Разве это не рай?! Рай на земле. Вот такой прекрасный уголок земли нам достался. Может, на Земле и есть места покрасивее, но я не видел. Правда, поездил-то я не густо. И за границу попал уже в возрасте. Зато могу сказать, что был даже на другом полушарии – на Кубе. Да, я побывал на Кубе. Вот такой казус неожиданно случился в моей жизни. А казус потому, что идет война, мой сын раненый и неизвестно где, и дочь, в принципе, одна в Москве, а мне предложили поехать на Кубу. Дело было так. Без особой помпезности, тем более не в Кремле, а просто в главке во время торжественного собрания меня наградили медалью «За трудовое отличие», даже премию дали, что было еще приятнее и нужнее – я почти всегда нуждался в деньгах, потому что жил на одну зарплату. А это почти проклятие, как в старом советском анекдоте, – «Чтоб ты жил на одну зарплату». В общем, после торжеств меня пригласил вице-президент нашей компании, работник в советском духе (в правильном понимании этого слова). А главное – он грозненец, и тоже какое-то время, как и я, работал в Туркмении. Правда, в то время мы знакомы не были, но теперь он мне, как земляку, очень много помогал и поддерживал, и на сей раз спросил:
– Что, опять в Чечню помчишься?
– А куда еще? – удивился я.
– Тебе сейчас туда ехать небезопасно… Ты ведь всего не знаешь. Это всегда так: другие более тебя знают, что вокруг тебя творится… В принципе, ты все знаешь, но сознание твое отвергает, не верит, что такое может случиться, а случается. То, что тебя из тюрьмы выпустили, – маленькое чудо. И мы постарались… Больше не получится.
– Но ведь надо жить, работать… Дочка здесь. Москва – город дорогой. А у меня – ни кола и ни двора. Лишь на зарплату надежда… Или здесь работа есть?
– Нету, – вице-президент вплотную подошел, по дружески положил руку на плечо, – для чеченца нету… Но у меня есть одно предложение. Мы посылаем группу специалистов на Кубу.
– Да вы что! – сразу же отказался я.
– Не торопись, – он меня встряхнул. – Подумай. В любом случае тебе сейчас в Чечню нельзя. В лучшем случае вновь засадят и, может, надолго… Надо переждать.
– А на какой срок?
– Минимум три месяца, а можно на год.
– Я подумаю, – не отказывая сразу, для приличия сказал я, хотя предложение было очень заманчивое, да я был уверен, что не поеду, Шовда не выдержит такой разлуки. И я ей просто так об этом сказал, а она сразу:
– Дада, поезжай, пожалуйста. Обязательно! Отдохнешь, развеешься. И на мир посмотришь.
Так я, совсем неожиданно, попал на Кубу. Со школьных времен мы пели «Куба – любовь моя!», и нам вдалбливали – «Куба – остров свободы!». К Фиделю Кастро я почему-то особых симпатий не питал, но вот легендарный и героический Че Гевара был мой пожизненный кумир, и когда впервые в жизни я получил свой, пусть и относительный, уголок – дали комнату в рабочем общежитии, я там сразу же повесил на стенку портрет героя. И помню, как будучи проездом в Москве за немалые деньги я купил на вокзале майку с изображением кумира. После первой стирки портрет размылся, и я очень переживал – разве можно так с таким великим героем?!
И вот я на Кубе… Первое, что ощутил, и даже испугался, – вроде еще зима, конец февраля, а жара несносная. Говорят, что летом здесь просто пекло. И я сразу же сравнил Кубу с родным Кавказом – у нас просто земной рай, который мы не можем оценить. Но Куба тоже прекрасное место. Очень красиво, приятно, даже экзотично. И народ простой, в чем-то наивный и гордый. Гордый за свою историю, за свое так называемое мессианство. Ведь это надо же – прямо под носом империалистической Америки свершить революцию, захватить власть и повести народ к равенству, социализму, свободе. Поэтому всюду портреты всеобщего кумира Че Гевары. Однако это только первые впечатления, которые, однозначно, очень обманчивы. И я уже не пацан, и многое, даже революции, войны и смерть, повидал, и я знаю, что революции, а тем более войны, – это зло. А этот Че Гевара, как и наши «кумиры – герои – полевые командиры и генералы», не что иное, как спецпроект каких-то сверхбогатых, циничных и алчных людей, которые хотят господствовать над миром и людьми. Только прибыв на Кубу, я узнал, что повстанцы-революционеры под руководством Ф. Кастро, прибывшие из Америки, захватили почему-то часть острова, а приличную территорию, самую лучшую и стратегически важную – Гуантанамо, оставили для базы США. Главное завоевание кубинской революции – ужасная нищета. И простая статистика: в среднем количество детей на одну женщину в 1963 году – 5, а в 2000 – 1,5. Люди с острова мечтают убежать. И что интересно, если кубинец перейдет на базу Гуантанамо, то американские военные выдают его кубинским властям, и тогда жестокая кара не только перебежчику, но и всем членам его семьи, знакомым и близким. Правда, если кубинец сможет переплыть через Мексиканский пролив до Майами, а это около ста миль, то ему гарантировано в США убежище – заслужил, улыбнулась удача. Ибо это сделать очень тяжело и рискованно: береговая охрана, акулы, морское течение и стихия. Сами кубинцы называют этот пролив кладбищем… Тем не менее кубинцы живут, даже умеют веселиться и наслаждаться жизнью, ведь человек ко всему привыкает, тем более верит в светлое будущее, в равенство и социальную справедливость, которая на Кубе вроде бы торжествует. Говоря о последнем, нужно упомянуть простой факт полного издевательства и дискриминации, до чего не додумались даже в СССР. Это номерные знаки на машинах. На государственных машинах – желтые знаки. На частных, их очень мало и это почти рухлядь и старье, – синий цвет. У иностранцев – красный. У военных и полиции – черный, и это машины очень дорогие и хорошие. И, наконец, у элиты, то есть лидеров революции, – белые. Последних очень мало, да и они почти не передвигаются, так как средний возраст членов ЦК – за семьдесят. В общем, пока Фидель живой, договоренность или проект «Куба – Остров Свободы!» – в силе. И здесь мне стало до конца понятно – кто такой Че Гевара, а также наши Хаттабы и прочие «неуловимые народные герои». И можно очень много про Кубу писать, но, как говорится, не досуг и не по теме. Просто по аналогии с Чечней. Ведь Куба и ее революция, как мне кажется, – это зловещий проект. И в нем очень много целей и задач, от военно-промышленных до идеологических. Но основные в том, чтобы совсем рядом, да и во всем Западном полушарии, был наглядный пример, – к чему приводит «красная» чума, социализм и стремление к равенству и социальной справедливости. Конечно, сравнивать Кубу и Чечню – это разный масштаб и разные цели. Но любой переворот, любая революция, под какими бы благими лозунгами они не совершались, в итоге – зло! Я это все испытал, но не пережил. И казалось, что время и расстояния все беды сотрут, нивелируют. В некотором смысле это так – немного отдохнул, развеялся, мир повидал, даже загорал и в море купался, рыбу ловил, и очень много чего интересного было. Но было и все возрастающее чувство одиночества и тоски по детям и родине.
Очень хотелось в Чечню, в любую Чечню, даже такую, какая была. Очень скучал по родным горам. Особенно, когда пошло дело к лету, – просто зной, как в Туркмении, но здесь очень влажно, еще тяжелее, и возраст сказывается. Словом, хотя работа совсем не тяжелая и оклад двойной, а Шовда и вице-президент уговаривают меня еще немного остаться, пока в Чечне до конца все не успокоится, я написал заявление о возвращении обратно.
5 мая, ночь
Ночь. Я немного поспал, успокоился и теперь думаю, кажется, трезво. А думаю о том, что злость и чувство мести – самые плохие и вредные соратники человека. Разве я должен и могу кому-то мстить? Я ведь не маленький и прекрасно знаю, само время и, конечно же, Всевышний все поставят на положенные места, и каждый получит по заслугам. В том числе и я, и все остальные. Это я к тому, что еще накануне я по всем признакам понял, что день будет прекрасным, по-настоящему весенним, и запланировал, что спозаранку пойду в горы искать свой табун, да и солью надо коней покормить. Заодно сам погуляю, дам нагрузку сердцу, ногам. Чистым, сладким альпийским воздухом пробью бронхи и легкие. Если табун не очень далеко ушел, а в высокогорье еще глубокий снег, и туда они не пойдут, то я к обеду вернусь. Чуть отдохну и, пользуясь послеобеденным теплом, – в это время мои пчелки станут ласковее – займусь ульями; наверное, надо их немного после зимы почистить, просто проверить, а заодно над каждым раскрытым ульем склониться, подышать ароматом нектара – очень полезно, сладко и приятно. А уже к вечеру, по моему плану, я стану и далее чинить мой дельтаплан. Пару дней назад я склеил основные узлы и жду, как по инструкции положено, пока клей основательно зацементрируется и несущая конструкция аппарата станет прочной. Вечером как десерт – тогда и связь лучше, особенно если погода хорошая, – позвонит Шовда. Как обычно, она будет все про меня знать и начнет ругать: «Зачем тебе этот дельтаплан? Когда приедешь? Прошу, прилетай». Я в ответ буду довольно мычать, потом пошлю sms-ку – «Скоро, вот кое-что сделаю и вылетаю».
– Все брось, продай, отдай – вылетай навсегда… Там жить нельзя, опасно, вредно.
– Да-да, – отвечу я…
Вот такой у меня был план на день. Он так и начался. Я проснулся на утренний намаз и после этого, еще солнце не взошло, тронулся в путь. Чтобы легче было идти, соль и ружье тащить, оделся очень легко, а на заре холодно. Чуть выше в горах, особенно на перевале, – узорчатый иней на только-только зеленеющих альпийских склонах и лугах. Солнце уже медленно, лениво стало всплывать. В горах в любое время очаровательно, легко и красиво. Однако эти предрассветные и утренние часы совсем таинственно-колдовские. Игра всех цветов и оттенков, от мрака и холода глубоких, бесконечных ущелий – до розово-цветущего пламени устремленных ввысь вечных ледников вершин. На западе еще висит острокрылая, застенчивая луна, и возле нее, как подружка, чуть поблекшая, беленькая Венера, а напротив уже яркий, мощный диск хозяина жизни вскипает, солнце плавно, тихо-тихо встает. И вокруг божественная, умиротворяющая тишина, такой потрясающий вид с вершины этого перевала, что я не могу налюбоваться, словно все это вижу впервые. И сделай я хотя бы пару шагов вниз, пожалуй, я бы уже не услышал нарастающего воя двигателей. Я замер, прислушался. Гул издалека. И понятно, что эти машины едут либо к моему дому, либо к райской поляне, далее дорог нет – тупик. Если едут ко мне, то подождут или вновь приедут, а если едут на райскую поляну, то там может появиться внук дяди Гехо – этот подленький внучок.