— Не шут знает с кем, — хмуро ответил Хэн, протянув зеленые палочки с ломтями мяса к огню. — а со стигматиком, у которого жалость в сердце имеется,
Эш вздрогнул, открыл глаза.
Жалость имеется?.. Вот каким его видит кузнец?..
Странно…
А Дарий обвинял его в жестокости.
— Про жалость — это не по адресу, — хмыкнул крыс, жадно втягивая ноздрями вкусный запах, потянувшийся от костра. — У одержимого не может быть ни жалости, ни стыда, ни совести. Ни прочих этих ваших категорий, которыми вы людей измеряете. Потому что одержимые — они в принципе не совсем люди. Так ведь, дингир? Стигматики — это хищники. Как волки или медведи. А в диком лесу нет понятия «добрый» и «злой», «жалостливый» или «жестокий». Есть только «живой» или «мертвый». Так ведь, дингир?..
Эш не ответил.
Соленое мясо весело шипело над костром, роняя тяжелые капли вытопленного жира на угли.
В словах крыса определенно был смысл. Внутренне он и сам чуял нечто подобное, просто еще не мог сформулировать так четко.
А может, просто не хотел. Потому что в этой прозрачности многое обретало не самую приятную окраску.
Хэн хмуро покачал головой.
— Так мы жеж все тут так живем, че уж. А вот чтоб красивое пожалеть себе в убыток — это нечасто бывает… Да и где ты видел, чтоб победитель в город вошел, а девок не снасильничал, домов не обобрал и не спалил у себя за спиной все, что осталось?
— Так это не жалость, а глупость, — рассмеялся крыс. — Будь у нашего дингира ума побольше, он бы не хлебом, а золотом переметные сумки набил. И рты бы навсегда закрыл тем, кто мог бы в будущем ему кашу пересолить.
— Погоди, но ведь есть стигматики, которые держат оборону на переднем крае, — возразил Эш, переводя разговор с обсуждения его самого в общее русло. — Там воины не для выгоды, а ради людей стараются.
Крыс фыркнул.
— Ты как птенец из яйца. Поверь, там те же звери, только кормятся с руки, а не вольной охотой. И делают они это не ради какой-то там великой цели, а чтобы получить птицу на грудь и уехать из этого проклятого места во Внутренний круг.
— Птицу?.. — не понял Эш.
— Орден такой, — пояснил воин. — С золотым щитом и гравировкой орла на щите.
— Так а дингиры-то что? — вернулся к своему вопросу Хэн. — Должность чтоль какая?..
— А дингиры, друг мой, это стигматики, которые сражаются друг с другом за право стать по силе равным с великими акадами и даже создать еще одну. Я все верно говорю? — спросил крыс, обращаясь к Эшу.
— Типа того, — нехотя кивнул тот.
— Вот ведь штука!.. — удивился Хэн.
— Ладно, есть давайте, — проворчал Эш, недовольный, что опять оказался в центре обсуждения.
Разделив на троих половину большого круглого хлеба, головки мелкого розового редиса и мягкий овечий сыр, все принялись за еду.
Обжигая губы поджаренным мясом, Эш впервые осознал, что действительно проголодался. И хлеб, и овечий сыр, и остро пощипывающий язык сочный редис показались ему сказочно вкусными. Доедая свой ломоть, парень спросил у Хэна:
— Слушай, мне очень понравился твой маленький нож. А сможешь мне сделать таких десяток, только чуть побольше и совсем без рукояти?
— Да смогу, че ж не смочь-то… Ежели по-трезвому… Может, даже и получше получится, — проговорил кузнец.
— Да придурь это все, — хмыкнул крыс. — Если хочешь, господин мой, давай-ка я тебе лучше один городок по пути покажу. Даже не городок, а так, деревня за стенами. Так вот там живет один мастер, у которого луки — просто лучшие! Если только не помер еще, конечно. Старый он был…
— Это чего-то мои ножи — придурь? — угрожающе спросил кузнец, приподнимаясь со своего места. — Я оружие делать умею!.. — обиженно гаркнул Хэн.
— Да остынь ты, — отмахнулся крыс. — Я не про твое умение сейчас говорю. А про то, что оружие это непрактичное. Хорошо, конечно, когда оно по-случайности в правильное место влетает. Вот только в бою поди прицелься ножичком. Да и ножичков так не напасешься, а стоить такой комплект будет побольше, чем приличный лук.
— Ну, для охоты это действительно не самое лучшее оружие, — согласился Эш. — А что касается остального… Ломоть свой вверх подкинь?.. — прищурился он.
Крыс фыркнул, выгрыз из своего куска хлеба белый комок сыра и резким броском швырнул остатки вверх и в сторону.
Рванув свой нож из ножен, Эш метнул его в хлеб. Змеиный клинок легко прошил свою пористую цель, и удерживая ее невысокой гардой, упал на землю.
Хэн охнул.
Крыс перестал жевать. Утерев рот тыльной стороной ладони, он поднялся, подошел к ножу и поднял его вместе с пробитым хлебом.
— Я впечатлен, — хмыкнул он, покрутив всю получившуюся конструкцию в руках. — Очень хорошо, правда. Конечно, реагировал ты не сам бросок, а на мое движение, но это все равно…
— Бросай еще раз, — прищурился Эш. — Из-за ивы бросай, чтобы я тебя не видел. В любую сторону, на любой высоте.
— Да ладно! — отозвался крыс, обернувшись на Эша. — Хочешь сказать, попадешь?
— Я знаю, что попаду. Причем даже без стигмы.
— Нихрена себе, — присвистнул крыс. — Да если ты попадешь в хлеб, я прокукарекаю!
— Не-а, — улыбнулся Эш. — Что мне с твоего кукареканья? Суп-то из тебя все равно не сваришь. Раз уж спорить — так на рубаху твою давай. А то мне как-то стигмой на груди сверкать не особо хочется.
— А с тебя — нож, — сказал крыс, блеснув недобрым огоньком в хитрых глазах.
Хэн, приоткрыв рот, с любопытством переводил взгляд то на одного, то на другого.
— Вы б это, поосторожнее бы… — почему-то вдруг опасливо пробормотал он. — Не ровен час…
— Годится! — кивнул Эш. — По рукам. Хотя рукоять, конечно, мешается, и тесак великоват для броска…
— То есть ты себе отступные готовишь? — ухмыльнулся крыс.
— Ничего подобного, — с азартом заявил Эш.
— Ну держись, — заулыбался крыс. — Кузнец, вставай у него за спиной! Если стигма заблестит, бей кулаком по горбу, чтоб задаваться неповадно было.
Сняв с ножа хлеб, он откусил кусок от ломтя, чтобы придать ему более правильную форму, потом подошел к парню и отдал ему оружие.
А потом, насвистывая, направился за толстую иву, склонившуюся к реке.
— Эй, давай только развернемся немного, чтобы с середины реки потом нож не вылавливать, — заметил Эш.
— Принято, согласен, — отозвался крыс. — Будет жаль такой нож рыбам подарить — я сам на него глаз положил…
Эш поднялся со своего места, осторожно ступая по колючей траве, отошел от костра и развернулся к дереву, сжимая в руках нож и готовый к броску.
Резкий свист из-за ствола заставил его вздрогнуть.
Крыс расхохотался.
— Что, нервничаешь?..
И тут из-за ствола вверх и влево вылетела яркая головка редиса, как камень из пращи. Эш лишь на мгновенье отвлекся на нее, и тут же в другую сторону крыс швырнул ломоть.
Плоский кусок хлеба взмыл высоко вверх, раскручиваясь, как диск.
Парень среагировал мгновенно.
Нож вырвался из его руки и, свистнув в воздухе, пробил кусок хлеба и утащил его за собой далеко вперед.
— Вот жеж да!.. — охнул Хэн, наблюдая всю картину.
Крыс вышел из-за ствола, задумчиво сплюнул в сторону.
— Мда. С ножами ты обращаться умеешь. Это ж сколько сил, сколько тренировок нужно, чтобы вот так… Я такого еще не видел…
— Он мастер!.. — патетически заключил Хэн, пытаясь перебить стигматика, но тот продолжал, со вкусом выговаривая слова:
— … Так вот, я не видел еще человека, который бы такую прорву времени потратил на овладение таким херовым оружием!.. Ты ж не наемный убийца, ты дингир!..
Эш направился за ножом, почесывая затылок.
И опять в словах крыса было рациональное зерно. В самом деле, если Аварра готовил его к этому пути, то почему именно ножи так активно предлагались ему на Мысе?..
А он взял… И полюбил их.
И сейчас Эш не сомневался — овладение ножами было с точки зрения Аварры очень нужной и важной вещью. И, возможно, однажды он сумеет понять, почему.
Крыс между тем стащил с себя высохшую рубаху. Дождавшись, когда Эш вернется, сунул ему в руки.
— На, вот твоя награда.
Эш с удовольствием натянул ее на себя и затянул льняной шнурок на груди. Вот так ему было спокойней.
А крыс между тем подошел к своим сумкам и… вытащил оттуда точно такую же рубашку. Только чистую, белоснежную и хрустящую.
Эш тихо выругался.
— Погоди, у тебя что, еще одна была?
Крыс рассмеялся, обернувшись на юношу.
— Ну я же не дурак спорить на нужную мне вещь, если в запасе нет еще одной, — с ехидством в голосе сказал он, намекая на ставку Эша.
— Вот ты хитрый паразит, — беззлобно выругался парень, не удержавшись от улыбки.
С этими словами Эш прислонился спиной к стволу, и вдруг почувствовал, как его тело начало проваливаться прямо в дерево, будто в очень плотный горячий песок.
— Назад!.. — проревел побледневший крыс, бросившись к Эшу.
Парень попытался отпрянуть от странной ивы, но стало только хуже: от резкого движения плотная субстанция под лопатками вдруг стала мягкой и текучей, но тут к нему подскочил стоявший поблизости Хэн и, ухватив за поясной ремень, вытащил его из странной ловушки.
Крыс уже стоял в шаге от дерева с обнаженным мечом, готовый в любое мгновение вступить в бой.
Эш, схватившись за нож, обернулся.
Ива словно раздвоилась у него в глазах, закачала ветвями, будто от ветра, хотя вокруг стояла тишь. А потом медленно выпрямилась со скрипом, поблескивая сиянием скрытого в ней духа, и снова плавно погрузила свои зеленые ветви в воду.
Хэн тяжело выдохнул.
А крыс забористо выругался.
— Ты что творишь?!. — со злом выпалил он с таким видом, будто собирался Эша придушить. — Сдурел совсем? Не видишь, что ли, силок? Или приключений мало на задницу?..
Парень, вперившись взглядом в иву, нервно сглотнул.
— Силок?..
— А что еще это могло быть?!. — продолжил было возмущаться стигматик, но вдруг умолк, всматриваясь в честное и озадаченное лицо парня. — Погоди-ка… Я понял. Ты с самого начала не видел, что это силок. Так? Потому что даже не знал, что это такое.