С этого времени и навсегда между братом и сестрой пробежала черная кошка. Некоторые биографы пытаются замолчать этот факт, представляют их отношения чуть ли не идеальными, но сама же Наталья Шереметева, жалуясь в своих записках на судьбу, подспудно выдает неприязнь к Петру Борисовичу.
Свадьба Ивана и Натальи состоялась 6 апреля 1730 г. в имении Горенки[59]. Через три дня после свадьбы, 9 апреля 1730 г., все семейство Алексея Григорьевича Долгорукова императорским указом выслали из Москвы в их пензенское имение Селище под Касимовым. Едва они достигли места назначения, как туда прибыл отряд солдат с указом отправляться опальному семейству в Сибирь.
Наталья могла не ехать в ссылку, однако коли собралась, то кормиться ей повелели за свой счет. Болевший в те дни оспой Петр Шереметев прислал сестре на дорогу 1 тыс. рублей – огромные деньги. Но девица из гордости отказалась, взяла только 400 руб. Тоже не мало, если учесть, что за 1 руб. тогда можно было купить пару коров. А для крестьян 1 руб. представлялся огромными деньжищами.
Хотя в указах Анны Иоанновны четко говорилось, что Долгоруковы повинны в неблюдении здоровья Петра II и в навязывании малолетнему императору великовозрастной невесты, все Долгоруковы до конца дней своих были уверены, что стали жертвами интриг цесаревны Елизаветы Петровны, которую при Петре II они намеревались постричь в монастырь. Якобы цесаревна им этого не простила и оклеветала перед сестрой-императрицей.
В ссылку в 1730 г. отправились: князь Алексей Григорьевич Долгоруков с женой Прасковьей Юрьевной и их дети: Иван с женой Натальей, а также сыновья Николай (18 лет), Алексей (14 лет), Александр (12 лет) и дочери Екатерина (18 лет), Елена (15 лет) и Анна (13 лет).
Их на струге довезли по Оке и Каме до Соликамска, а оттуда пешим ходом перевели через Уральские горы. Из Тюмени по Иртышу доставили на остров между реками Сосьвой и Вогулкой. Там стояли несколько сотен землянок и маленьких курных изб. Имелись также церковь и острог. Это был город Берёзов[60], в котором за полгода до того скончался в ссылке генералиссимус А.Д. Меншиков и немногим ранее почила его дочь, царева невеста Мария. Там еще жила в построенном отцом добротном доме младшая дочь светлейшего князя – Александра. В 1728 г. Долгоруковы спровадили Меншиковых в Берёзов, а теперь, в 1730 г. их постигла та же участь. Такова была злобная насмешка Бирона. Через несколько месяцев Александра уехала в столицу, и Меншиковы подарили свой дом Долгоруковым. Все имущество у опальных князей отобрали, поставили их на скудный казенный кошт. Правда, слуг оставили. Поначалу о каждом шаге Долгоруковых докладывали в Санкт-Петербург. Правда, старшее поколение умерли в первые годы ссылки. Зато вскоре по прибытии у Натальи Борисовны родился сын Мишенька.
Со временем надзор ослаб, узникам разрешили выходить в город. Это-то послабление и навлекло на Долгоруковых беду. Вздорный и глуповатый Иван Алексеевич загулял. Особенно подружился он с проживавшим в Берёзове флотским поручиком Овцыным. Как водится, вечерами они крепко выпивали. И Долгоруков начинал болтать лишнее об императорской фамилии, об Анне Иоанновне с Бироном, особенно о любовных похождениях цесаревны Елизаветы Петровны. Не обходил он нелестными отзывами и высокопоставленных вельмож. Провинциалы слушали его с превеликим интересом.
Если бы Наталья знала о пьяной болтовне мужа, то непременно пресекла бы его похождения в город. Но бедная женщина ни о чем не знала. О том, что муж путается с берёзовскими девками, она и знать не желала.
Проживал в городе таможенный подьячий Тишин. Ему приглянулась бывшая царская невеста княжна Екатерина Долгорукова. Однажды, изрядно выпив, Тишин попытался склонять девицу к сожительству, а та не придумала ничего лучше, как пожаловалась на подьячего Овцыну. Поручик изрядно поколотил невежу. Избитый Тишин поклялся жестоко отомстить обидчикам: он написал кляузу сибирскому губернатору Петру Ивановичу Бутурлину, в которой особо указал на послабления ссыльным и на болтовню Ивана Алексеевича, порочившую царскую фамилию.
Окружение губернатора решило подослать в Берёзов шпиона и выведать, что там происходит. Лазутчиком выбрали лейб-гвардии Преображенского полка капитана-поручика Федора Ивановича Ушакова (1693—1766), родственника сенатора и начальника Канцелярии тайных и розыскных дел графа Андрея Ивановича Ушакова. Лазутчик прибыл в Берёзов инкогнито. Он быстро втерся в доверие к местным обывателям, разузнал о похождениях и болтовне Долгорукова и поспешил с докладом в Тобольск. Вскоре после его отъезда от Бутурлина было получено предписание закрыть Ивана Долгорукова в отдельной от семьи землянке и посадить его на хлеб и воду.
Свидание княгини Долгоруковой с мужем в Березове. Рисунок А.П. Рябушкина
Наталья на то время была на сносях. Ей удалось разжалобить стражников, и четыре месяца каждый вечер женщина тайком пробиралась к мужу, чтобы передать ему ужин. Все эти треволнения привели к тому, что Наталья Борисовна родила психически больного сына Дмитрия, ставшего причиной ее дополнительных страданий на всю жизнь.
Глухой августовской ночью 1738 г. в Берёзов пришло судно с военным отрядом. На него спешно погрузили Ивана Алексеевича, братьев его, сестру Екатерину и еще около 60 горожан и гарнизонных из острога. Наталье Борисовне не разрешили даже проститься с супругом. Арестантов увезли в Тобольск.
О жизни княгини в последующий год сохранились разные слухи. Говорили, будто ее с младенцем на руках бросили в тюрьму-землянку вместо мужа. Но говорили и о том, что жила она все это время в меншиковском доме вместе с родичами – сестрами брата Еленою и Анною.
9 апреля 1740 г. в Березов прибыла научная экспедиция французского астронома Жозефа Никола (Осипа Николаевича) Делиля (1688—1768). Француз оказал семье Долгоруковых огромную помощь, остудив пыл местного начальства против ссыльных.
26 апреля 1740 г. в Санкт-Петербурге вышел указ императрицы Анны Иоанновны о помиловании княгини Натальи Борисовны Долгоруковой и ее детей. Экспедиция Делиля отбыла из Берёзова 22 мая, а 17 июля француз встретил семейство уже в Тобольске. Он-то и поспособствовал скорейшему отправлению Долгоруковых в Москву.
Тем временем начался розыск по делу Ивана Алексеевича. Возглавил его Ушаков, в помощь ему был придан тогда еще прокурор полевых войск поручик Василий Иванович Суворов (1705—1775), уже отец будущего генералиссимуса А.В. Суворова.
Иван Долгоруков был так напуган всем происходившим, что впал в ступор. Состояние несчастного усугубило то, что его сразу заковали в кандалы по рукам и ногам и держали прикованным к стене. Если верить протоколам розыскного дела, подследственного не пытали. Его ставили перед дыбой, и он сразу же начинал каяться во всех грехах, в том числе и в тех, о которых никто не знал. В частности, Иван Алексеевич сам рассказал о подложном завещании Петра II и о своей подписи под ним. А ведь это было самое страшное преступление из возможных. Более того, Иван Алексеевич выставил заговорщиками многих своих родичей, ранее помилованных Анной Иоанновной.
Других арестантов пытали, да так ужасно, что потрясенный впервые увиденным Василий Суворов потом долго болел. Все они подтвердили ругань ссыльного на Анну Иоанновну и всю императорскую семью.
Тем временем началось новое следствие – о государственной измене и о заговоре с целью свержения законной власти. По российским городам и весям арестовывали Долгоруковых. Почти всех мужчин семейства свезли в Шлиссельбургскую крепость, где подвергли жесточайшим пыткам. Розыск тянулся до осени 1739 года. В конце октября волею императрицы Анны Иоанновны было созвано Генеральное собрание, которое вынесло обвиняемым окончательный приговор.
Осужденных вывезли в Новгород, где 8 ноября 1739 г. состоялись экзекуции и казни. Первыми били кнутом младших братьев Ивана – Николая и Алексея Долгоруковых. Затем Николаю отрезали язык. Обоих сослали в Охотск. Дядюшкам Ивана Алексеевича, князьям Ивану Григорьевичу, Сергею Григорьевичу и Василию Лукичу Долгоруковым отрубили головы.
Бывший фаворит императора Иван Алексеевич Долгоруков был приговорен к четвертованию. Его дальний родственник, видный историк XIX в. Петр Владимирович Долгоруков (1816—1868) так описал эту трагедию: «Пришел черед Ивана. В эту страшную минуту он выказал поразительную твердость; он глядел в глаза смерти, и какой смерти! С мужеством, воистину русским. В то время, как палач привязывал его к роковой доске – он молился. Когда палач рубил ему левую руку – он сказал: “Благодарю тя, Господи!” Палач отсек ему правую ногу – Иван продолжал: “…что сподобил мя…” и когда рубили левую ногу – “…познать тя…”, затем потерял сознание. Палач закончил казнь, отрезав правую руку и голову… После казни были тотчас вырыты две могилы; в них опустили по гробу, с двумя телами в каждом»[61].
Оставленный в тобольской тюрьме Александр Алексеевич Долгоруков пытался покончить с собой, но был спасен. Ему отрезали язык и сослали на Камчатку. Трех сестер Ивана заточили в разные сибирские монастыри.
Наталья Борисовна с детьми прибыла в Москву 17 (28) октября 1740 г. – в день кончины в Санкт-Петербурге императрицы Анны Иоанновны. Только тогда несчастная женщина узнала о казни ее любимого супруга.
Меньше чем через месяц всесильный временщик Э. Бирон был арестован и предан суду за то, что плохо смотрел за здоровьем Анны Иоанновны и притеснял русских. Герцог отправился в ссылку в Пелымский острог за Уральскими горами. А еще через год, 25 ноября 1741 г. в результате дворцового переворота взошла на престол императрица Елизавета Петровна, та самая цесаревна, которую Долгоруковы почему-то винили в своей опале.
В первые же месяцы царствования Елизавета Петровна повелела собрать всех опальных Долгоруковых и восстановить их в правах. Воспользовавшись милостью императрицы, Наталья Борисовна вернулась ко двору. Петр Шереметев в части родительского наследства сестре отказал, лишь отписал ей 500 крепостных душ. Если учесть, что большинство российских дворян владели одной – двумя крестьянскими семьями, то Наталья Борисовна обделенной не осталась. У родителей упомянутого выше сенат