Да, откровенно говоря, и созерцание мерцающих останков самого себя не очень хорошо сказываются на психике любого человека. Плохо сказываются, и зачастую ведут к попаданию такого счастливчика в объятия мощных дяденек, разодетых в беленькие халатики.
Я обессиленно опустился на развороченный пол.
— А чего ты удивляешься, Феликс? — флегматично, можно сказать вяленько как-то заговорил Моисей. — Какое название у этого лабиринта?
— Лабиринт Потерянных Душ, — автоматически ответил я, не придавая словам какого-то особого смысла.
— Вот именно, Феликс — Потерянных Душ. Кто сказал тебе о том, что мы всё ещё живы? — прозвучал наводящий вопрос, коего я ожидал, но стоически гнал саму мысль о таком повороте в подземных приключениях.
— И… — я мотнул головой в сторону трупа себя с найденным Сэром. — Одежда вся целая, но шерстяная нить есть… — констатировал я очевидное. — А вот на мне нету жилетки, но был клубок этой самой шерстяной нити. Давай-ка, Сэр Моисей, ты мне подробнее всё опиши, — пробубнил я. — Мне очень нужны логические объяснения всего того, что я видел внизу, и тех недоразумений, которые всё ещё вижу. Это миражи?
Боевой Маг, а вероятнее всего целый магистр, окинул меня взглядом глубочайшего сожаления и опустил глаза.
— О-ох-хо-х… — Моисей приступил к выкладкам откровений с печального вздоха. — Послушай меня, старого мага, и смотри по сторонам. Главное — ты не реагируй на всё то, свидетелем чего сейчас окажешься, как бешенный дурак, — предупредил он, а я просто-напросто сел напротив мёртвого себя.
— Да понял я уже, — я махнул рукой изо-всех сил стараясь не впасть в отчаяние. — Излагай.
— На самом деле, как мы с тобой уже выяснили, человек погибает здесь сразу, если кто-то помог ему в этом, — заговорил мой напарник с абсолютным спокойствием. — Вероятнее всего, Феликс, ты умер от Руны Всепоглощающего Забвения, вместе с отправкой тебя в чёрный портал. Только есть крохотная специфика этих Лабиринтов — человек тут умирает только физически, а душа вечность скитается по Лабиринту. Это удача, что ты и я… Э-мм, — тут он сконфузился. — Удача не буквально, — Вовремя поправился маг. — Конечно… А хорошо в том смысле, что наши души попали под влияние одного и того-же случая, — изрёк он, а я пока ничего положительного так и не вижу. — Я поясню, — Моисей моментально среагировал на моё полное непонимание его хода мыслей. — Мы практически сразу оказались в той части Лабиринта и на одном духовном стержне, спровоцированным Варлодом, Арчибальдом. Это вернее всего. С той лишь разницей, что я ранее, а ты позднее. Заклятие у Тёмного Магистра — одно, посему все его жертвы в одном месте и появляются.
Он замолчал, а пазлы в моей голове начали потихонечку складываться.
— Были возвратившиеся отсюда? — спросил я насупившись.
В этот момент в подземелье появились люди.
Ну те, живые, занимавшиеся моими поисками. Естественно, что на мои проявления присутствия никто не обратил ни малейшего внимания. Даже крик не помог.
Посему, я тупо заткнулся и стоически вытерпел весь процесс своего нахождения, наблюдаемый со стороны своего, призрачного положения. Потом охи с ахами поглотили моё сознание и тронули сердце. Это касаемо реакции Скарлет, с Полиной, коих пригласили на моё опознание прямёхонько сюда. А сюда — это куда?
Сюда — это к тому самому выходу из небольшого тоннеля, на который я ориентировался в самом начале состязания. Вот он выход, у которого Арчибальд западню и поставил.
Как бы то ни было, а тело моё унесли вместе с телом Моисея. Охрененное чувство полного бессилия.
— О-оо, мой повелитель! — мой мозг просто-таки взорвало знакомое обращение Элементаля Огня, так раздражающее меня при первом знакомстве.
Я вытаращился на Египтянина, застывшего в глубочайшем поклоне рабской покорности. Моисей, как мне показалось, даже забыл о нестерпимой боли в ноге, и вообще, обо всей боли, где только она может быть.
Так как меня обуял ступор, то я ничего не сумел вымолвить в ответ. А вот Огненный Фараон счёл такое поведение негласным намёком на продолжение своего обращения ко мне. Типа я разрешил.
— Простите меня, вашего ничтожного раба, о-оо, мой великий учитель, но мне необходимо прервать ваше путешествие в потустороннее, — продолжил Ифрит, не поднимая головы. — Ведь ваше тело собираются придать огню, — он огорошил меня вполне естественными последствиями ритуала прощания с найденными останками, погибшего меня. — И это затруднит ваше возвращение в мир живых, — он достроил логическую цепочку весомых причин своего появления пред моими очами.
— С-согласен, — я еле-еле выдавил из себя единственно возможную реплику. — Чего предлагаешь-то, Ифрит? — с трудом продолжил я диалог.
При этом, я держусь, самоотверженно борясь с истерическим приступом, подкатывающим от будущего решения проблемы. Причём, мандраж связан с ожиданием самого неожиданного и простецкого варианта решения труднейшей задачки.
Моисей, он-таки вовсе потерялся от такого непредсказуемого выверта в событиях, на который никак не рассчитывал, даже в своих самых смелых фантазиях.
Я не берусь и гадать, от чего он так размяк. От самого факта появления Элементаля Огня, или от стиля моего общения с этим божественным представителем. Я хозяин — он слуга. В смысле Ифрит слуга, а не Моисей.
Представив себе несколько вариантов дальнейшего развития истории своего… М-да… Своей несвоевременной кончины, наверное. Я принял решение не усугублять положения неопределённости, так как почувствовал уверенность в её положительном исходе.
— Ифрит, — я продолжил диалог с Элементалем Огня, создав глубокомысленное выражение, и прикрыл глаза, для акцента на созданном образе. — Ты, дружище, конечно можешь и дальше раскручивать маховик интриги, но давай-ка уже Анубиса призовём высунуться из-за полога невидимости, — досказал я, и открыл глаза, сосредоточившись на египтянском представителе.
— О-оо, мой повелитель, — Фараон опять взялся за свои плебейские присказки.
— Ифритик, милейший мой бог, я попрошу тебя обращаться ко мне без «повелителя»! — рявкнул я. — Давай строить диалоги нормально, с ответами и предложениями, как и подобает людским манерам общения.
Властелин огня, по-моему, внял моему настойчивому призыву и вдруг поменялся.
— Господин Феликс, — заговорил он так, словно, между нами, нету никакого временного препона, вносившего свои определённые неудобства в общении. — Я побеседовал с вашим Чукчей, который… — египтянин махнул рукой, прекратив углубления в предысторию своего перевоплощения в нормального. — Анубис? — Ифрит обернулся на резко возникшего бога Жизни и Смерти. — Где сейчас тела господ Феликса и Сэра Моисея?
— Братец, — Анубис сразу перешёл к ответу, по существу, но тут же очухался. — Ох, простите меня, господин Феликс, я тут вольничаю, раз вы настаиваете на прекращении игры в старину, — он моментально исправил положение моего удивления простеньким объяснением причин своих перемен. — Это наш выбранный образ для вас.
— Приятно, но не похвально. Продолжай доклад! — буркнул я, и мельком глянул на Моисея, чьи глазки уже начали готовится переместиться в глубокий закат.
Пришлось ткнуть боевого мага локтем, для недопущения предсказуемого обморока у неподготовленного человека. Хрен его знает, как-бы я сам реагировал на происходящее, окажись на его месте.
— Их тела уже покоятся на погребальных кострах, — Анубис сухо определил наше печальное местоположение. — Господин Феликс, позвольте мне вернуть ваши души в мир боли и страданий? — бог не очень лестно отозвался о жизни внутри тела.
— Давай уже, стоп! — я посмотрел на найденную шпагу, с которой никак не хочу расставаться.
Что-то подсказывает о её огромной важности.
— А как быть с этим? — я продемонстрировал находку обоим божествам.
Оба египтянина потеребили свои тонкие бородки, ну совершенно не по феодальски.
Загрузил я их умы знатно, так как Элементали взялись за эмоциональное обсуждение этой проблемы. Благо, что нам не удалось услышать их брифинг. И мы с Сэром Моисеем просто понаблюдали за шквалом эмоций на лицах богов.
— Заберём с собой! — египтяне хором огласили своё решение.
И…
…стены древнего лабиринта поплыли, тая как лёд на раскалённой печи. Неуловимые нити огня пронзили меня и опоясали тело как кокон. Я вмиг потерял все ощущения. Проблемы и боль канули прочь, оставив лишь мозг без намёка на тело.
И вот погребальный костёр, а там я лежу, готовый быть предан огню. Нет слов, нет и тени переживаний. Нет страха, отца всех героев. Нет ничего, но есть те, кто вдруг усмотрел во мне друга. Я не могу ошибаться, читая всю скорбь в душе каждого, кто склонился пред моим смертным одром.
И Скарлет, и Ксения. Варлод Рафаэль. Иван Годунов, Марфа Шуйская с Роксанкой. Потёмкина… Кто-то нужен ещё? Я думаю нет.
— Брамале октопулис, мать её! — заорал я на высочество, величественно приближающего факел к хворосту. — Охренели тут меня жечь? Моисей? Поднимайся уже, — я ткнул в бок Мага, жмурящегося от дневного света после длительного пребывания в Лабиринте Потерянных Душ. — Или шашлыка не достанется, — добавил я, стряхивая с себя ритуальные побрякушки. — А Алайси-то тут причём? — я сцапал зелёную бабу, выструганную из железнодорожной шпалы, и спрыгнул с костерка, уже с найденной шпагой в руке.
Только я на неё не взглянул, но ощутил колоссальные изменения и в хвате, и весе изделия. Потом посмотрю, а сейчас нужно как-то закончить процесс своего возвращения. Вернее, воскрешения, что правильнее.
Реакция прощающихся скорбящих товарищей оказалась и ожидаемой, и предсказуемой. А я встал перед сложной дилеммой! Например, мне сейчас по регламенту неудавшихся похорон нужно ржать истерично, или всех успокаивать?
— Кто-нибудь скажет мне отзыв? Рафаэль? — выбор мой пал на Тёмного, как на самого адекватного.
Дело в том, что у Варлода никак не поменялось выражение на лице. Ну-у… На первый, неискушённый взгляд, как мне показалось.