыла, со стороны Ферганы. Войска Тохтамыша растеклись по всей Трансоксиане, грабили неукрепленные поселения и даже осмелились осадить Бухару. Их опустошительные рейды доходили до пригородов Карши и даже до берегов Амударьи.
Тамерлану пришлось поспешно возвращаться из Ирана (начало февраля 1388 г.). Тохтамыш не стал его дожидаться и ушел в степи Белой Орды, но в конце 1388 г., собрав в Кипчаке более сильную армию, в которой «Зафар-наме» отмечает московские контингенты, вновь напал на Трансоксиану, но на этот раз обойдя ее с востока, со стороны Ходжента в Фергане. Тамерлан выступил ему навстречу с теми немногочисленными войсками, которые собрал, и, несмотря на снег и жуткий холод, отбросил его на север от Сырдарьи (приблизительно в январе 1389 г.). Однако Тохтамыш продолжал бродить к северу от среднего течения Сырдарьи, осаждая Сабран, грабя Ясы (ныне город Туркестан). Но как только Тамерлан перешел Сырдарью, вражеская армия рассеялась по степи.
Однако урок получился наглядным. Тамерлан не мог продолжать свои завоевания на Ближнем Востоке, оставив Трансоксиану открытой для вторжений Тохтамыша. Он решил перенести войну на территорию противника, в степи Белой Орды. Выступив из Ташкента в январе 1391 г., он встретил посольство Тохтамыша, который пытался остановить надвигающуюся бурю, отправив с послами подарок – сокола. «Он посадил сокола на кулак, посмотрел на него, но не оказал послам никаких знаков благосклонного приема». По опыту 1387–1388 гг. Тамерлан мог предполагать, что силы Тохтамыша маневрируют в родовом владении хана – в степях Белой Орды, в бассейне Сарысу и Тургая. Поэтому он повел войска туда. Из Ясы (нынешний город Туркестан) он двинулся на северо-запад через пустынные районы Нижней Сырысу, потом гор Улутау (Улуг-Таг), разделяющих бассейны этой реки и Тургая. «Он поднялся на вершину горы, рассказывает «Зафар-наме», и с восхищением увидел эти обширные равнины, которые по своей протяженности и зелени казались похожими на море» (конец апреля 1391 г.). Но там не было никаких следов Белой Орды. Тохтамыш оставил перед Тамерланом пустую землю, по примеру древних хунну или тукю. Занимаясь охотой, чтобы прокормиться в этих пустых степях, тимуридская армия достигла и пересекла реку Джиланчик (Иланжук, по мнению Пети де ла Круа[241]), которая впадает в Джаман-Аккол, потом реку Кара-Тургай (Атакарогай по «Зафар-наме», Анакаргу у Пети). Вот уже четыре месяца после выступления из Ташкента армия шла по пустой земле. Ей пришлось устроить большую охоту, чтобы добыть дичи (6–7 мая), потом, чтобы поднять дух войск, Тамерлан устроил торжественный парад, проходивший с такой же помпой, как на площади Самарканда. В действительности же предприятие могло окончиться плохо. Если бы Тохтамыш продолжал двигаться на север, он истощил бы силы тимуридской армии, которая могла быть уничтожена холодом и голодом. Тамерлан, полагавший, что противник на самом деле отступает, уклоняясь от сражения, уходил все дальше в направлении Сибири. От Тургая он дошел до истоков реки Тобол в современной Костанайской области. На другом берегу Тобола разведчики наконец обнаружили огни. Тамерлан перешел реку, но ничего не нашел. «Все посланные им разведчики бродили по этим бескрайним пустым степям, не находя никаких следов человека, не добывая никаких известий о неприятеле». Наконец один пленный сообщил Тамерлану, что Тохтамыш находится в районе Урала. Армия тут же повернула на запад, переправилась через реку Яик, или Урал, очевидно, в районе современного Орска и достигла притока Яика, реки Сакмары, которая, по мнению Ховорта, является Семмуром из «Зафар-наме». Тохтамыш якобы сосредоточил свою армию в районе нынешнего Оренбурга. Тамерлану наконец удалось его «зацепить». Решающая битва произошла 19 июня 1391 г. в месте, которое Ховорт ищет в районе Кундурчинской на реке Кондурча, притока Сока, возле Самары, или, поправляет его Бартольд, скорее в районе Кундузчи. Целый день исход битвы оставался неясным, но потом Тохтамыш был побежден и обратился в бегство. Зажатые между победителями-трансоксианцами и Волгой, многие его воины были убиты или взяты в плен.
Часть побежденных, сообщает нам «Зафар-наме», спряталась на волжских островах. Тимуридские разведчики взяли их в плен. «Зафар-наме» с самодовольством рисует развлечения армии Тамерлана в Уртупских степях, на берегах Волги: «Это место на Волге было центром империи Джучи, сына великого Чингисхана, и его преемники также всегда держали там свою резиденцию. Тамерлан с удовольствием сел на их трон. Самые красивые женщины его сераля находились подле него, и у каждого вельможи была своя, с чашей в руке. Вся армия участвовала в развлечениях, заставивших воинов забыть про тяготы войны. В течение двадцати шести дней они получили все удовольствия, что были им предназначены».
Стоит отметить, что после таких больших усилий и столь тяжело доставшейся победы Тамерлан, довольный тем, что принес разрушения в самое сердце Золотой Орды, ничего не сделал для того, чтобы как-то обустроить то, что завоевал. Очевидно, он предлагал Кипчакское ханство многим Чингизидам – врагам Тохтамыша, в том числе и Тимур-Кутлугу, внуку покойного Урус-хана. Тимур-Кутлуг тут же отправился на поиски своих новых подданных и сумел собрать некоторое количество, но, вместо того чтобы привести их к Тамерлану, ушел от него в степи. Еще один принц-Джучид, Идику (Едигей), который до сих пор также служил Тамерлану, сыграл в ту же игру. Он добился от завоевателя поручения собрать войско из части кипчакских орд, а получив его, стал работать на себя самого. Тамерлан ничего не предпринял для того, чтобы принудить их к повиновению. Довольный огромной добычей, собранной его воинами, он вернулся в Трансоксиану через современную Актюбинскую область.
Очевидно, Тамерлан ставил перед собой цель лишь посильнее напугать золотоордынцев, чтобы обезопасить свои владения от новых нападений с их стороны. Теперь, когда эта цель была достигнута – по крайней мере, он на это надеялся, – он потерял интерес к судьбе Кипчака. Результатом такого равнодушия стало то, что Тохтамыш быстро вернул себе трон. В письме от 20 мая 1393 г. польскому королю Ягелло, помеченном Таной (Азовом) и изученном Бартольдом, Тохтамыш сам объяснял свое поражение и реставрацию: «Тамерлана позвали враги хана; Тохтамыш узнал об этом слишком поздно; в начале войны заговорщики покинули его; таким образом, в его державе начался беспорядок; теперь все вернулось в порядок. Ягелло должен уплатить причитающуюся дань». В это же время Тохтамыш заключил против Тамерлана союз с мамелюкским султаном Египта Баркуком (1394, 1395). В 1394 г. он уже набрал достаточно сил, чтобы предпринять атаку на юг от Дербента, на провинцию Ширван, входившую в тимуридскую империю, но, чтобы остановить эту атаку, достаточно было одного лишь приближения Тамерлана.
Это новое нападение побудило Тамерлана предпринять весной 1395 г. новый поход в Кипчак. Наученный опытом, он отказался от тяжелой и утомительной дороги через туркестано-сибирскую степь и начал наступление с Кавказа, откуда путь вел прямо к «столицам» Золотой Орды, Сараю и Астрахани. В Самуре, южнее Дербента, он принял посольство Тохтамыша, чьи объяснения были сочтены неудовлетворительными, прошел через Дербентский проход и 15 апреля 1395 г. атаковал армию Тохтамыша на берегах Терека. Тамерлан, сражавшийся как простой воин, «истратил все стрелы, его пика была сломана, но сабля по-прежнему высоко взмывала», едва не был пленен или убит. Наконец Тохтамыш был побежден и бежал в Булгар, недалеко от Казани. Он исчез, рассказывает «Зафар-наме», в лесах этой страны прежде, чем тимуридский авангард, посланный за ним в погоню, успел ее достичь. Авангард вернулся, грабя страну. «Там было золото, серебро, меха, рубины и жемчуга, очень красивые юноши и девушки». Сам Тамерлан дошел на север до русского города Елец в верхнем бассейне Донца, на границе монгольского Кипчакского ханства и славянской Руси. Вопреки утверждениям «Зафар-наме», он не нападал на Московское княжество, а 26 августа 1395 г. повернул от Ельца на юг. Он вошел в Тану (Азов) в устье Дона, торговую факторию, посещаемую многочисленными генуэзскими и венецианскими негоциантами, которые выслали к нему депутацию с богатыми подарками и наивно поверили его обещаниям. Дальнейшие события разрушили их доверчивость. Пощажено было только мусульманское население. Все христиане были обращены в рабство, а их лавки, церкви и консульства разрушены. Это стало страшным ударом по торговле между генуэзскими колониями в Крыму и Средней Азией. Оттуда Тамерлан пошел на Кубань разорять страну черкесов, потом на Кавказ, в изобилующую лесами и непроходимыми горными ущельями страну аланов, или ясов (азодов по-монгольски), предков современных осетин. Зимой 1395/96 г. он пришел в дельту Волги, чтобы стереть с лица земли Хаджи-Тархан, нынешнюю Астрахань, и сжечь Сарай, столицу Кипчакского ханства. Бартольд полагает, что скелеты без головы, кистей рук и ступней ног, обнаруженные Терещенко[242] при раскопках Царева городища на Ахтубе, свидетельствуют о зверствах, совершенных тогда воинами Тамерлана. «Зафар-наме» нам просто сообщает, что выживших жителей Сарая, пока их город горел, в эту суровую зиму «гнали перед войском, точно баранов». Весной 1396 г. Тамерлан вернулся в Персию через Дербент.
Тамерлан разрушил Кипчак; разгромом Таны и Сарая нанес страшный удар по торговле между Европой и Средней Азией, закрыл древние трансконтинентальные торговые пути, описанные Марко Поло, уничтожил все то положительное, что принесли цивилизации Чингисхановы завоевания. В Кипчаке, как и в других местах, за разрушениями не последовало обустройство. Едва Тамерлан возвратился в Персию, как Тохтамыш снова сел на трон Золотой Орды. Одно место у Ибн Хаджар Аскалани[243], обнаруженное Бартольдом, сообщает нам, что между сентябрем 1396 г. и октябрем 1397 г. он воевал против генуэзских колоний в Крыму. Однако трон оспаривал у него его соперник Тимур-Кутлуг. Ему также пришлось бороться с еще одним местным вождем, Идуку, и Ибн Арабшах рассказывает нам перипетии этой новой войны, изнурительной для страны. Из всех претендентов Тимур-Кутлуг, в конце концов, взял верх, по крайней мере на несколько лет. Впрочем, он счел благоразумным признать себя вассалом Тамерлана: он послал ему посольство, которое было принято 17 августа 1398 г. Тохтамыш, потерпев поражение, бежал к Витовту, великому князю Литовскому. Витовт оказал ему поддержку, но был разбит Тимур-Кутлугом на Ворксле, притоке Днепра, 13 августа 1399 г.
Тохтамыш, вынужденный вести жизнь авантюриста, пытался вернуть себе расположение Тамерлана, который в январе 1405 г. принял в Отраре посольство от него. Тамерлан, всегда питавший слабость к этому неблагодарному другу, пообещал восстановить его на престоле: этому помешала смерть. Что же касается Тимур-Кутлуга, в качестве хана Кипчака ему наследовал его брат Шадибек (ок. 1400–1407). По русским источникам, Тохтамыш погиб в бою именно с войсками Шадибека в 1406 г. возле Тюмени в Сибири, куда он бежал.
Поход Тамерлана в Индию
В наследство от ханов дома Чагатая Тамерлан получил традицию грабительских набегов на Индию. Северо-Западная Индия – Пенджаб и Доаб – принцами этой ветви Чингизидов рассматривалась как их охотничье угодье. С 1292 по 1327 г., как мы уже знаем, они периодически совершали внезапные кавалерийские рейды, опустошая Лахор и Мултан, уничтожая все на своем пути и доходя до ворот Дели, который несколько раз осмеливались осаждать. Эти набеги продолжались не более нескольких месяцев, во-первых, потому, что единственной их целью был грабеж, а во-вторых, потому, что чагатайские монголы имели дело с сильным государством, Делийским султанатом, тюркским или тюрко-афганским по составу правящей элиты, мусульманским по вере, энергичные правители которого, Ала ад-Дин Хильджи (1296–1316) и Мухаммед ибн Туглук (1325–1351), золотом или саблей вовремя останавливали набеги пришедших через афганские перевалы монголов.
В принципе у Тамерлана не было никаких иных причин для возобновления этих грабительских походов в самые богатые земли мира, кроме доставляемой ими прибыли. Но, по своему обыкновению, он придал своим планам благочестивую окраску. Очевидно, что тюркский Делийский султанат являлся в основном мусульманским государством, и многие из его правителей систематическими преследованиями побуждали своих подданных-индуистов принимать ислам; но Тамерлан считал, что они проявляют излишнюю терпимость к язычеству. Это стало, как уверяет «Зафар-наме», единственной причиной объявления им войны врагам мусульманской веры для завоевания Индии. «В Коране сказано, что более всех достоин тот, кто лично ведет войну с врагами Веры. Потому великий Тамерлан всегда стремился истреблять неверных, как для того, чтобы приобрести достоинство, так и из любви к славе».
Под этими благочестивыми намерениями скрывалось совершенно точное знание политической ситуации в Индии. Делийский султанат, который приблизительно в 1335 г. включал в себя почти всю Индию, несколькими годами позже быстро пришел в упадок, за которым последовал территориальный распад. Губернаторы многих крупных провинций вышли из-под власти султана и выкроили себе автономные мусульманские княжества. Так от империи отделилась Бенгалия (1358, 1359), Декан, ставший султанатом под властью династии Бахманидов (1347), потом Ауд, или Джаунпурский султанат (1394), и, наконец, Гуджарат (1396). После отделения этих мусульманских княжеств территория Делийского султаната ограничивалась только Пенджабом и Доабом; к тому же Пенджаб сотрясало восстание племени хохаров с Соляного хребта (Солт-Рейндж). Наконец, царствовавший тогда в Дели султан Махмуд-шах II (1392–1412) был слабым монархом, за которого правил всемогущий министр Маллу Акбал.
В общем, в Индии Тамерлану противостоял пребывающий в упадке султанат, лишившийся самых богатых провинций вследствие отпадения их губернаторов. В 1398 г. он послал туда авангард под командованием своего внука Пир-Мухаммеда. Тот перешел Инд и обложил Мултан, который взял после шестимесячной осады (май 1398 г.). Сам Тамерлан с основной армией перешел Инд 24 сентября 1398 г., приказал или позволил своим воинам разграбить город Таламба на северо-востоке от Мултана, а затем соединился с корпусом Пир-Мухаммеда. Он разгромил на Сатледже вождя хохаров, Джасрата, потом пошел на Дели по прямой дороге от Мултана, чуть южнее 30-го градуса северной широты. На этой дороге стояла крепость Бхатнир, защищаемая раджпутским вождем Рай Дул Чандом. Крепость была взята и стерта с лица земли. Тамерлан занял Сирсути и овладел крепостью Лони, в семи милях к норд-норд-весту от Дели, в которой устроил свою главную квартиру (10 декабря 1398 г.). Прежде чем дать генеральное сражение, он счел нужным уничтожить приблизительно 100 000 пленных индуистов, обременявших его войско. Приказ, как сообщает «Малфузат-и Тимури», был скрупулезно выполнен. 17 декабря на берегах Джумны, между Панипатом и Дели, Тамерлан дал сражение вражеской армии, которой командовали султан Махмуд-шах и министр Маллу Икбал. Он в очередной раз одержал победу. Боевые слоны индийцев не могли противостоять тимуридской коннице, как некогда македонской, «и скоро поле боя покрылось тушами слонов, вперемешку с трупами и головами убитых» («Зафар-наме»). Султан бежал в Гуджарат, а Тамерлан совершил триумфальный въезд в Дели. По просьбе мусульманского духовенства он даровал жителям жизнь, но его воины проводили реквизиции продовольствия с такой грубостью, что спровоцировали сопротивление населения. Эта злосчастная попытка вызвала ярость воинов, которые принялись грабить и поджигать город и убивать жителей. Добыча была огромной: на протяжении двух веков тюрко-афганские султаны накапливали награбленное ими у индийских раджей, и это неслыханное количество золота и драгоценных камней враз попало в руки трансоксианцев. Резня была тоже большой: во всех четырех концах города высились пирамиды из отрезанных голов. Однако Тамерлан по своему обыкновению и по мере возможности пощадил искусных ремесленников, чтобы отправить их украшать Самарканд.
Тамерлан провел в Дели две недели. Он торжественно воссел на трон индийских султанов. Он получил удовольствие, осматривая приведенных к нему сто двадцать боевых или парадных слонов. «Эти слоны, хорошо выдрессированные, одновременно заревели, словно воздавая ему почести» («Зафар-наме»). Их длинными цепочками повели в города тимуридской империи – Самарканд, Герат, Шираз и Тебриз. Тамерлан помолился в большой мечети Дели, где была прочитана хутба с его именем. В общем, он вел себя как император Индии, притом что здесь, как в других местах, ушел, ничего не основав. 1 января 1399 г. он покинул разоренный Дели. По дороге он разграбил еще город Мират, разрушил его памятники и снял кожу с живых жителей-индуистов, выполнив этим действием обет священной войны и благочестивые обещания, данные в начале похода. После этого он пошел назад по северной дороге, вдоль Сивалийских гор и Верхнего Пенджаба. В Верхнем Ченабе он взял в плен раджу Джамму и был рад, что сумел убедить его перейти из индуизма в ислам и поесть говядины. По дороге он получил сообщения о признании себя его вассалом мусульманского правителя Кашмира, Сикандер-шаха, и, не трогая Кашмира, вернулся в Афганистан. Перед уходом он вручил управление Мултаном и Пенджабом индо-мусульманскому вельможе Хизр-хану Сейиду, который тринадцатью годами позже станет султаном Дели.
В действительности Тамерлан, по своему обыкновению, поколебав индо-мусульманскую империю, уходил, оставив страну в состоянии полной анархии, снова все разрушив, но ничего не создав взамен. Придя якобы для борьбы с брахманизмом, он нанес удары по индийским мусульманам. Этот человек, относительно образованный, любитель персидской литературы и иранской живописи, принадлежащий к одной из самых утонченных цивилизаций Старого Света, вел себя словно предводитель орды, грабящей ради грабежа, убивающей и разрушающей от непонимания культурных ценностей. Этот странный защитник ислама нанес удар в спину выдвинутому далеко вперед передовому отряду ислама в индийском пограничье. То же самое сделает он в отношении Османской империи в румском пограничье в Малой Азии.
Тамерлан и мамелюки
На Ближнем Востоке Тамерлан столкнулся с двумя крупными мусульманскими державами: мамелюкской и Османской империей.
Империя мамелюков, владевшая Египтом с 1250-го, а Сирией с 1260 г., была главным образом военным государством, поскольку тюрко-черкесское войско мамелюков, преторианская гвардия, устранившая в 1250 г. легитимную династию, возводила на каирский трон собственных полководцев и в качестве военной аристократии управляла арабским населением, которое эксплуатировала. Мамелюки, как мы помним, в 1260 г. в битве при Айн-Джалуде остановили монгольское завоевание и отбросили персидских монголов на восток от Евфрата. Но к концу XIV в. мощная военная машина, изгнавшая из Сирии крестоносцев и монголов, начала слабеть вследствие бесконечных междоусобных войн между мамелюкскими военачальниками, оспаривавшими друг у друга египетско-сирийские владения и мечтавшими о троне. Мамелюкский султан Баркук (1382–1399), человек энергичный, всю жизнь провел, усмиряя мятежи своих полководцев. Тамерлан искал с ним союза, но Бакрук, сознавая опасность для мамелюкской империи складывающейся на востоке от нее державы, приказал казнить его посла (1393) и неоднократно предоставлял убежище багдадскому султану Ахмеду Джелаиру, изгоняемому, как мы видели, трансоксианским завоевателем. Сын и преемник Баркука, юный султан Фарадж (1399–1412), взойдя на престол, отказался признать над собой сюзеренитет Тамерлана и выдать некоторых беглецов. Тамерлан тут же решил начать против него войну.
Тамерлан, находившийся в тот момент рядом с Малатьей, выступил по Айнтабской дороге (октябрь 1400 г.) на Алеппо. Перед этим городом он разгромил мамелюкскую армию под командованием губернатора Тимурташа, причем панику в ряды неприятеля внесли приведенные им из Индии слоны (30 октября). Алеппо был взят с налету, а четыре дня спустя Тимурташ сдал городскую цитадель. Став господином Алеппо, Тамерлан показал себя, по обыкновению, образованным казуистом и любителем массовых убийств. Затеяв жестокую игру, он задал исламским богословам горячий вопрос: кто из погибших в этой войне, его воины или мамелюки, получит право на звание мученика? Потом он занялся с ними теологией и привел в страшное смущение, заставляя этих ортодоксальных суннитов включить Али в число законных халифов. Параллельно ученым беседам с богословами он приказал истребить гарнизон цитадели, сложить «башни из отрезанных голов» и предать город разграблению. Грабеж этого огромного города, чей базар был одним из главных торговых центров Леванта, продолжался три дня.
Затем Тамерлан взял Хаму, Хомс и Баальбек, потом появился перед Дамаском, куда юный мамелюкский султан Фарадж прибыл из Каира, чтобы воодушевить защитников своим присутствием. 25 декабря 1400 г. Фарадж попытался воспользоваться тем, что тимуридская армия меняла место лагеря и обустраивалась в Гуте, чтобы атаковать ее на марше, но был отброшен после жестокого боя. Тогда Фарадж, под угрозой раскола в своем окружении, вернулся в Каир, предоставив Дамаск его участи. Нотабли города, упав духом, решили сдаться. В делегации, направленной к Тамерлану по этому поводу, находился великий историк Ибн Халдун Тунисец. «Тамерлан, пораженный величественной внешностью историка, ослепленный к тому же его речами, велел ему сесть и поблагодарил за предоставленную возможность познакомиться со столь ученым человеком» (Арабшах). Завоеватель, с четками в руке, говорил только о благочестии и милосердии, успокоил переговорщиков, и город открыл ворота. Цитадель продолжала сопротивляться и сдалась только после правильной осады. Став хозяином Дамаска, Тамерлан увеличил в десять раз оговоренную сумму выкупа жителей и завладел всеми их богатствами. «Зафар-наме» уверяет нас, что если, в конце концов, он позволил тотальный грабеж города и резню части населения, то сделал это исключительно в целях наказания жителей Дамаска за их нечестивое поведение по отношению к Али, зятю Пророка, в 659 г. н. э. Среди этих жестокостей возник страшный пожар, уничтоживший большую часть города, погубивший много людей и достигший большой мечети Омейядов, в которой погибли в огне тысячи человек, искавших там спасения. 19 марта 1401 г. Тамерлан наконец покинул Дамаск. Он уводил с собой всех ремесленников, которых смог собрать: ткачей, ткущих шелковые ткани, оружейников, стеклодувов и горшечников, которые должны были украсить Самарканд, а также за ним вынуждены были последовать многие ученые люди и множество обращенных в рабство. В числе этих депортированных был и историк Ибн Арабшах, которому тогда было двенадцать лет и который позднее отомстит завоевателю, написав о нем беспощадную книгу.
После произведенных в Сирии разрушений Тамерлан покинул ее, не создав устойчивой власти. Вскоре ее снова заняли мамелюки.
Тамерлан и Османская империя
Тамерлан разбил Чингизидов Кашгарии и Южной России, а также индийского султана. Мы видели, какой малый вес в сравнении с ним имел египетский султан. И лишь одна сила была в состоянии противостоять ему: Османская империя.
Османский султан Баязид, или Баязет, как его называет наша классическая историография (1389–1403), вознес Османскую империю на вершину могущества. Провозглашенный султаном после гибели отца на поле Косовской битвы, в которой была уничтожена сербская армия (1389), он завершил завоевание Сербии, аннексировал Болгарию (1394), в Малой Азии аннексировал тюркские эмираты Айдин и Сарухан (1390), Ментече и Кермиан (1391), даже великий тюркский эмират Караман (1390)[244], наконец, захватил Кастамунийский эмират и бывший эмират Бурхан ад-Дина в Токате, Сивасе и Кайсери, в Каппадокии (1392). В 1396 г. он наголову разгромил знаменитый крестовый поход венгерского короля Сигизмунда и Жана Бесстрашного, наследника герцога Бургундского. Баязид Молниеносный, как его называли (Баязид Йилдырым), царствовал над огромной империей, включавшей в себя в Европе Фракию без Константинополя, Македонию без Салоник, Болгарию, Сербский протекторат, а в Азии – Анатолию до Тавра (отделявшего его державу от мамелюкской Киликии), до Армянского нагорья (отделявшего его державу от владений Тамерлана) и до Понтийского хребта (отделявшего его от греческой Трапезундской империи). Его армия, победившая блестящее франко-бургундское рыцарство, справедливо считалась лучшей на всем Ближнем Востоке. Казалось, он увенчает свои деяния тем, что отберет у греков Константинополь, блокаду которого он, впрочем, уже начал.
Впервые Тамерлану противостоял соперник его уровня. Оба чувствовали это, наблюдали друг за другом, выжидали, словно не решались скрестить клинки, не решаясь поставить на карту один – свои завоевания в Азии, другой – результаты завоеваний на Балканах. Первый недружественный акт совершил Баязид, попытавшись заставить признать свой сюзеренитет эмира Тахертена, правителя Эрзинджана и Эрзерума, хотя тот, как мы знаем, был вассалом Тамерлана. Тамерлан уважал этого туркоманского вождя, который охранял для него границы Малой Азии и которому, после разграбления Дели, он прислал в подарок боевого слона. Баязид же, напротив, предоставил убежище другому туркоманскому эмиру, врагу Тамерлана, изгнанному им из его владений, – Кара-Юсуфу, вождю орды Черного Барана. Так что борьба должна была разгореться из-за двойного конфликта по поводу вассалов: Тамерлан покровительствовал Тахертену, а Баязид поддерживал Кара-Юсуфа. «Зафар-наме» утверждает, что воспроизводит подлинный текст письма, отправленного Тамерланом Баязиду. После язвительных оскорблений по поводу темного происхождения династии Османов Тамерлан тем не менее заявлял, что готов считаться с ролью передового отряда ислама в Европе, которую играла Османская империя, и священной войной, столь успешно ведущейся султаном на этом направлении. Поэтому он пощадит соперника. Однако в отношении с этим романизированным тюрком, этим румским кайсаром[245] он вел себя как истинный вождь, легитимный суверен тюркской расы. И, сравнивая площадь двух их империй, он заканчивал откровенной угрозой: «Может ли такой мелкий правитель, как ты, мериться с нами?» Баязид принял вызов: «Мы будем гнать вас до Тавра и Султание!»
Получив такой ответ, Тамерлан выступил в поход на Малую Азию (август 1400 г.). Получив в Эрзеруме и Эрзинджане присягу верности от своего вассала Тахертена, он в начале сентября ступил на османскую территорию и осадил укрепленный город Сивас. Под воздействием подкопов и обстрелов из осадных машин Сивас, не дожидаясь решающего штурма, сдался дней через двадцать. Тамерлан пощадил мусульман, но четыре тысячи армян – солдат османского гарнизона – приказал закопать живыми в землю или бросить в колодцы. Потом он снес стены города.
В этот раз Тамерлан не пошел дальше. Он не мог углубляться в Малую Азию, когда с тылу ему угрожали мамелюки и даже непрочная реставрация Ахмеда Джелаира в Багдаде. В это время он, как мы уже рассказывали, отправился в Сирию, где победил мамелюков и отвоевал Багдад. Выполнив эту задачу, он вернулся в Малую Азию. В его отсутствие Баязид отнял у Тахертена город Эрзинджан и захватил семью эмира. Тамерлан, вернувшись из Сирии, ответил не сразу. Он провел зиму 1401/02 г. в Карабахе, а весну на границе с Грузией, а тем временем производилось сосредоточение его войск. Лишь в июне 1402 г. он вторгся в Османскую империю. Восстановив власть Тахертена в Эрзинджане, он устроил своей армии смотр в Сивасской долине. «У одних эскадронов были красные знамена, их доспехи, седла, чепраки, колчаны и пояса, копья, щиты и палицы тоже были красными. У другого корпуса все это было желтым, еще у одного – белым. Один полк был в кольчугах, другой в панцирях». Потом через Кайсери (Кесарию) Тамерлан двинулся на Анкару, где, как ему стало известно, находился Баязид. Решающее сражение произошло 20 июля 1402 г. к северо-западу от этого города, в Чибухабаде. Оно продолжалось с шести часов утра до ночи, в нем приняло участие около миллиона человек. Баязид привел с собой контингенты, набранные среди покоренных им народов. Если сербы и их король Стефан остались верны ему, чем вызвали восхищение самого Тамерлана, тюрки из Айдина, Ментеше, Сару-хана и Кермиана, видя, что их эмиры находятся в рядах армии Тамерлана, перешли на его сторону. Вместе с тем Тамерлану, видимо, очень помогли приведенные из Индии боевые слоны. Баязид во главе 10 000 янычар и сербов сражался целый день; и лишь на закате, когда были перебиты все его телохранители, он решился бежать. Конь под ним был убит, и он попал в плен вместе с одним из своих сыновей.
Тамерлан обращался с врагом учтиво, однако, поскольку султан попытался бежать, он перевозил его зарешеченных носилках, что породило легенду о «железной клетке». Баязид, сломленный катастрофой, уязвленный в своей гордыне, умер несколько месяцев спустя (в Ак-Шехире, 9 марта 1403 г.).
После разгрома османской армии и пленения султана дальнейшее завоевание Западной Анатолии стало для Тамерлана военной прогулкой. Он сделал остановку в Кютахье, в то время как его авангард отправился грабить Бруссу, османскую столицу, где, по описаниям Шараф ад-Дина и Ибн Арабшаха, победители вели себя как орда дикарей. Красивый город был предан огню. Внук Тамерлана Абу-Бекр дошел до Никеи (Изника), «убивая и грабя все, что попадалось на его пути», с удовольствием сообщает нам Шараф ад-Дин. Сам Тамерлан осадил город Смирну, принадлежавший родосским рыцарям. Перед штурмом он предложил губернатору, брату Гийому де Минту, принять ислам. Тот, естественно, категорически отказался. Осада, по сведениям «Зафар-наме», началась 2 декабря 1402 г. и закончилась через две недели штурмом и взятием города. В нем перерезали всех, за исключением нескольких рыцарей, спасшихся на христианских кораблях. «Зафарнаме» особо выделяет эту победу, ведь она служила Тамерлану оправданием перед благочестивыми мусульманами, справедливо упрекавшими его за разгром Османской империи, нанесший страшный удар по исламским завоеваниям. Взятие Смирны и последовавшая за ним резня задним числом превратили Анкарскую кампанию в священную войну. «Смирну, которую османский султан безуспешно осаждал семь лет, Тамерлан завоевал менее чем за две недели!.. Мусульмане вступили в город, славя Аллаха, в благодарность которому они поднесли головы его врагов» («Зафар-наме»). Город Фокея, крупный центр турецко-итальянской торговли, который затем осадила тимуридская армия, вовремя откупился, согласившись уплатить дань. Генуэзская компания, владевшая расположенным напротив островом Шио, также покорилась завоевателям. Регент Византийской империи Иоанн VII, тоже вынужденный признать сюзеренитет Тамерлана, немедленно отправил к нему посольство с извещением об этом.
Несмотря на резню в Смирне, победа Тамерлана над Баязидом на самом деле спасла христианский мир. После того как Баязид разгромил Никопольский крестовый поход, Византия, блокированная со всех сторон османами, была обречена. Ее падение было вопросом месяцев. Разгром османов при Анкаре продлил жизнь Византийской империи еще на полвека (1402–1453). Так в результате неожиданного поворота событий Византия получила наибольшую выгоду от побед трансоксианского завоевателя на Ближнем Востоке, точно так же, как Московское княжество извлекло наибольшую выгоду из его побед над Золотой Ордой.
Эта выгода оказалась еще более ощутимой для балканских христиан, потому что, разгромив Османскую империю, Тамерлан принял все меры, чтобы не дать ей возродиться. Он торжественно восстановил в Малой Азии различные тюркские эмираты, уничтоженные десятком лет ранее Баязидом. В Восточной Фригии и Ликаонии Баязид лишил владений караманского эмира Ала ад-Дина; Тамерлан восстановил на троне Коньи и Ларанды сына Ала ад-Дина, Мухаммеда II. Точно так же он восстановил на престоле кастамунийского эмира из дома Исфендиар-оглу, в Пафлагонии; сару-ханских эмиров в лице эмира Хидр-шаха, в Магнезии Сипильской; кермианского эмира Якуба в Кютахье и Кара-Хиссаре; айдинского эмира Ису в его владении Иония, близ Эфеса; ментечейского эмира Ильяса в Карии и теккейского эмира Отмана в Ликии. Азиатские владения Османов вновь оказались ужатыми практически до территории Северной Фригии, Вифинии и Мизии. Чтобы окончательно ослабить Османов, Тамерлан постарался тайно рассорить между собой сыновей Баязида, которые начали борьбу за отцовское наследство.
Тамерлан и завоевание Китая
Тамерлан вернулся в Трансоксиану в 1404 г. В Самарканде он принял Клавихо, посла кастильского короля Генриха III, который оставил нам ценный отчет о своей миссии. Приехав через Константинополь, Трапезунд, Тебриз и Рей, Клавихо приехал в Самарканд 31 августа 1404 г. и был принят Тамерланом 8 сентября.
Теперь Тамерлан намеревался предпринять завоевание Китая, где национальная династия Мин, изгнавшая Чингизидов, находилась на вершине могущества. Первый минский император, Хунъу, в качестве наследника великих ханов Чингизидов, потребовал вассальной присяги от бывшего Чагатайского ханства. С этой целью он в 1385 г. направил в Центральную Азию послов: Фу Аня (Чжэ Тао) и Лю Вэя, которые посетили Хами, Кара-Ходжу (Турфан), Илибалык, где без труда добились вассальной присяги от ханов Чагатайского дома и эмиров Дуглатов, но в Самарканде они сразу были арестованы тимуридскими властями и выпущены только после долгих переговоров. Однако Тамерлан неоднократно посылал к китайскому двору посольства, возившие подарки, которые могли быть приняты за дань (1387, 1392, 1394). В 1395 г. император Хунъу вновь направил в Самарканд Фу Аня с благодарственным письмом к Тамерлану. Император Юнлэ (1404–1424), брат и второй преемник Хунъу, только взошел на престол, когда Тамерлан объявил о своем намерении завоевать Китай, чтобы обратить эту страну в ислам, и начал собирать для этого в Отраре огромную армию.
Очевидно, это была одна из самых серьезных опасностей за все время существования китайской цивилизации, поскольку в данном случае ей угрожал вторжением не новый Хубилай, уважительно относившийся к буддизму и конфуцианству и желавший стать настоящим Сыном Неба, а фанатичный мусульманин, который, насадив в стране ислам, по-настоящему разрушил бы китайскую цивилизацию и лишил бы китайское общество национальной самобытности. Видимо, Юнлэ, самый воинственный из императоров династии Мин, был сильным противником, но все равно опасность была велика. Однако Тамерлан неожиданно заболел и 19 января 1409 г. умер в Отраре в возрасте 71 года.
Наследники Тамерлана. Царствование Шахруха
После смерти Чингисхана монгольская империя тридцать лет (вплоть до начала борьбы между Хубилаем и Ариг-бугой) прожила в условиях внутреннего мира (1227–1259). А вот тюркская Трансоксианская империя Тамерлана, напротив, была сразу же разорвана войнами между сыновьями и внуками покойного.
Тамерлан оставил многочисленное потомство. В своем завещании он решил наделить каждого из своих сыновей и внуков собственным уделом, а верховную власть передавать по принципу первородства. Его старший сын Джахангир, как мы знаем, умер задолго до него, приблизительно в 1375 г. Поэтому завоеватель назначил своим наследником в качестве главы империи старшего сына Джахангира, двадцатидевятилетнего Пир Мухаммеда ибн-Джахангира, который до того был губернатором Восточного Афганистана (Балх, Кабул и Кандагар). Но в то же время остальные члены императорской семьи получили обширные уделы, так что, под номинальным верховенством Пир Мухаммеда ибн Джахангира, империя заранее стала предметом дележа.
Второй сын Тамерлана, Умар-шейх, также умер до отца – он погиб в 1391 г. во время Диярбекирской кампании, но сыновья Умар-шейха: Пир Мухаммед ибн Умар-шейх[246], Рустем, Искандер и Байкара – сохранили его наследство: Фарс (Шираз) и Персидский Ирак (Хамадан и Исфахан).
Третий сын Тамерлана, Миран-шах, которому тогда было тридцать восемь лет, получил Моган, Азербайджан (Тебриз) и Арабский Ирак (Багдад), но этот принц, повредившийся рассудком после падения с лошади, совершал такие экстравагантные поступки и жестокости, что Тамерлан сам поместил его под опеку своего рода семейного совета, в частности под надзор его собственного сына, двадцатидвухлетнего Умар-мирзы, который от его имени управлял выделенными ему владениями. Двое других сыновей Миран-шаха, Абу-Бекр и Халиль, скоро проявят свои честолюбивые замыслы.
Четвертый сын Тамерлана, Шахрух, которому на момент смерти отца было двадцать восемь лет, получил губернаторство Хорасана. Скажем сразу, что во всей семье он был самым уравновешенным по характеру и единственным способным политиком.
Буквально на следующий день после смерти Тамерлана начались раздоры, стычки и дворцовые перевороты. Его внук Пир Мухаммед ибн Джахангир, которому он завещал верховную власть и который находился слишком далеко от Трансоксианы, в Кандагаре, увидел, что его права попраны. Другой внук Тамерлана, всего лишь двадцатиоднолетний Халиль, четвертый сын Миран-шаха, добившись от ташкентской армии провозглашения себя верховным правителем, двинулся на Самарканд и там сел на императорский трон (18 марта 1405 г.). Пир Мухаммед ибн Джахангир попытался бороться и, со своей стороны, тоже выступил походом из Афганистана в Трансоксиану, но был разбит войсками Халиля близ Несефа (Карши). Он остался правителем своего афганского удела (Балх, Кабул и Кандагар), но шестью месяцами позднее был убит собственным визирем (1406). Халиль же, захватив императорский трон, повел себя ожидаемо для человека его возраста: швырял имперскую казну на безумные затеи, а власть использовал лишь для удовлетворения капризов своей любимицы – красавицы Шад эль-Мульк. Очень скоро это вызвало мятеж эмиров, которые его свергли (1406, 1407) и признали владыкой Трансоксианы четвертого сына Тамерлана, Шахруха, уже владевшего Хорасаном. В качестве утешения Шахрух оставил юному безумцу Халилю район Рея в Персидском Ираке, где этот принц и окончил свои дни в 1411 г.
Шахрух был самым выдающимся из Тимуридов. Хороший полководец и отважный воин, но скорее миролюбивый по характеру, гуманный, умеренный, большой знаток персидской литературы, великий строитель, покровитель поэтов и художников, этот сын грозного Тамерлана был одним из лучших государей Азии. Та же эволюция, что в случае Чингисхана и Хубилая. Его продолжительное царствование (1407–1447) стало решающим для того, что в области истории культуры называется Тимуридским Ренессансом, золотым веком персидских литературы и искусства. Герат, который он сделал своей столицей, Самарканд, резиденция его сына Улугбека (которого он назначил губернатором Трансоксианы), стали самыми блистательными центрами этого возрождения. По одному из столь частых в истории парадоксов, сын тюркского завоевателя, уничтожившего множество людей и разрушившего Исфахан и Шираз, стал одним из наиболее активных покровителей иранской культуры.
Прямая власть Шахруха распространялась только на Трансоксиану и Восточный Иран. Исфахан и Фарс, как мы знаем, принадлежали его племянникам Пир Мухаммед ибн Умар-шейху, Рустему, Искандеру и Байкаре. Эти принцы с самого начала признали сюзеренитет Шахруха, который неоднократно играл роль арбитра в их ссорах. В частности, в 1415 г. ему пришлось отправиться в Исфахан, где он низложил Искандера и оставил Рустема в качестве наместника; потом он направился в Шираз подавить мятеж еще одного своего племянника, Байкары, которого он отправил в ссылку.
Анархия и хаотичные ссоры между Тимуридами оставались без последствий для Восточного Ирана, потому что такой мудрый правитель, как Шахрух, сумел положить им конец, навязать свое посредничество и восстановить единство. Совсем иначе обстояли дела в Западной Персии, Азербайджане и Арабском Ираке. Этот регион, как мы видели, при разделе достался третьему сыну Тамерлана, Миран-шаху, принцу, чьи способности к управлению снижало психическое расстройство, и двум его сыновьям, Абу-Бекру и Умар-мирзе, ненавидевшим один другого и постоянно воевавшим между собой. Их ссоры облегчили возвращение прежних властителей страны, некогда изгнанных Тамерланом: султана Ахмеда Джелаира, бывшего правителя Багдада, и вождя туркоманской орды Черного Барана, Кара-Юсуфа. Ахмед Джелаир вновь стал правителем Багдада (1405). А Кара-Юсуф, тоже возвратившийся из египетского изгнания, вступил в Азербайджан, разбил возле Нахичевани Тимурида Абу-Бекра и занял Тебриз (1406). Абу-Бекр и его отец Миран-шах попытались отвоевать Азербайджан, но 20 апреля 1408 г. Кара-Юсуф нанес им сокрушительное поражение, в котором погиб Миран-шах. Это сражение, одно из важнейших в истории Востока, уничтожило все плоды завоеваний Тамерлана на западном направлении. Всего через четыре года после его смерти его наследники были изгнаны из Западной Персии…
Окончательно став владыкой Азербайджана, в котором столицей стал Тебриз, Кара-Юсуф, вождь Черного Барана, вступил в конфликт с бывшим своим союзником Ахмедом Джелаиром. Ахмед попытался отнять у него Азербайджан, но 30 апреля 1410 г. был побежден близ Тебриза и на следующий день убит. Багдад и Арабский Ирак перешли под власть Кара-Юсуфа, который, таким образом, оказался правителем обширного государства, протянувшегося от границы Грузии до Басры. Это туркоманское царство Черного Барана (Кара-Коюнлу) со столицами в Тебризе и Багдаде за несколько месяцев стало одной из главных держав Востока. В 1419 г. Кара-Юсуф воспользовался новыми раздорами между Тимуридами, чтобы оккупировать Султание и Казвин в Персидском Ираке.
Эти события встревожили Шахруха. Решив отомстить за своего брата Миран-шаха и восстановить власть Тимуридов над Западной Персией, он выступил из Герата в Азербайджан во главе сильной армии. Кара-Юсуф умер прежде, чем она успела дойти до него (декабрь 1419 г.). Искандер, сын Кара-Юсуфа, попытался сопротивляться, но был разбит Шахрухом, который покорил Азербайджан (1421). Если бы Шахрух полностью использовал свои успехи, тимуридская реставрация была бы окончательной, но он вскоре вернулся в Хорасан, а Искандер тут же снова занял Азербайджан. Впрочем, Шахрух вернулся туда в 1429 г., опять разбил Искандера, но тот вновь занял страну после ухода тимуридской армии. В 1434 г. Шахрух в третий раз послал в Азербайджан войско, которое столь же легко, как в прошлые разы, обратило в бегство Искандера; но вместо того, чтобы поставить в Азербайджане вице-короля из Тимуридов, Шахрух вручил управление этой страной родному брату Искандера, Джахан-шаху (1435). Это означало легитимизацию власти туркоманов из Черного Барана над Азербайджаном и Багдадом. После смерти Шахруха Джахан-шах отнимет у Тимуридов Персидский Ирак (1453), Исфахан, Фарс и Кирман (1458). И падет он не от мести Тимуридов, а под ударами другой туркоманской орды – Белого Барана (Ак-Коюнлу), располагавшейся в Диярбекире, вождь которой Узун Хасан застигнет его врасплох и убьет 11 ноября 1367 г. в районе Муша, после чего станет вместо него правителем Западной Персии.
Таким образом, несмотря на усилия Шахруха, Западная Персия окончательно вышла из-под власти Тимуридов и попала под власть туркоманов.
На китайском направлении Шахрух отказался от завоевательных планов Тамерлана. Он неоднократно обменивался посольствами с императором Юнлэ. В частности, в 1417 г. он направил в Пекин Ардашира Тогачи. В ответ в Самарканд и Герат, ко двору Шахруха, прибыл китайский посол Фу Ань, уже бывавший в Трансоксиане в царствование Тамерлана. Одной из целей этих дипломатических контактов было восстановление между тимуридской империей и Китаем династии Мин торговых отношений, существовавших прежде между двумя монгольскими ханствами Хубилаидов и Чагатаидов.
Зато, по примеру Тамерлана, Шахрух отправил войско под командованием своего сына Улугбека против чагатаидского ханства Моголистан (1425). Из «Матла-и Седайн»[247] мы знаем, что Улугбек победил Чагатаида Шир Мухаммеда. Лидер влиятельной семьи Дуглатов Худайдад, делатель королей, властитель Кашгара и Яркенда, как сообщают источники, из религиозной солидарности присоединился к Улугбеку, чью армию он догнал уже за Чарыном, южным притоком Или, к северо-востоку от Иссык-Куля[248].
Шахрух умер 2 марта 1447 г. Ему наследовал его сын Улугбек, долгое время бывший вице-королем Трансоксианы. Улугбек был просвещенным человеком, ученым – особый интерес он проявлял к астрономии, – поэтом, устроившим при своем дворе в Самарканде блестящий центр персидской литературы. Но он был совершенно лишен жажды власти. Узбеки, как стали называть монголов из орды Шибана, обосновавшиеся в сибиро-туркестанских областях – Актюбинской и Тургайской, совершили набег на Трансоксиану, в ходе которого разграбили Самарканд, разбили знаменитую фарфоровую башню и уничтожили картинную галерею из произведений Улугбека. Улугбек, добродушный до того, что был игрушкой в руках родственников, стал жертвой родного сына – Абд аль-Латифа, поднявшего мятеж в Балхе. Абд аль-Латиф взял отца в плен и приказал его казнить (27 октября 1449 г.). Сам отцеубийца был убит через несколько месяцев (9 мая 1450 г.).
Абу-Саид
После смерти Улугбека начался новый период войн между Тимуридами. Двое его племянников, Абд-Аллах и Бабур-мирза, овладели первый – Самаркандом и Трансоксианой (1450–1451), а второй – Гератом и Хорасаном (1452–1457). Абд-Аллах был побежден и убит в 1452 г. другим Тимуридом – Абу-Саидом, внуком Миран-шаха. Интересно отметить, что эту победу, позволившую ему сесть на самаркандский трон, Абу-Саид одержал благодаря помощи узбекского хана Абул-Хайра, который, овладев линией Сырдарьи от Сыгнака до Узкенда, вмешивался в распри между Тимуридами в качестве арбитра. Так против внуков Тамерлана наметился неожиданный чингизидский реванш. Другой чингизидский реванш угрожал со стороны принцев дома Чагатая, ханов Моголистана (региона Или и Юлдуса). Моголистанский хан Есенбуга, или Есен-буга II (1429–1462), о котором нам известно, что он держал свою резиденцию на Аксу, между Иссык-Кулем, Кучой и Кашгаром, возобновил чагатаидскую традицию набегов на границы Трансоксианы, разорив Сайрам, а также города Туркестан и Ташкент (1451 и след.). Но Абу-Саид, едва севший на самаркандский трон, бросился в погоню за Есен-бугой, настиг недалеко от Таласа и рассеял его войско.
В 1457 г., после смерти Тимурида Бабур-мирзы, правителя Хорасана, Абу-Саид завладел этой провинцией. 19 июля 1457 г. он вступил в Герат. Отныне владыка Хорасана и Трансоксианы, он принялся восстанавливать тимуридскую империю в той мере, в какой это позволяли постоянные соперничество и мятежи его родственников. Чтобы ослабить чагатаидского хана Моголистана Есенбугу II, он прибег к обычной системе. Ранее (1429) Есен-буга изгнал своего старшего брата Юнус-хана, который бежал в Самарканд, к Улугбеку. В 1456 г., желая создать соперника Есен-буге, тимуридский правитель признал Юнуса легитимным ханом. С войсками, предоставленными ему Абу-Саидом, Юнус вступил в Моголистан и добился признания себя ханом в западной части страны, в районе Или, тогда как Есен-буга остался правителем восточной части, с Юлдусом и Уйгуристаном. Чуть позже Юнус двинулся на Кашгар. Он был остановлен и разгромлен между этим городом и Аксу Есенбугой, примчавшимся из Юлдуса, и эмиром Саид Али из рода Дуглат, эмиром Кашгара. Юнус вновь бежал в Трансоксиану, к Абу-Саиду (ок. 1458). Тот снова дал ему подкрепления, с которыми тот, очевидно, снова занял западную часть Моголистана, в районе Или и Иссык-Куля. Тем временем Восточный Моголистан (Юлдус и Уйгурия до Турфана) по-прежнему принадлежал Есен-буге (ум. 1462), а потом его сыну Дуст Мухаммед-хану (1462–1469), который обычно пребывал в Аксу. Так что Абу-Саиду в полной мере удалось нейтрализовать возрождающиеся силы Чагатаидов, спровоцировав раздел их владений между двумя враждующими ветвями.
На персидском направлении Абу-Саид действовал не менее энергично. Как мы видели, западная часть этой страны, Азербайджан, Арабский Ирак, Персидский Ирак с Исфаханом, Фарсом и Кирманом подпали под власть Джахан-шаха, вождя туркоманской орды Черного Барана (Кара-Коюнлу). В 1458 г. Джахан-шах пошел походом на Хорасан и захватил Герат (июль 1458 г.), но шесть месяцев спустя Абу-Саид, удалившийся в Балх, нанес на берегах Маргуба его сыну Пир Будаку сокрушительное поражение в кровавой битве, освободившей Хорасан: город Семнан между Дамганом и Реем был признан границей между владениями Тимуридов и Черного Барана (приблизительно декабрь 1458 г.). В своих собственных владениях Джахан-шаху пришлось бороться с соперничающей туркоманской ордой Белого Барана (Ак-Коюнлу), обосновавшейся в Диярбекире и еще со времен Тамерлана бывшей традиционной союзницей Тимуридов. В 1467 г., желая покончить с этими соперниками, Джахан-шах выступил на Диябекир, но 11 ноября 1467 г. он был застигнут врасплох и разбит в Киги, между Мушем и Эрзинджаном, Узун Хасаном, вождем Белого Барана, а затем убит во время бегства. В результате этой катастрофы владения Черного Барана отошли к соперничавшей с ним орде.
Узун Хасан надеялся, что эта перемена будет благосклонно встречена Тимуридами, старыми союзниками его дома, как мы уже говорили. Но Абу-Саид решил воспользоваться войной между двумя туркоманскими ордами, чтобы вернуть Западную Персию. К тому же его просил о вмешательстве сын Джахан-шаха, Хасана Али пытавшийся отстоять Азербайджан от победоносного Узун Хасана. По просьбе Хасана Али Абу-Саид объявил войну Узун Хасану, прошел через Персидский Ирак, вторгся в Азербайджан и двинулся на Карабах, в степи Нижнего Аракса и Нижней Куры, к резиденции Узун Хасана. Приближались холода, и Узун Хасан по туркоманскому обычаю уклонился от прямого столкновении. Абу-Саид решил зазимовать в Карабахе – в краю, известном мягкостью своего климата, но его движение к Араксу оказалось катастрофическим, а в Махмудабаде он оказался блокированным Узун Хасаном. Испытывая нехватку в продовольствии, он попытался прорваться, но был взят в плен туркоманами 11 февраля 1469 г. Шесть дней спустя Узун Хасан приказал его казнить. Ему было всего сорок лет.
Абу-Саид – последний Тимурид, который пытался реставрировать империю Тамерлана от Кашгара до Трансоксианы. Его поражение, бывшее результатом не столько действий врагов, сколько непрерывных мятежей членов его рода, стало и окончательным поражением дела Тамерлана. В частности, его гибель отдала орде Белого Барана всю Западную Персию. Узун Хасан, отныне бесспорный властитель Тебриза, Багдада, Шираза, Исфахана, Султание, Рея и даже Кирмана, стал в глазах мира правителем Персии (1469-1478), и его семья владела этой страной со столицей в Тебризе вплоть до прихода национальной династии Сефевидов в 1502 г.
Последние Тимуриды
В сравнении с могущественным туркоманским царством в Персии последние Тимуриды были теперь всего лишь мелкими трансоксианскими и хорасанскими удельными князьками. Но и это уменьшившееся наследственное владение было разделено между враждующими между собой родственниками. Сын Абу-Саида Ахмед-султан наследовал от него только Трансоксиану со столицей в Самарканде (1469–1494). К тому же ему пришлось воевать с родными братьями. Тем временем чагатайское ханство Моголистан, которое Абу-Саид ослабил, спровоцировав разделение между двумя соперничающими ветвями правящего дома, восстановило единство и силу. После того как правивший Юлдусом и Уйгуристаном Чагатаид Кебек II, сын и преемник Дуст Мухаммеда (ок. 1469–1472), был убит, его двоюродный дед, хан Западного Моголистана Юнус, к которому некоторое время назад примкнули дуглатские эмиры, владетели Кашгара, восстановил единство Чагатайского удела. Заручившись поддержкой своего вассала, дуглатского эмира Кашгара, Мухаммеда Хайдар-мирзы (ок. 1464–1485), он стал самым могущественным государем Центральной Азии. Ситуация перевернулась, теперь он выступал арбитром в распрях последних Тимуридов – правителя Трансоксианы Ахмеда и его брата Умар-шейха, владетеля Ферганы. Юнус неоднократно защищал Умар-шейха от посягательств Ахмеда. Так что ферганский Тимурид стал настоящим вассалом хана, который бил его, когда он бунтовал, прощал и устраивал свой двор на его территории в Анджине. Реванш дома Чингисхана над домом Тамерлана не мог быть полнее. Когда между двумя братьями, Ахмедом и Умар-шейхом, возобновились распри из-за обладания Ташкентом и Сайрамом, Юнус, взяв на себя роль арбитра, помирил их, заставив отказаться в его пользу от обоих городов (1484). Именно в Ташкенте Юнус умер в 1487 г., блестяще завершив чингизидскую реставрацию. Ахмед попытался воспользоваться его смертью, чтобы отбить Ташкент у хана Махмуда, сына и наследника Юнуса, но был разбит недалеко от этого города, на Чире, или Параке. Ташкент остался резиденцией монгольского хана.
Тимуридский принц Умар-шейх, правитель Ферганы (1469-1494), царствовавший лишь благодаря покровительству чагатаидских ханов Моголистана, умер 8 июня 1494 г. Его старший брат, правитель Трансоксианы Ахмед, тут же попытался захватить Фергану, но во время этого похода умер возле Ура-Тюбе (июль 1494 г.) и Фергана осталась у сына Умар-шейха, юного Бабура, будущего Великого Могола.
У Ахмеда остался брат по имени Махмуд и три сына: Масуд, Байсункар и Али, которые начали между собой борьбу за Трансоксиану. Все они занимали самаркандский трон, но очень недолго. Махмуд (1494–1495), тиран и развратник, умер в июле 1495 г. Масуд (1495–1499) правил в Самарканде (по данным Мирхонда[249]) или в Хиссаре (по сведениям Бабура, но те несколько месяцев, что продолжалось его царствование, он потратил на войну с братьями, пока не был ослеплен своим коварным министром. Басункар (1495–1499), недолго правивший в Самарканде в разгар всеобщей смуты, пал от руки того же предателя, что и его брат. Их кузен, правитель Ферганы Бабур, будущий завоеватель Индии, в то время совсем юный – ему было всего четырнадцать лет, – воспользовался смутой, чтобы захватить Самарканд (конец 1497 г.), но не сумел в нем удержаться. Самаркандом овладел кузен Бабура Али, последний сын Ахмеда (1498). Но эти внутренние распри спровоцировали вторжение внешнего врага. Монгольский хан Мухаммед Шейбани, отпрыск старшей ветви Чингизидов и вождь узбекской орды, искал удачу как раз в Трансоксиане. Он обосновался на северном берегу Нижней Сырдарьи и выжидал благоприятного случая, чтобы перейти реку. Безумные раздоры последних Тимуридов предоставили ему такой случай. В 1500 г. он вошел в Бухару, потом разбил лагерь перед Самаркандом. Тимуридский правитель Али совершил неосторожность, вступив с ним в переговоры. Шейбани, который под внешностью цивилизованного принца оставался степным грабителем, приказал убить наивного молодого человека и сел на трон Трансоксианы.
В это время другой потомок Тамерлана Хусейн Байкара удерживал Хорасан. Сначала, в разгар междоусобной борьбы между членами его семьи, он сумел стать властителем Джорджана и Мазендерана со столицей в Астерабаде (сентябрь 1460 г.). Изгнанный из этого княжества в 1461 г. своим кузеном, правителем Трансоксианы Абу-Саидом, он вынужден был отправиться в изгнание. Но смерть Абу-Саида резко изменила его судьбу. Признанный жителями Герата их правителем (25 марта 1469 г.), он царствовал в Хорасане до самой своей смерти (4 мая 1506 г.). Его тридцатисемилетнее правление, несмотря на то что правил он на небольшой территории, оказалось одним из самых благодетельных в восточной истории. Хусейн Байкара, резко отличающийся от своих современников добротой и милосердием, превратил свой двор в Герате в блистательный интеллектуальный центр. Он привлек туда, в частности, персидского поэта Джами, двух персидских историков (деда и внука) Мирхонда и Хондемира, великого персидского художника Бехзада и каллиграфа Султан-Али Мешхеди. Его министром (визирем) был знаменитый Алишер Навои (1441-1501), один из величайших поэтов тюркской чагатайской литературы. Писавший с одинаковой легкостью на персидском и на тюркском, он старался доказать, что тюркский, как литературный язык, может стоять наравне с персидским и даже превосходить его. В это удивительное царствование Герат был Флоренцией того, что называется тимуридским ренессансом.
Итак, потомком в четвертом колене одного из самых кровавых в истории тюркских завоевателей, одного из худших разрушителей своего времени, был персидский принц, поэт-любитель, под покровительством которого иранская цивилизация приобрела новый блеск. Более того, благодаря его визирю Алишеру Навои в этом иранском ренессансе участвовала и юная тюрко-чагатайская литература. Герат, так жестоко разрушенный Чингисханом, так сильно пострадавший от Тамерлана, вновь, наряду с Бухарой и Самаркандом, становился тем, чем был при Саманидах, но с добавлением чего-то большего, что родилось в результате гигантских перемешиваний цивилизаций, происходивших начиная с XIII в. Действительно: в декоре не явно, но чувствуются китайские мотивы, привнесенные монгольским завоеванием. Достаточно взглянуть на миниатюры Бихзада, чтобы вспомнилось это пышное цветение, которое, казалось, навеки погребено под руинами.
Но это была лишь короткая передышка среди новых вторжений, а Герат остался одиноким оазисом среди опустошенных стран и областей. Сын и наследник Хусейна Байкары Бади аз-Заман (1506-1507) с самого начала своего правления столкнулся с вторжением узбеков, с 1500 г. ставших хозяевами Трансоксианы. Узбекский завоеватель Мухаммед Шейбани вынудил Бади аз-Замана бежать в Баба-хаки, возле реки Мургаб, и вступил в Герат (1507).
Таким образом Хорасан, как Бухара и Самарканд, подпали под власть узбекских ханов дома Шейбанидов. Спустя век род Чингисхана окончательно победил род Тамерлана.