Власть сломает любую веру, подчинит ее, уничтожит. А уничтожив, - придумает другую, послушную, нужную, как инструмент. Прялка - пряхе, топор - плотнику, копье - воину, скипетр - монарху. И что они - крутящиеся кюрде за монастырскими стенами, молитвы и старинные пергаменты? Рухнули Устои.
Поздно стоять на Плитах Пронзительного Взгляда. Поздно. Всё поздно. Три Ступени Испытания - забава, аттракцион для богатых туристов. Арджоха - аттракцион. Йоги, пещеры, загадки, недомолвки, легенды. И далай-лама садится в сверкающий «Боинг», щурится под блицами фотокамер на пресс-конференциях, комментируя решения «большой восьмерки». Ау, Хранитель, где твои черные стрелы, где ты сам?..
Глава 19. РУНГЕ, 12 июня 2007 года
ГУБЕРНАТОР произнес традиционную вступительную речь. По случаю Дня России в зале приемов собрался весь иркутский бомонд. Перед началом церемонии Евгений Михайлович не успевал раскланиваться со знакомыми тузами из администрации области, крупными промышленниками и фирмачами. Еще бы! Сегодня Рунге был в числе немногих избранных, которым вручали государственные награды.
Именно избранных, потому как быть удостоенным непросто. И в областной администрации кандидатуру со всех сторон рассмотрят, и у главного федерального инспектора. Потом бумаги отправятся к полномочному представителю Президента России в центр федерального округа. И там все до буковки разберут. Лишь после полетит представление в столицу, в президентскую администрацию. Но и в этом случае еще бабушка надвое сказала. Иногда на самом последнем этапе - раз! и не сложилось у песни начала. Но уж когда Президент свою подпись под Указом поставил. Все! Свершилось! Родился новый кавалер государственной регалии.
Вот и прозвучала его фамилия. «За большой вклад в развитие экономики области.» Рунге, загорелый и посвежевший после отдыха на Бали, не спеша поднялся со своего места, прошагал к микрофонным стойкам, подставил лацкан, на который губернатор, улыбаясь, приколол серебряную медаль «За заслуги перед Отечеством».
- И в связи с шестидесятипятилетием со дня рождения, уважаемый Евгений Михайлович. Поздравляю! - сказал негромко ему губернатор. - Надеюсь, по этому поводу мы соберемся особо.
- Спасибо. Обязательно, - ответил Рунге, пожал вялую губернаторскую длань, принял из рук представительной дамы из наградного отдела три гвоздички, замшевую коробочку, в которой под прозрачной крышкой покоилось бордовое удостоверение к медали, и неторопливо возвратился на место.
Справа и слева к нему потянулись другие награжденные и номенклатурные господа, без которых не обходится ни одна «придворная» церемония, пожимали руку, шептали поздравления. По залу плыло облако зависти и одобрения происходящего.
ПЯТЬ лет назад Рунге сменил Читу на Иркутск. Прикупил себе шикарный коттедж в пригороде, на Байкальском тракте, в одном из престижных поселков - буквально на выезде из микрорайона Солнечный. Единственное, насчет чего Е.М. воздержался - на постоянный регистрационный учет по новому месту жительства не встал. Коттедж на супругу записал. А сам остался числиться на читинской «жилплощади».
Перебазировался на брега Ангары и головной офис ЗАО «Востокзолототехснаб»: в марте 2002 года солидная вывеска украсила первый этаж отреставрированного здания на одной из центральных улиц, упорно носящей доперестроечное имя Красноармейская, неподалеку от сверкающего тонированным стеклом и анодированным алюминием учебного комплекса Байкальского университета экономики и права.
Устав ЗАО позволял создание филиалов, поэтому вскоре Рунге зарегистрировал в Иркутске дочернюю фирму - старательскую артель «Черемшанка», получившую право на разработку золотоносных песков в верховьях Большой Черемшанки, на границе Иркутской области и Бурятии. Артель даже обустроила свою базу на территории последней, в Окинском районе, неподалеку от впадения Архута в бурливый Китой-Кин. Золотые пески ничего особенного из себя не представляли, гораздо привлекательнее был район верховьев Китоя, но там хозяева уже имелись.
Специалисты смотрели на телодвижения забайкальского немца снисходительно. Особых барышей в верховьях Большой Черемшанки не получишь. В целом, по экспертным оценкам, суммарные ресурсы разведанного золота в Восточных Саянах оцениваются в 250 тонн. Еще в начале прошлого века россыпное золото успешно добывалось в бассейнах рек Сархой и Диби, функционировали Валентиновский, Елизаветинский и Николаевский прииски. Успешно разрабатывается Зун-Холбинское рудное месторождение. А уж старательское шустрячество по горным речкам! На Черемшанке тоже практически всё выбрано. Там разве что идти по «хвостам». Нерентабельно. Видимо, у немца денег некуда девать или, наоборот, за крохи цепляется, ибо, как говорится, немного осталось места под солнцем.
В общем, регистрация новой артели особого внимания, как показалось Рунге, не привлекла, интереса и ажиотажа не вызвала. И это было именно то, что нужно. Артель потребовалась Рунге как площадка для главного: легализации выхода к Золотой Чаше. Что и говорить, золотопромышленник Кузнецов название таежному сокровищу дал красивое. Да и только!..
Когда вслед за чертежиками старого проныры Шнелля, добытыми у стариков Шейнов, в феврале 1995-го у Рунге в руках, наконец-то, оказалось описание таинственного месторождения, сделанное Кузнецовым, он возликовал! Но вскоре выяснилось, что триумфовать рановато. Описание, из-за которого пришлось буквально пуститься во все тяжкие, ничего особенного не представляло. Заявка на территорию для золотодобычи. Общие фразы, общие расчеты, довольно условная привязка к местности. Непосредственно этот участок застолбить у Рунге пока не получалось. В правительстве Бурятии и в Москве тянули резину. Мол, место там бесперспективное, еще в пятидесятые годы точка, собственно, поставлена.
Да, - это Рунге было известно - неподалеку от лакомого куска Тункинских гольцов, километрах в семидесяти юго-восточнее своенравного и непредсказуемого весенними и осенними паводками Шумака, еще в 1952 году геологи наткнулись на небольшое, но исключительно богатое по содержанию месторождение рудного золота. Тогда и потеряли в Иркутске и Улан-Удэ интерес к легенде о найденном каторжником Деминым саянском Эльдорадо.
А легенда эта, надо сказать, была довольно популярна. Живет, почитай, полтора века, обрастая выдуманными подробностями и мистическим страхом. Кто только не шарился по тайге, выискивая сокровищницу беглого каторжника. Костей осталось на крутых осыпях угрюмых скал и в темной лесной чаще!..
Месторождение на Шумаке перелопатили быстро и основательно, превратив несколько квадратных километров в лунный пейзаж. Оный лишь по истечении без малого полувека, в силу естественных природных процессов, никакими человеческими потугами в плане рекультивации не сопровождаемыми, мало-помалу обрел подобие природного ландшафта.
Рунге озвучил во властных кабинетах желание изучить старое месторождение основательнее, исследовать отвалы. Чего вбивать деньги в оборыши, говорили ему, идти по хвостам нерентабельно: искать драгметалл на отработанных участках - удел старателей- любителей, заключивших договор «фифти-фифти» с артелью, а не серьезных людей. Но Рунге настойчиво пробивал разрешение на изыскательские работы в том районе. Просеяв с упорством истинного старателя тонны информации, чтобы выискать крупинки истины, он не просто был уверен, он знал: Золотая Чаша есть. И он ее найдет. А пока «Черемшанка» и на бедной россыпи поработает.
Куда хуже были последние поползновения. Зашевелились экологи - нынче же их время. Это раньше на «зеленых бойцов» смотрели, как на блаженных, а ныне законов напринимали! Рунге попытался прозондировать ситуацию - тоска! Местное экологическое войско носилось, как дурень с писаной торбой, с идеей Тункинского национального парка. Курортная, дескать, зона, уникальный уголок природы, целебные воды!.. И ведь, пробили, уроды, закон о национальном парке! Его границы, даже по самым придирчивым оценкам Рунге, опасно граничили с предполагаемой зоной Золотой Чаши. И это была вторая причина, из-за которой во властных кабинетах нужного Рунге решения не принимали.
Массу времени, средств, не говоря уже о сожженных нервных клетках, отняло и перебазирование из Читы в Иркутск. Но тут и не в Золотой Чаше дело. Решения требовала общая ситуация: затрещал фундамент благополучия и легального бизнеса.
ДО НЕДАВНЕГО времени Евгений Михайлович чувствовал себя в столице Забайкалья прекрасно. Разве что пинком не распахивал двери в высокие кабинеты. Весом, авторитетен. К его мнению прислушивались, с ним советовались, хотя никаким пиаром Рунге не грешил. Его деньги, его возможности прекрасно пиар заменяли.
Давно известно: финансово состоятельная фигура всегда на виду. Масса народу убивает немало времени поиску и классификации состоятельных господ. Кто-то их классифицирует как реальных налогоплательщиков, кто-то - как потенциальных спонсоров, кто-то - из обывательской зависти, кто-то - в корыстных уголовных целях.
Но побеждает спонсорский интерес. Официальный и неофициальный, благой и кусочный. Спонсорская потенция имярека - вот она, питательная среда для развития уважения к имяреку или роста ненависти к нему. Ну, а уж внимания!.. Господа при больших деньгах - будь то их собственные капиталы или активы возглавляемого ими предприятия, концерна или иного юридического лица - всегда в центре внимания власть предержащих, средств массовой информации и обывательского интереса, подогреваемого, опять же, этими самыми СМИ.
Абрамович купил, Дерипаска решил, Потанин сказал, Миллер отметил. Пупкин снова женился, Бубкин снова развелся. Этот вновь расскандалился в Куршевелях, а этот - на Лазурном берегу. Вексельберг скупил все яйца Фаберже, а Ходорковскому захотелось в политику.
Вот последнее - вовсе ни к чему. Чревато. Вылетает имярек из бомонда в небытие. Хотя и не всегда. Вон, того же Ходорковского взять. Который год скитается бедолага по тюрьмам, а интерес к нему, как спонсору, не пропадает!