Подъем Моголистана после Тамерлана: Увайс-хан и Есен-буга
Мы уже видели, что Чагатайское ханство – Моголистан, как называли его тюркские и персидские историки, – придя в полнейший упадок в эпоху Тамерлана, в XV в. пережило неожиданное возрождение. Вспомним, что это ханство включало часть собственно Моголистана, то есть района Иссык-Куля вокруг Токмака и Каракула, бассейн Или и его притоков, Текеса и Кунгеса, бассейн Каратала, бассейн Эби-Нура и Манаса; а также Уйгуристан, или древнюю страну уйгуров, то есть район Кучи, Карашара и Турфана, или Кара-Ходжи. Добавим к этому Кашгарию, или Алтишар, с городами Кашгар, Яркенда и Хотан, область, которая под сюзеренитетом чагатаидских ханов образовывала родовую вотчину эмиров Дуглатов, монголов по происхождению, как и Чагатаиды, и практически равных им по могуществу в этом регионе.
Многие чагатаидские ханы XV в., очевидно, были интересными личностями, что угадывается по фрагментарным характеристикам из «Тарих-и Рашиди». Один из них, Увайс-хан (ок. 1418–1428), упомянут как организатор ирригационных работ в оазисе Турфан, или Кара-Ходжа. Правоверный мусульманин, он воевал против ойратов, или калмыков, то есть против западных монголов, которые были «язычниками», и попал в плен к их вождю Эсэн (по-китайски Е-сянь) – тайши (или тайчи), сыну их хана Тогона. Ойратские ханы, хотя и были чистокровными монголами, не принадлежали к роду Чингизидов; поэтому, как отмечает «Тарих-и Рашиди», Есен обращался с Увайс-ханом с великим почтением и вскоре отпустил на свободу. При втором поражении, которое он потерпел от Эсэна в битве в районе Или, Увайс, чей конь был убит, спасся лишь благодаря преданности своего вассала Саида Али, главы дома Дуглатов и владельца Кашгара, который отдал ему собственную лошадь и оказался настолько везучим, что тоже спасся от врагов. При третьей битве с ойратами Увайс вновь попал в плен. В этот раз он получил свободу, лишь отдав свою сестру в жены Эсэн-тайши. Как мы уже видели ранее, когда рассматривали ситуацию в Трансоксиане, все вожди второстепенных орд стремились облагородить свое потомство, женясь на чингизидских принцессах.
После смерти Увайс-хана (1429) два его сына, Юнус и Есенбуга, или Есен-буга II, начали борьбу за трон, вернее, начали ее сторонники того и другого, поскольку старшему, Юнусу, было не больше тринадцати лет. Впрочем, верх одержал младший, Есенбуга II, а Юнус бежал в Самарканд, к Тимуриду Улугбеку.
Итак, Есен-буга II, несмотря на свою молодость, правил всем Моголистаном (1429–1462). Дуглатский эмир Саид Али, который помог ему взойти на трон, стал еще более могущественным, чем был. В это время Дуглаты, под сюзеренитетом чагатаидского хана, владели Аксу, Баем и Кучей, но на некоторое время потеряли Кашгар, отнятый у них трансоксианскими и хорасанскими Тимуридами Шахрухом и его сыном Улугбеком. Впрочем, приблизительно в 1433–1434 гг. Саид Али сумел отбить Кашгар у наместников Улугбека. «Тарих-и Рашиди» славит его правление, способствовавшее возрождению Кашгара, и то внимание, которое он уделял сельскому хозяйству и скотоводству.
Есен-буга II, как мы видели, воевал с тимуридским правителем Трансоксианы Абу-Саидом. В 1451 г. он возглавил грабительский набег на Сайрам, город Туркестан и Ташкент на северной границе тимуридского государства. Абу-Саид, как было сказано, пустился за ним в погоню до Таласа. Есен-буга еще раз атаковал тимуридскую империю со стороны Андижана в Фергане. Тогда Абу-Саид решил разделить силы дома Чагатаидов. Он вызвал из Персии, из Шираза, где тот жил в изгнании, Юнуса, старшего брата Есен-буги, и дал ему войско для борьбы с тем. Получив такую поддержку, Юнус добился признания себя ханом западной части Моголистана, в районе Или, тогда как Есен-буга остался правителем восточных областей: Аксу, Юлдуса и Уйгуристана (1456). Чуть позже Юнус попытался также подчинить и Кашгар. Владетель Кашгара, дуглатский эмир Кашгара Саид Али позвал на помощь Есен-бугу. Тот примчался из Юлдуса, соединил свои войска с войсками Саида Али, и вдвоем они обратили Юнуса бегство в Хван-и Саларе, на северо-востоке Кашгара, на дороге из Аксу. Покинутый всеми, Юнус бежал в Трансоксиану к Абу-Саиду за помощью, получив которую смог поправить свои дела в районе Или и Иссык-Куля.
Есен-буга, оставшийся властителем Аксу, района Юлдуса и Моголистана, умер в 1462 г. Его сын Дуст Мухаммед, неопытный молодой человек (ему было всего семнадцать), поссорился с муллами из-за своего безнравственного образа жизни и с могущественной семьей Дуглатов из-за того, что ограбил Кашгар. Он умер очень вовремя, до того, как вспыхнул всеобщий мятеж против него. Его дядя Юнус, хан Или и Иссык-Куля, тотчас же завладел Аксу, городом, который в ту пору считался «столицей» Моголистана. Сторонники Дуст-Мухаммеда спасли его маленького сына Кебека II и увезли в Уйгурию, в Карашар (Джалих), где провозгласили его ханом. Но четыре года спустя те же сторонники убили ребенка и принесли его голову Юнусу. Хотя это убийство сделало Юнуса единственным властителем всего Моголистана, он выразил лишь отвращение к убийцам, которых приказал казнить (1472).
Юнус и реванш Чагатаидов над домом Тамерлана
После восстановления своей власти над Аксу Юнус столкнулся лишь с одной серьезной угрозой – вторжением ойратов (или калмыков) под командованием Амасанджи-тайши, сына Эсэн-тайши. Ойраты атаковали Юнуса возле Или (Айла, как называет ее «Тарих-и Рашиди»), нанесли поражение и вынудили отступить к городу Туркестан. Но, судя по контексту, речь идет об обычном набеге кочевников, не имевшем политических последствий. После ухода ойратов Юнус вернулся с берегов Сырдарьи на берега Или, из полуоседлой страны в страну кочевую. Тем самым он завоевывал симпатии моголистанских племен, которые требовали, чтобы их хан, как истинный Чингизид, забыл свои городские привычки и ширазскую культуру и вел бы такую жизнь, какую вели его предки, живя в палатке. В это время городами, зависимыми от Моголистана, Кашгар и Яркенд, управляли два сына дуглатского эмира Саид Али, сначала Саниз-мирза (1458–1464), затем Мухаммед Хайдар I (1465–1480). «Тарих-и Рашиди» уверяет, что Саниз, жестокий, но щедрый, правил так хорошо, что в Кашгаре его правление вспоминали как золотой век. После него Мухаммед Хайдар сначала мирно правил Кашгаром и Яркендом под сюзеренитетом хана Юнуса. Но Абу-Бекр, сын Саниза и, следовательно, племянник Мухаммед Хайдара, очень скоро нарушил этот мир. Завладев сперва Яркендом, он затем отнял у других принцев семейства Дуглат город Хотан. После этого он повел себя как независимый государь. Мухаммед Хайдар попросил против мятежного племянника помощи Юнус-хана, но Юнус и он дважды были разбиты Абу-Бекром под Яркендом (1479–1480). После этой двойной победы Абу-Бекр отнял и Кашгар у своего дядюшки, который вынужден был бежать в Аксу, к хану Юнусу (1480).
Хотя Юнусу не удалось навязать свою волю участникам дуглатской междоусобицы в самом Кашгаре, конец его царствования отмечен весьма значительными успехами на китайском и трансоксианском направлениях. Действительно, «Мин-шэ» («История династии Мин») говорит нам, что в 1473 г. султан Турфана по имени Али (Ха-ли) захватил у киданьской династии, вассала Китая, оазис Хами в пустыне Гоби. Колонна китайских войск, посланная в Турфан, не смогла «вступить в соприкосновение» с агрессором, который, едва только она ушла, снова занял Хами. В 1476 г. этот же Ха-ли отправил к китайскому двору посольство с «данью». Если хронологические данные «Мин-шэ» верны, то годы царствования Ха-ли совпадают со временем царствования Юнус-хан[258].
Как бы то ни было, но хан Юнус, о чем уже говорилось, воспользовался упадком династии Тимуридов, чтобы вмешаться в качестве арбитра в дела Трансоксианы. Два тимуридских принца, сыновья султана Абу-Саида, Ахмед, правитель Самарканда, и Умар-шейх, правитель Ферганы, растрачивали последние силы в бесперспективной борьбе за обладание Ташкентом, которым завладел второй. Юнус неоднократно защищал Умар-шейха от Ахмеда. Вследствие этого тимуридское Ферганское княжество фактически попало в вассальную зависимость от него. В конце концов, он воспользовался своей ролью арбитра и честного посредника, чтобы отобрать в свою пользу предмет борьбы – города Ташкент и Сайрам (1484). Юнус сделал Ташкент своей резиденцией и умер там в 1486 г.
Обосновавшись в таком старом городе, как Ташкент, на краю густонаселенной Трансоксианы, Юнус-хан осуществил мечту своей жизни. С тех пор, как этот Чингизид совсем юношей попробовал в годы изгнания в Ширазе шарм персидского образа жизни, он не переставал с ностальгией вспоминать о нравах оседлых жителей. Из чувства долга перед своими «монголами» он годами вел кочевую жизнь в долине Или и Юлдуса и на склонах Тянь-Шаня. Но это явно была жертва монаршему долгу. Его портрет, нарисованный в «Тарих-и Рашиди» по личным впечатлениям, сообщенным Мухаммед Хайдару Насыр ад-Дин Убайдуллахом[259], показывает изумление рассказчика: «Я ожидал найти монгола, а увидел человека с большой бородой, персидского типа внешностью, элегантного, с утонченностью в языке и манерах, редкой даже среди персов». Итак, став хозяином Ташкента, старый Юнус (ему тогда было около восьмидесяти лет) решил в нем остаться. Часть кочевников из его окружения, испуганная самой мыслью о том, что придется вести оседлую жизнь, как таджики, покинула его и поспешила вернуться в милые их сердцу степи Юлдуса и Уйгуристана. Они увели с собой второго сына Юнуса, его наследника Ахмеда, который, видимо, разделял их любовь к вольной жизни. Хан не стал их преследовать, поскольку присутствие среди них Ахмеда гарантировало их лояльность.
После смерти отца Ахмед царствовал в этой части ханства – Или, Юлдус и область Турфана – до своей смерти (1486–1503). Комфортно чувствуя себя в степи, он успешно воевал, с одной стороны, против ойратов, или калмыков, с другой – против киргиз-кайсаков. «Тарих-и Рашиди» говорит, что ойраты дали ему почтительное прозвище Алаша (Убийца). Около 1499 г. он отнял у дуглатского эмира Абу-Бекра Кашгар и Янги-Хисар. Внутри своего государства этот энергичный Чингизид провел серию походов и казней с целью усмирить вождей мятежных племен.
Китайская история «Мин-шэ» рассказывает нам о походах Ахмеда – «А-ха-ма, султана Турфана» – на оазис Хами. В 1482 г. Хами был отвоеван у Чагатайского ханства потомком местной киданьской династии принцем Хашанем, поддержанным Китаем. В 1488 г. Ахмед убил Хашаня, заманив его в западню, и захватил его страну. В следующем году китайские протеже отбили Хами. В 1493 г. Ахмед захватил в плен правителя Хами и китайского резидента. Пекинский двор ответил на это закрытием границ для пришедших из Турфана караванов и изгнанием из Ганьсу купцов уйгурского происхождения. Это, по словам «Мин-шэ», вызвало такое недовольство в стране уйгуров и чагатаев против Ахмеда, что тот был вынужден оставить Хами под властью местной династии, то есть под китайским влиянием.
Чагатаиды отброшены на восток Тянь-Шаня. Влияние тимуридского ренессанса в Кашгарии. Историк Хайдар-мирза
В то время как Ахмед царствовал в Аксу и Турфане над Восточным Моголистаном и Уйгуристаном (1486–1503), его старший брат Махмуд наследовал их отцу Юнусу в Ташкенте и Западном Моголистане (1487–1508). Последние самаркандские Тимуриды, как мы видели, пытались отбить у Махмуда Ташкент, но были разбиты им возле этого города, на реке на Чир, или Парак, а Ташкент остался резиденцией монгольского хана (1488). К сожалению, Махмуд совершил грубую ошибку, приняв у себя знаменитого Мухаммеда Шейбани, низведенного в тот момент на уровень обычного авантюриста и поставившего свою саблю на службу хану. Довольный его службой, Махмуд дал ему во владение город Туркестан (между 1487 и 1493 гг.). С подкреплениями, которые ему предоставил излишне доверчивый Махмуд, Мухаммед Шейбани, как мы уже знаем, отобрал у последних Тимуридов Бухару и Самарканд и стал правителем Трансоксианы (1500). Вот тут Махмуд пожалел о своей доброте. Едва став правителем Трансоксианы, Мухаммед Шейбани выступил против него. Махмуд призвал на помощь своего брата Ахмеда, который тотчас примчался из Уйгурии в Ташкент, но Шейбани в битве при Акши, к северо-востоку от Коканда, в Фергане, победил в взял в плен обоих братьев. В этот раз он обошелся с ними, как мы видели, любезно, хотя и поиронизировал над наивностью Махмуда, которой он был обязан своими успехами, и вскоре отпустил на свободу (1502–1503), но, разумеется, оставив Ташкент и Сайрам себе. Ахмед вскоре после этого умер в Аксу от паралича (зима 1503/04 г.). А Махмуд сделал глупость, вторично попав в руки Мухаммеда Шейбани, который в этот раз казнил его близ Ходжента (1508-1509).
Смерть Махмуда обозначила дату окончательного отстранения от власти Чагатаидов Западного Туркестана. Отброшенные на восток Тянь-Шаня, они продержатся там еще целый век. Старший сын Ахмеда, Мансур-хан, после смерти отца был признан ханом в Уйгуристане, Турфане, Карашаре (Джалихе) и в Куче. Он процарствовал в этом районе сорок лет (1503–1543). Начало его царствования было бурным. Дуглатский эмир Кашгара Абу-Бекр вступил в Аксу, где разграбил сокровищницу Чагатаидов, после чего разрушил города Куча и Бай. В 1514 г. младший брат Мансура, Саид-хан, в свою очередь отнял у Абу-Бекра Кашгар (май – июнь 1514 г.), Яркенд и Хотан и вынудил его бежать в Ладак. Отметим, что в этой войне против мятежного Дуглата Саиду помогал один из членов той же семьи, оставшийся верным дому Чагатая, – историк Дуглат-мирза. Саид царствовал в собственно Кашгарии (1514–1533)[260], тогда как его старший брат Мансур, как мы видели, царствовал в Моголистане (Или, Юлдус) и Уйгуристане (1503–1543). Согласие между братьями обеспечило Центральной Азии прочный мир. «Путешественники могли ездить из Ферганы в Хами и Китай в полнейшей безопасности», – уверяет «Тарих-и Рашиди».
«Тарих-и Рашиди» Хайдар-мирзы (Мухаммеда Хайдара II), наследника рода Дуглатов, свидетельствует об относительно высокой культуре потомков Чагатая и дома Дуглатов в эту эпоху. Как мы видели, среди Чагатаидов хан Юнус (1456–1486), впрочем проведший юность в Ширазе, обладал манерами и элегантности перса. Точно так же и Хайдар-мирза (1499 или 1500–1551) являет нам совершенный тип монгольского принца[261], полностью трансформированного средой. Знал ли он монгольский язык? Не факт, ибо для столь искренне верующего мусульманина монгольский язык, язык предков, очевидно, был не чем иным, как языком «язычников». Его родным языком, как и языком его семьи, уже давно был чагатайский тюркский. Однако свою историю монголов Центральной Азии, известную под названием «Тарих-и Рашиди»[262], он написал на персидском, тогда как его сосед и друг, Тимурид Бабур, автор, как и он, бессмертных «Мемуаров», оставался верным тюрско-чагатайскому наречию. Наличие столь образованных людей показывает, что Восточный Туркестан, бывшее ханство Восточный Чагатай, в первой половине XVI в. оставалось блестящим интеллектуальным центром. Хотя на него не падал отблеск старого трансоксианского литературного очага – и ни Кашагр, ни Аксу, ни Турфан не могли в этом отношении соперничать с Бухарой и Самаркандом, – именно влияние Бухары и Самарканда оказалось там достаточно сильным, чтобы приобщить всю эту страну к тюрко-персидскому ренессансу, с которым связано имя Тимуридов. Близкая дружба Хайдар-мирзы с великим Бабуром, который был последним тимуридским правителем Бухары и – не будем об этом забывать – станет основателем Индийской империи – доказывает, что все эти ханы из дома Чагатая и все эти эмиры из дома Дуглат искали себе образцы для подражания на Западе. Между иранизированным Самаркандом Бабура и нынешним Китайским Туркестаном существовали непрерывные связи, шел постоянный культурный обмен, поскольку, в то время как трансоксианец Бабур пишет на чагатайском тюркском, Хайдар-мирза, эмир Моголистана, пишет, наоборот, на персидском. Чагатаид Саид-хан, сюзерен Хайдар-мирзы, также свободно и красиво говорит как на персидском, так и на тюркском.
Так что было бы ошибкой изображать империю последних ханов Чагатая в XVI в. как пришедшую в упадок страну. Такие блистательные личности, как Юнус-хан и Хайдар-мирза, свидетельствуют об обратном. Эта страна, которую китайское владычество лишило особых национальных черт, изолированная и ревниво закрытая, эта страна в то время впитывала все культурные влияния ирано-тюркского ислама. Судьба хана Юнуса подтверждает это: ученик ширазских ученых будет царствовать в Куче и Турфане. Точно так же Хайдар-мирза, принц эпохи Возрождения, воюет вместе с Бабуром в Трансоксиане, потом помогает Чингизиду Саид-хану вернуть Кашгар и Яркенд, после чего в 1541 г. отправляется завоевывать для него королевство Кашмир. Короче говоря, несмотря на неистребимый кочевой дух племен Юлдуса и Уйгуристана, который часто причинял большие неприятности последним потомкам Чагатая, конечный результат их правления заключается в том, что они привязали к персидской и иранизированной тюркской культуре Самарканда и Герата не только Кашгарию, но и древнюю страну уйгуров с Кучей, Карашаром и Турфаном.
Последние Чагатаиды
Эту мусульманскую тюрко-иранскую культуру тимуридского ренессанса чагатаидские ханы стремились распространить до Дальнего Востока, до самых границ Минского Китая. «Мин-шэ», сведения которой подтверждает «Тарих-и Рашиди», показывает нам хана Мансура, ведущего войну с Китаем, которая во втором источнике изображается священной войной с язычниками. Ставкой по-прежнему был оазис Хами. В 1513 г. правитель Хами, называемый в китайской транскрипции Паяцзи, покорился Мансуру. В 1517 г. Мансур обосновался в Хами и стал руководить оттуда набегами на собственно китайскую территорию, в направлении на Дуньхуан, Сучжоу и Ганьчжоу в Ганьсу. Тем временем его брат Саид-хан, обосновавшийся в Кашгарии, вел священную войну в тибетской провинции Ладак, где в 1531 г. его войсками командовал историк Хайдар-мирза.
В Уйгуристанском, или Турфанском, ханстве Мансуру наследовал его сын Шах-хан, который царствовал с 1545-го по приблизительно 1570 г. Согласно «Мин-шэ» («Тарих-и Рашиди» заканчивается на этом царствовании)[263], Шах-хан воевал со своим братом Мухаммедом (Му-хэй-ма), который захватил часть страны Хами, и получил против него помощь ойратов, или калмыков. После смерти Шах-хана (ок. 1570) Мухаммед стал правителем Турфана, но ему, в свою очередь, пришлось защищаться от третьего брата, Суфи-султана (Со-фей Су-тан), который, посредством посольства, пытался заручиться помощью Китая. После него источники молчат о чагатаидском ханстве Турфана. Однако мы знаем, что в 1647 г. некий турфанский султан, которого китайцы считали настоящим Чагатаидом, прислал к пекинскому двору посольство. То же самое он повторил в 1657 г.
В другом чагатаидском ханстве, Кашгарском, Саид-хану наследовал его сын Абд ар-Рашид (1533–1565). Новый монарх сразу же поссорился с могущественной семьей Дуглатов. Он приказал казнить одного из лидеров этого дома, Саид-Мухаммед-мирзу, дядю историка Хайдар-мирзы. Сам Хайдар-мирза, несмотря на то что верно служил Саид-хану и завоевал для него Ладак, не чувствовал себя в безопасности. Опасаясь, что его постигнет та же участь, он бежал в Индию, где в 1541 г. стал правителем Кашмира. Согласно сведениям «Зубдат ат-таварих»[264], царствование Рашида прошло в сдерживании натиска киргиз-кайсаков Старшего жуза, вторгшихся в район Или и Иссык-Куля. Доблестный Абд ал-Латиф, старший сын Рашида, был убит в сражении против киргизского хана Назара. Несмотря на все усилия, Рашид так и не смог помешать киргиз-кайсакам овладеть большей частью собственно Моголистана, то есть района Или и Кунгеса, так что его владения сжались до Кашгарии. Это следует из одного довольно темного места в работе Хайдар-мирзы.
Рашиду – он умер в 1565 г. – наследовал в качестве хана Кашгарии один из его сыновей, по имени Абд эль-Керим, который царствовал еще в 1593 г., когда писал Ахмед Рази[265]. Очевидно, в это время столицей Кашгарии, обычной резиденцией хана, был Яркенд. Кашгар составлял удел одного из братьев Абд эль-Керима, по имени Мухаммед. Видимо, этот самый Мухаммед унаследовал Яркенд от Абд эль-Керима ранее того времени, когда через страну проезжал португальский иезуит Бенто де Гоэш. Аксу в то время управлял племенник хана, а Джалихом (Карашаром, у Гоэша названным Сиалис) – незаконный сын Мухаммеда. Проследить дальнейшую судьбу династии невозможно из-за отсутствия источников. Н. Элиас[266] полагал, что к ней можно отнести некоего Исмаил-хана, жившего в третьей четверти XVII в., но к тому времени чагатаидское Кашгарское ханство уже раздробилось на подханства – Яркендское, Кашгарское, Аксуйское и Хотанское, а реальная власть перешла к ходжам.
Кашгарские ходжи
Ходжа, в том смысле, какой вкладывали в это слово в Трансоксиане и Кашгарии, – это благочестивый мусульманин, называвший себя потомком пророка Мухаммеда или четырех первых арабских халифов. В районе Бухары и Кашгара насчитывалось очень много семей, претендовавших на такое происхождение. «Тарих-и Рашиди» показывает нам степень влияния, оказывавшегося этими святыми людьми на хана Саида (1514–1533). Тот был настолько набожным, что даже хотел стать дервишем; потребовался своевременный приезд из Самарканда в Кашгар ходжи Мухуммеда Юсуфа, чтобы помешать этому – ходжа убедил хана в том, что тот может спасти души, оставаясь в миру. Хан Саид не менее почитал другого ходжу, Хазрат Махдуми Нуру, славившегося и как чудотворец, и как ученый; в «Тарих-и Рашиди» рассказывается о его проповеднической миссии в Кашгарии около 1530 г., а затем об отъезде в Индию в 1536 г. С другой стороны, около 1533 г., по местным преданиям, один уважаемый ходжа, приехавший в Кашгар из Самарканда для ведения переговоров хана с узбеками, обосновался в этой стране, и от двух женщин, одна из Самарканда, другая из Кашгара, оставил двух сыновей; те передали взаимную ненависть своим детям, и Кашгарию раздирали две группировки – Актаглык («люди белой горы»), которая господствовала в Кашгаре, и Каратаглык («люди черной горы»), господствовавшая в Яркенде.
Каким бы на самом деле ни было более или менее легендарное происхождение этих двух фракций ходжей, разделенных религиозными разногласиями и личным соперничеством, но они сложились в конце XVI в. и на протяжении первых трех четвертей XVII в. обладали в Кашгарии реальной властью. Они опирались: первая (Актаглык) на илийских киргиз-кайсаков, вторая (Каратаглык) – на южно-тянь-шаньских кара-киргизов. Что же касается ханов из рода Чагатая, они мало-помалу попали под опеку этого мусульманского духовенства. Предположительно около 1678 г. последний кашгарский хан Исмаил попытался начать борьбу с ними. Он изгнал главу партии Актаглык, ходжу Хазрат Апака, или Хазрат Афака, но тот, как мы увидим дальше, призвал себе на помощь джунгаров, то есть западных монголов (калмыков), которые вошли в Кашгар, захватили в плен Исмаила и поставили на его место Хазрат Апака. Точно так же помощь джунгаров помогла Хазрат Апаку одержать верх над соперничающей яркендской группировкой Каратаглык и сделать Яркенд своей столицей. Так Кашгария была вновь объединена, но силами «мусульманской теократии» и под протекторатом новой монгольской империи – Джунгарской[267].
Нам остается рассмотреть эту последнюю монгольскую реставрацию.