Рита ловко опрокинула свою рюмку и опять молча стала смотреть на меня. Потом спохватилась.
— Если хочешь курить — кури. И мне сигарету дай.
— А ты разве куришь? — удивился я.
— Иногда, под настроение. Как и большинство женщин.
— Ну не знаю… У нас в Москве через одну смолят, как паровозы. Я однажды поинтересовался, почему, ведь вредно. А, говорят, все равно скоро помирать, так хоть немного удовольствия пусть достанется.
— Да ну, ерунда какая! Ты с какими-то ненормальными общаешься у себя в Москве!
— Это верно.
Ну, подумалось мне, все вроде бы сказано. Начинаем молоть откровенную чушь. И что теперь? Встать, зевнуть и, пробормотав: «Спокойной ночи», — слинять в свою комнату? Да я после такого, увидев себя в зеркале, плюну в эту гнусную физиономию! Но не говорить же: «Ты — женщина, я — мужчина. Я хочу тебя!»? Совсем идиотом буду выглядеть.
Женщины — странные существа. Но они все-таки мудрее нас. И Рита это доказала в очередной раз. Не знаю, что за мысли бродили в ее голове, но она, поняв степень моей инициативности, взяла все в свои руки.
— Так, мил друг, — решительно сказала она, — ты уже сидя спишь. Пойдем-ка, провожу тебя до постели.
И повела, как жертвенного тельца на заклание.
Подробности требуются?
Черт меня побери, почему я не могу описывать то, чем занимаются мужчина и женщина под покровом ночи или при полном свете в постели? Этак поэтически: «И он погнал своего огненного коня в ее жемчужные врата». Или проще: «Он повалил ее на постель и вошел в нее, содрогаясь от наслаждения». А то и совсем просто: «Он засадил ей и трахал всю ночь, отвлекаясь только на то, чтобы выкурить сигарету и выпить рюмку водки». Публика очень любит смаковать подобного рода описания.
Да вот ни хрена! «Все леди делают это». Вкупе со всеми джентльменами. Но рассказывать подробности? Увольте! У той же публики что, по-другому все бывает? Ну, может быть, и по-другому, все зависит от внутренней раскованности, от желания и способности доставить партнеру (дурацкое слово, но где взять другое?) максимум наслаждения. Так ведь это дело только двоих, но никак не пускающей слюни публики. Так что не будет здесь сексуальных описаний, разочаруйтесь и расслабьтесь. Могу только сказать, что случилось все. Как в качественном порнушном фильме. Удовлетворены? Одна мысль проходила где-то на заднем плане: «Не приведи господь, сейчас Баркаев со своими придурками нагрянет. Да не должен вроде бы…»
Под утро, когда на улице еще не рассвело, солнце только раздумывало, стоит ли всходить в этой промерзлой декабрьской мерзости или плюнуть и продолжать обогревать усыпанное бронзовыми телами побережье Майами-Бич, я осторожно снял со своего плеча голову Риты, переместил ее на подушку, а сам бесшумно встал, набросил узенький халат и отправился в ванную, покурить. Гнусная привычка — курить натощак, но как иначе собраться с мыслями после бурной ночи?
Итак, запрет шефа я переступил. Оно-то фиг с ним, с запретом. Два взрослых человека вольны распоряжаться собой по собственному усмотрению. Что, лучше бы было, если бы Рита допустила к себе Григория? Вот уж не уверен. Но ведь она живой человек и «ничто человеческое ей не чуждо». Так что пусть дорогой Сергей Афанасьевич спасибо скажет, что на этом месте оказался я, а не кто-нибудь другой. Тут меня прошибло: а что, если хитроумный шеф всю данную коллизию предвидел заранее и умышленно направил меня именно к Рите? С него станется, он бы и шефом не был, если бы не имел такой вот изощренный склад ума. Ну, тогда тем более… Чего голову ломать? Случилось и случилось. А что дальше будет, «об этом я подумаю завтра». Вот ведь не люблю ни роман этот, ни фильм по нему снятый, Скарлет считаю сучкой распоследней. А фраза запала. Она, конечно, американский аналог нашему «Утро вечера мудренее», но звучит не в пример элегантнее. Тьфу, эстет придурочный!
Скрипнула дверь, и вошла Рита. Еще более прекрасная со сна, с рубцом от подушки на щеке, в накинутой на плечи ночной рубашке и босиком. У меня под сердцем шевельнулось что-то пушистое и нежное.
— Дай сигаретку! — потребовала она.
— Не дам, вредно.
— Не жмоться, дай! Все равно помирать, так хоть с удовольствием.
— Я тебе помру! И думать не смей!
Она помолчала, все-таки выудила сигарету из валявшейся тут же пачки, чиркнула зажигалкой.
— Денис, можно я к тебе в Москву приеду?
Я оторопел.
— Дуреха, ты ведь ничего обо мне не знаешь…
— Это тебе только кажется. Конечно, знаю.
— Откуда?
— Отсюда, — она положила ладонь себе чуть повыше левой груди. — Ты не думай, я не навязываюсь. Очень хочется Новый год именно в Москве встретить. Здесь такая скука. Так можно?
Ну что я мог ответить? Отобрал у нее сигарету, затушил вместе со своей и увлек Риту в спальню. Все равно спать было уже глупо…
Глава 14
Валя-из-котельной как всегда дежурил на телефоне. И Загайнов появился в «Полете» вовремя. Что, кстати, указывало на его сугубый интерес к моим поисковым работам. «Ниву» из предосторожности я брать не стал. С ночного вертолета могли засечь номер, и сейчас какой-нибудь Боча терпеливо ожидал того, кто придет за автомобилем. А если честно, то, кроме всего прочего, не хотелось возиться с машиной, простоявшей всю ночь при двадцатиградусном морозе. Знаю я нашу технику.
Проводив Риту на работу и получив легкий мимолетный поцелуй в щеку, я стер следы помады и пошел на встречу с Сашкой пешком. Так оно надежнее.
Завтраком меня, конечно, накормили, но сейчас эти бергы, начавшие уже надоедать, пришлось брать ради конспирации. А Загайнов ковырял свою порцию вполне натурально. Видно, у журналистов с завтраками было туго.
— Ну, давай, давай, рассказывай, — торопил Сашка, не прерывая трапезы.
— Ты доешь сначала, а то подавишься, — успокоил я его.
Он посмотрел на меня круглыми глазами и отложил вилку.
— Что, так серьезно?
— Да уж куда серьезней…
И я выложил ему все.
Самообладания Загайнову было не занимать. Он только тихо присвистнул.
— Ну ни… себе! А ты не врешь?
Я подцепил ногтем большого пальца зуб.
— Сука буду! Устраивает такая клятва?
— Вот это номер! Что, так все и внушают?
— Слово в слово.
— Сучьи потроха! Ну, никак они не успокоятся… Генерала Ермолова на них нет! И здесь воду мутят, морды козлиные!
— Ты не ругайся, скажи лучше, что делать будем?
Сашка задумался, опять ковыряя вилкой остывшие уже бергы.
— Так сразу и не скажешь… Слушай, пойди возьми по сто грамм, а то башка от таких новостей совсем не варит.
— С утра-то?
— Да вчера опять перебрали.
— Интересная у вас, журналистов, жизнь, — сказал я, вставая.
— Алкоголизм — профессиональная болезнь, ничего не поделаешь.
Чувства юмора Сашка никогда не терял…
— В общем, так, — сказал он, зажевав водку пельменем и отдышавшись, — надо туда опять попасть.
— Это еще зачем? — вскинулся я. — Ты представляешь, что там сейчас творится? В каждом сугробе охранник сидит.
— Я не имею в виду виллу. Надо попасть в тоннель.
— И как ты это себе представляешь?
— Ты определил примерное направление, куда он может идти от поместья?
— Ну, в сторону города, наверное…
— Балда! Не в сторону города, а в казино! Сам же рассказывал о тамошних подвалах.
— Верно, верно… Все равно ерунда! Там я тоже засветился. Меня и на километр к тем подвалам не подпустят. А ночью там охрана наверняка не хуже, чем в президентском поместье.
— Никто и не говорит о ночи. Надо идти днем, внаглую.
— Слушай, стратег хренов! Я пока еще в ваших органах не служу и приказывать ты мне права не имеешь! Надо тебе — сам и иди. А я уже набегался под пулеметом. У меня задача — людей найти. Я ее практически выполнил. Если они в этом предполагаемом тоннеле — что я могу поделать? В одиночку их оттуда не вытащишь. Давай, поднимай свои спецсилы, пусть они пошуруют. А мы со стороны поглядим, как ребята красиво действуют. Массу удовольствий получим.
Сашка сумрачно глянул на меня, поднялся и принес от стойки еще два стакана с водкой. Один пододвинул мне, другой быстро выпил сам и стал елозить вилкой в моей тарелке, потому что его к тому времени опустела.
Я хладнокровно взирал на этот акт пиратства, ожидая продолжения. Наконец Загайнов закончил терзать очередной берг, закурил и откинулся на спинку стула.
— Диня, ты совсем фишку не сечешь. Нельзя сюда спецназ присылать. Это будет расценено, как недружественный акт.
— Ерунда, территория-то российская!
— Как бы российская, как бы! А на деле — почти вольная. После чеченского суверенитета власти сейчас на любую воду дуют — а вдруг молоком окажется, да еще кипящим? Так что, дружок, самим надо действовать, на свой страх и риск.
— Ну и давай действовать! На пару. Вдвоем мы куда хочешь проникнем. Хоть в Кремль. Только там искать нечего.
Сашка задумался.
— Нет, я не могу. Представляешь, если меня поймают? Такой шухер будет, что только держись. Нельзя мне идти.
— Раз так, то и я не иду. С какой радости голову под пули подставлять? А ты не забыл, что тебе еще все об аэродроме узнать надо. Может там, под землей и есть решение этой загадки!
Идея Загайнову понравилась. Он ведь не был трусом, только осторожничал сейчас чрезмерно. Чего, кстати, в Чечне за ним не наблюдалось.
— Здравая мысль, ничего не скажешь…
Видно было невооруженным глазом, как ему действительно хочется пойти на поиски тоннеля. Но какие-то ограничения все же имелись. Они-то и не давали ему воли сейчас. Я попробовал предложить альтернативу:
— Слушай, а здорово было бы самого Баркаева взять, отвезти его в укромное место и поспрашивать, как следует.
— Может и здорово, только реально — невыполнимо. Он ведь не дурак, чтобы в одиночку прогуливаться. Наверняка охраняют не хуже президента.
— Ну, как президента охраняют, я уже видел.
— Да я российского имел в виду, не местного…