— Это смешно, Катрина. — Нико старалась не оправдываться.
Почему, интересно, Катрина запомнила эту строчку? И с какой стати дети вообще читают «Нью-Йорк пост», особенно шестую страницу? Но разумеется, все дети ее возраста одержимы престижем и сплетнями.
— Значит, у тебя нет романа? — настаивала Катрина, желая освободиться от бремени возможных последствий такого события.
Придется покривить душой, подумала Нико, хотя ей и не нравилось лгать дочери.
— Конечно, нет, дорогая. Мы с твоим папой очень счастливы. Можешь за нас не беспокоиться.
«Я должна положить этому конец. Сегодня же, — решила Нико. — Это знак. Первое декабря, день первого снега». Она поклялась себе, что если просочится любой намек на ее роман, она немедленно его закончит. Все это время Нико размышляла о том, что не хочет ранить Сеймура, но ее муж взрослый человек и, вероятно, переживет душевную рану. А вот Катрине это не удастся. Катрина не сможет понять подобную ситуацию, да и почему ей нужно понимать? У девочки нет необходимого жизненного опыта, и остается надеяться, еще долго не будет. Но если Катрина узнает, что у матери роман, это разрушит ее представление об отце. Она будет считать его более слабым, не говоря уж о том, что подумает о матери. У девочек возраста Катрины черно-белый взгляд на мораль, их представления о том, как должны вести себя люди, идеалистичны. Они не понимают, что такое слабость плоти. Катрина в своей невинности казалась чистой и почти святой.
— Я знала, что нет, мамочка, — проговорила Катрина с легким торжеством и поцеловала мать.
Автомобиль подъехал к школе, прелестному кирпичному зданию с маленькой игровой площадкой, отделенному от улицы решетчатой оградой. Внутри дети сбивались в маленькие группки, инстинктивно повинуясь какому-то атавистическому закону иерархии, известному только им.
— До свидания, радость моя, — сказала Нико. — Увидимся вечером.
Она с облегчением откинулась на сиденье, понимая, что подошла к самому краю. Как она позволила себе так рисковать? Она неверно оценила ситуацию. Ошиблась. Следовало соображать. Она должна исправить эту ошибку, затоптать ее ростки.
Машина медленно двигалась по узкой Уэст-Виллидж-стрит. Впереди, справа, Нико заметила Шона Хили с двумя детьми Венди — Магдой и Тайлером. Конечно, они и дети Шона, но она всегда думала о них как о детях Венди, особенно после того, что пытался сделать Шон. Забрать детей. Какой стыд! И Венди обыграла его, предложив идеальное решение. Нико прищурилась.
— Димитрий, остановитесь, пожалуйста, на секунду, — попросила она. — Я увидела знакомого.
Автомобиль остановился, и когда Шон почти поравнялся с ней, Нико опустила стекло.
— Здравствуй, Шон, — многозначительно произнесла она и холодно улыбнулась.
И не успел он ответить, как Нико исчезла за тонированным стеклом. Вот это уже совсем детский сад, подумала она, но весело. Стоило напомнить Шону, что больше ничто не сойдет ему с рук, что все подруги Венди следят за ним ради нее.
После этой маленькой, но принесшей удовлетворение Нико проделки они поехали дальше по Уэст-Виллидж и свернули на Уэст-Сайд-хайвэй. Река Гудзон отливала тем же тускло-серым цветом, что и небо — низко нависшее, но почему-то удивительно успокаивающее. Приятно было каждый день ехать на работу вдоль реки, и Нико никогда не пренебрегала возможностью взглянуть на нее. По пути она отмечала привычные вехи: заасфальтированную площадку, где катались велосипедисты и роллеры, уродливое синее сооружение, куда со всего города свозили до востребования автомобили, изъятые за неправильную парковку; Челси-Пирс, где занималась верховой ездой Катрина; а затем справа, за небольшим поворотом, ряд рекламных щитов. На первом была помещена реклама маленькой складской компании, всегда немного безвкусная. Но, свернув за угол сегодня, Нико не поверила своим глазам. На месте рекламы складов красовалось огромное изображение Виктории Форд. Виктория, выглядевшая потрясающе в огромной белой шляпе, как у Катрины, только что вышла из белого лимузина и смотрела в сторону своими необычайными глазами орехового цвета. И какое выражение лица! Вышла навстречу фотографам с таким видом, будто только что ненавязчиво и с достоинством завоевала мир. И подпись: «Виктория Форд: живи этим», — а справа внизу три точки — пастельная розовая, голубая и зеленая — и логотип компании «Хаккабис». Теперь весь мир видит, с гордостью подумала Нико. Победы Виктории всегда завораживали, но эта доставила особое удовольствие, потому что именно Нико помогла заключению договора между Викторией и «Хаккабис». И какая же это радость не только предложить грандиозную идею, но и воплотить ее.
Она устроила встречу между Питером Боршем и Викторией полгода назад, когда подруга вернулась из Франции после катастрофического объяснения с Пьером Бертеем на его яхте. Нико никогда так не поступила бы, но Виктория совсем другая. Она творческая, а не корпоративная личность. Виктория не совладала с собой, когда вдруг пришлось проявить корпоративное лицемерие, и превратилась в подростка, полного решимости взбунтоваться против взрослых. Виктория всегда будет поступать по-своему. Она заработала это право и теперь станет богаче их всех. Но Нико и Венди всегда знали, что так и произойдет. Нико набрала номер Виктории.
— Дорогая! — возбужденно воскликнула она. — Я только что проехала мимо твоего щита. Я так горжусь тобой.
— Я сама только что миновала его. Заставила водителя проехать по Уэст-Сайд-хайвэй, чтобы увидеть его — плакат наклеили сегодня после полуночи. Тебе нравится?
— Очень. Идеально. Ты где?
— На Тридцать третьей улице.
— И я на Тридцать третьей. Попроси шофера сбавить скорость, и я догоню тебя.
Нико по-детски улыбнулась. Ей это нравилось, непонятно почему, но было весело, будто стоишь на улице и спрашиваешь кого-то по сотовому, где он, а тот в нескольких шагах от тебя. Подобные ситуации до сих пор вызывали у нее смех. У Виктории был новый золотистый «кадиллак-девиль»; Димитрий пристроился рядом, и женщины опустили стекла, когда их автомобили медленно проехали перекресток.
— Где ты взяла эту машину? — крикнула Нико.
— Только что купила, — высунувшись из окна, ответила Виктория. — Я уже продала двадцать тысяч белых шляп, а сейчас всего девять утра.
— Отлично. Но машина у тебя ужасная.
— Ну разве не здорово? Ни у кого такой нет. И всего за пятьдесят три тысячи долларов. Хорошая сделка! Когда Лайн увидит ее, его хватит удар.
— Прекрасно, дорогая. Увидимся за ленчем? Виктория кивнула и помахала рукой:
— В двенадцать тридцать!
Ее автомобиль внезапно набрал скорость, чтобы проскочить светофор, и резко свернул на Тридцать шестую улицу. Нико откинулась на сиденье, оставив окно открытым и позволив холодному воздуху словно ледяной тканью окутать лицо, — наплевать на все. И кроме того, говорят, что холодный воздух полезен для кожи.
— Магда увидела шляпу Катрины, и теперь ей нужно такую же, — сказала Венди.
— Какие проблемы, — ответила Виктория. — Я принесу ей вечером.
— Кстати, сегодня утром я видела Шона, — сообщила Нико. — И немного грубо с ним обошлась. Извини, не удержалась. — Отложив меню, она расстелила на коленях салфетку и машинально окинула взглядом зал ресторана. Они сидели за столиком номер один — теперь в ресторане «У Майкла» им обычно отводили этот столик. Хотя Нико и знала, что формально она не самая преуспевающая здесь женщина (в зале сидела пара ведущих из новостных программ, и они наверняка зарабатывали больше), но со времени своего повышения она как будто излучала почти ощутимую (и, как надеялась, настоящую) энергию власти. С другой стороны, в этом могли сыграть роль и чаевые в размере тысячи долларов, которые Нико вручила метрдотелю в тот день, когда три подруги пришли сюда на праздничный ленч.
— Не переживай из-за этого. — Венди покачала головой. — Шон считает, что после нашего разрыва очень многие ведут себя с ним грубо. Говорит, его почти не приглашают на вечеринки…
— Как это грустно, — вставила Виктория, по мнению Нико, искренне жалевшая Шона. Ну, Виктория всех жалеет, она даже дала работу Маффи Уильямс (выплачивая ей, насколько знала Нико, небольшой процент от дохода с огромной лицензионной сделки с «Хаккабис»), когда та в июне ушла из «Би энд си», заявив, что больше не в силах терпеть Пьера Бертея.
— Он переживет. — Венди имела в виду Шона. — А вот я хочу знать про эту шляпу, о которой все говорят, Шляпа! — повернулась она к Нико. — Она очень красивая?
— Это просто шляпа, — ответила Виктория. — Не сравнить с твоим фильмом. Шон и Селден придут?
Венди кивнула:
— Я сказала, что им придется ладить друг с другом. Во всяком случае, Шону. Селден вполне готов проявлять благоразумие. И Магда, естественно, любит его. По-моему, она влюблена в него больше, чем я. Даже похудела на десять фунтов.
— Ты счастлива, и она тоже, — заметила Нико.
— Знаю. Но иногда я чувствую себя виноватой. Как все легко получилось. — Венди говорила о своей новой квартире. Она купила два верхних этажа в одном бывшем складе в Сохо, поэтому она и Шон формально жили порознь, но дети находились близко к обоим разведенным родителям. — Да, легко решить свои проблемы, когда ты преуспевающая женщина и у тебя есть деньги. Я думаю о тех женщинах, у кого ничего этого нет. Через какой ад им приходится проходить. Такое никогда не забудешь.
— Но это существенная причина для того, чтобы добиваться успеха! — пылко воскликнула Нико. — Только тогда ты и понимаешь, зачем так много работала. Чтобы в минуту кризиса твоей семье не пришлось страдать.
Венди молча смотрела в свою тарелку. На лице ее заиграла легкая улыбка.
— Что ж, думаю, вы должны кое-что узнать. Еще рано говорить и, может, ничего не выйдет, но я беременна. — Виктория ахнула, а Нико испытала такой шок, что потеряла дар речи. — Знаю, — продолжила Венди. — Но это получилось случайно. Селден сказал, что не может иметь детей, но ошибся. — Она беспомощно пожала плечами. — Иногда приходится мириться с подобными сюрпризами. Я считаю это подарком за то, что «Пилигримы» наконец-то вышли на экран. Я собиралась купить кольцо с сапфиром, но, пожалуй, это лучше.