Муж привез Агуну в большой стан, о жизни в котором она раньше грезила. У нее было все: наряды, слуги, колесница, подруги, которые вели такую же праздную и пустую жизнь. Агуна тосковала и боялась, что Энгир вернется и не застанет ее. Ему, конечно, скажут, где искать, но что теперь можно поделать со всем этим?
За Агуной больше никто не следил, и она передвигалась по стану, когда и куда ей было угодно. Солнце еще не встало, но тьма уступила место белой туманной мгле. На траве густо лежала роса или то были капли ночного дождя. Агуна задрожала, после сонного тепла аила окунувшись во влажную прохладу рождающегося утра. Босые ступни и край подола вмиг намокли.
Она шла словно во сне, не глядя по сторонам, не обращая внимания на лай потревоженных собак и взгляды вставших спозаранку работяг. Шла, бездумно перебирая в пальцах бусы из ракушек каури.
За станом пролегло глубокое каменистое ущелье. На дне его виднелось пересохшее русло реки, забитое разным древесным мусором, который принесла когда-то вода. На краю этого ущелья и остановилась Агуна. Пальцы разжались, и бусы, брякнув, упали в траву.
– Энгир, – прошептала она и сделала шаг вперед.
– Не ходил бы ты туда, – посоветовал разговорчивый лесоруб, у которого Энгир спросил дорогу. – Дурное это место.
Она действительно существовала – Долина павших алыпов. Долго искал ее Энгир и вот стоял в половине дня пути от своей цели.
– Чем же оно дурное?
Лесоруб звонко шлепнул себя по плечу, прихлопнув впившуюся мошку.
– Разное там видят люди. Чаще всего – женщину. Высокую, с черными гладкими волосами. Она бродит там, словно ищет кого. Иногда слышно, как она поет на незнакомом языке. Свихнуться там можно. На ночь я бы точно не остался.
– А мне придется.
Энгир был спокоен. Единственное, чего он боялся, – что больше никогда не увидит Агуну. А что давно умершие люди могут ему сделать?
– Там что, курганы?
– Курганы? – усмехнулся лесоруб. – Ты хоть представляешь, сколько в них росту было, в тех алыпах-то? По сторонам оглядись. Эти горы – вот их курганы. Так и лежат они, сами горами став, по-прежнему охраняя нас от врагов. Не каждый в горы сунется.
– Пойду я, – решился Энгир. – Спасибо.
– Ну, как знаешь, – махнул рукой лесоруб. – Да только я предупреждал. Пусть духи тебя хранят. Ступай.
Энгир твердой поступью тронулся в указанном лесорубом направлении. За две зимы непрерывных странствий он стал тверже духом и выносливее. Он мог идти весь день без привала, и ноги не уставали. Он научился обходиться без еды по нескольку дней. В полной уверенности: в Долине павших алыпов его поиски увенчаются непременным успехом, Энгир даже не допускал мысли, что может не найти там слез солнца.
Тропинка круто шла вниз между исполинскими валунами, которые наверняка набросали здесь великаны алыпы. Взобравшись на один из таких камней, Энгир увидел Долину и обомлел. Совершеннее вида, вероятно, не существовало на свете. Луга сочно-зеленой травы в яркой россыпи цветов простирались до самого горизонта, где в голубой дымке угадывались далекие горы. Несмотря на то, что дождя не было, над долиной, одна над другой, висели сразу две радуги. Полноцветные и четкие, они изгибались крутыми дугами. При желании Энгир мог бы отыскать те места, где они соприкасались с землей. Нашлось в Долине и озерцо, на берегах которого Энгир сразу задумал расположиться.
Еще несколько часов он спускался и наконец достиг Долины. Трава местами доходила ему до пояса. Со всех сторон разливался звонкий стрекот тысяч кузнечиков. Энгир увидел пестрых бабочек с размахом крыльев шириной в его ладонь. Втянув свежий, пахнущий земными соками воздух, он засмеялся как ребенок и побежал. Примятая трава почти сразу же поднималась за его шагами. Задохнувшись от нахлынувшего восторга, Энгир упал плашмя наземь и перекатился на спину, раскинув руки и ноги. Через его запястье перебежала красноватая ящерка. Что здесь могло с ним случиться дурного?
Над озером, которое облюбовал Энгир, сновали зеленые и голубые стрекозы, порой неподвижно зависая на несколько мгновений. Рыба здесь тоже водилась. Об этом известили Энгира появлявшиеся там и тут круги на воде. За спиной у него, в одной вязанке с киркой, болталась самодельная острога. Ужин на сегодня был почти обеспечен.
Энгир решил отдохнуть до утра, а новый день начать с поисков. Ему не доводилось еще искать руду в земле. Его телу это, несомненно, покажется легче, чем дробить горную породу. Но едва различимые приметы, по которым Энгир опытным взглядом отыскивал железную руду, здесь не годились. Придется рассчитывать лишь на удачу и трудолюбие.
Ночью Энгиру приснилась песня. Виной тому, должно быть, стали рассказы лесоруба. Тихий женский голос искусно выводил затейливую медленную мелодию.
Обещанный мне, избранный мной,
Почивший в земле и ставший травой.
Плач мой сольется с ночной тишиной,
Мой плач по тебе, о, избранный мной.
Где сердце, что пело, – там камень лежит.
И кровь, что кипела, уже не бежит.
Слова пропадают, и голос дрожит.
Где рядом стояли – там камень лежит.
Энгиру показалось, что он стремительно падает. Вздрогнув всем телом, он проснулся. Но, видно, сон не отступил окончательно, потому что печальный голос до сих пор плыл над спящей Долиной. Только слов Энгир больше не понимал. Язык этот не был ему знаком, и веяло от слов такой древностью, что по спине побежали мурашки.
Энгир осторожно сел и огляделся. По залитой лунным светом Долине брела женщина. Она и сама была лунным светом – густым и плотным. Крепко сбитая, ростом втрое выше Энгира, она представляла собой поистине впечатляющее и жуткое зрелище. Одета она была как воин, и меч, сжатый в опущенной руке, бесшумно волочился за ней по земле. Длинная коса раскачивалась на спине в такт шагам. Ветер сдувал с ее ресниц серебряные капли, и они летели в воздухе, опадая на траву ночной росой. Каждая росинка заключала в себе маленькую луну. Мириады крошечных лун вокруг и только одна настоящая, там, в черном бархате неба, – вечное подтверждение тому, что даже в самой кромешной тьме есть капля света.
Женщина обернулась, не обрывая песни. Губы ее оставались неподвижными и плотно сомкнутыми, но голос, без сомнения, принадлежал ей. Лицо выглядело суровым и скорбным. Серебряный взгляд встретился со взглядом Энгира. Сквозь видение можно было различить ночной пейзаж Долины. У Энгира похолодело в желудке, и он потерял сознание.
В бреду или во сне Энгир видел ту же Долину, только гор вокруг не было. Он разглядел и ночную гостью. Черноволосая, румяная и белозубая, она что-то торопливо рассказывала своему спутнику-алыпу, оживленно жестикулируя и дергая его за рукав. Тот внимательно слушал, иногда коротко переспрашивая или смеясь. Он был на голову выше женщины, но Энгир видел обоих не снизу, а так, будто и сам превратился в исполина.
Налетел порыв ветра, и фигуры стали пылью и песком, взвихрившись в воздух темными столбами. Энгир услышал оглушительный звук, в котором смешались топот множества ног, хриплые крики, предсмертные стоны и лязг оружия. Запахло кровью, людским и лошадиным потом. Энгир в ужасе зажал уши ладонями.
Он опять увидел тех двоих. Трава больше не была зеленой. Ее вытоптали и осквернили. Алып лежал на земле с открытыми глазами, в которых отражалось слишком мирно-голубое небо. Из ран уже не сочилась кровь. Женщина сжимала его руку в своих. Ее могучие богатырские плечи содрогались, но глаза оставались сухими. На щеке багровела рваная царапина, а штаны на бедре промокли от крови. Рядом с парой крест-накрест торчали вогнанные в землю тяжелые мечи.
Энгир моргнул и поглядел вокруг словно бы другими глазами. Там, где земля напиталась кровью, поблескивало что-то, отражая солнечный свет. Женщина будто снова почувствовала постороннее присутствие и обернулась.
«Середина радуги», – услышал Энгир и проснулся. Солнце уже стояло в зените. Голова раскалывалась и гудела от боли, словно и не спал он вовсе.
Умывшись и немного перекусив, Энгир сложил оставшиеся припасы в кучку и поджег. Упав ниц рядом с чадившим костерком, он вознес смиренную молитву, благодаря воительницу, которая подсказала ему, где искать слезы солнца. Энгир еще не убедился, что сон найдет отражение в действительности, но счел необходимым отплатить за помощь. В первый раз женщину он видел точно наяву, и дым сожженной еды послужит замечательным угощением для нее.
Оставив костер тлеть, Энгир схватил кирку и пошел искать середину радуги. Как было бы чудесно, управься он с делом сегодня. Ему совсем не хотелось ночевать в Долине еще раз. Опасности тут не было, но страх обитал. Ночная гостья обязательно вернется. Вернее, это он гость здесь – на земле, видавшей небывалое сражение. На земле, где обрели последнее пристанище великие алыпы ушедших времен.
Двойную радугу Энгир приметил сразу же, как проснулся. Неужели она никогда не исчезает? Но сегодня она висела совсем над другой частью Долины. Где же заветный кусочек земли? Энгир все равно не вспомнил бы точно, где видел вчерашнюю радугу, поэтому постарался не думать о ней.
Он нашел место, где более высокая радуга растворялась в траве. Широко переставляя ноги, он сосчитал расстояние до другого конца воздушного моста – чуть больше двух сотен шагов. Энгир отмерил половину и, глубоко вдохнув, вонзил кирку в землю. Инструмент явно не годился для такой работы, но выбирать было не из чего.
Энгир привык к искрам, звону и упрямому сопротивлению непокорной породы. В жирной плодородной земле кирка увязала, цеплялась за корни трав. Получалось не столько копать, сколько рыхлить. Поэтому Энгир, присаживаясь на корточки, выгребал потревоженную почву руками и снова вонзал кирку.
Иногда он поднимал голову – убедиться, что яркая радуга еще на месте. Она неизменно висела над головой, придавая уверенности. Энгир не имел представления, как глубоко может залегать желтый металл и вообще попадается ли он в обычной земле. Легенды легендами, но…