Оставаться с перебитыми руками он не собирался.
И, кроме того, была еще одна причина пойти на решительный шаг. Это устройство, о котором говорила мать. То самое, с помощью которого Единый всегда мог отследить перемещения своего тринадцатого дингира — по крайней мере, она уверяла его в этом.
Кто знает, может, если бы этого устройства не было, Единый не послал бы своих чудовищ в Уршу.
— Дарий!..
— Эй, ты не спишь? — обеспокоенно спросил тот, подхватываясь со своего места. — Ты вообще как? Плохо, или ничего?..
Эш попытался улыбнуться.
— Судя по всему, так себе, но могло быть и хуже. Слушай, Дар… Ты должен сделать для меня кое-что.
— Все, что хочешь, — с готовностью отозвался Дарий. — К тебе Айю привести?
— Нет. Вот этого сейчас точно делать не нужно…
— Тогда что?
— Ты должен убить меня.
Глаза Дария испуганно округлились.
— Что?.. Я? Зачем???
— Да тише ты…
Эш устало прикрыл глаза.
— Только нужно выставить лекарей из соседней комнаты. Наши-то парни теперь сутки не проснутся после бальзама, а вот лекари… Скажи, у одного из нас небольшое эхо. Чтобы никто не удивился крику.
Дарий побледнел и испуганно затряс головой.
— Ты что, Эш? Я… Я не смогу!
— А что, лучше остаться с переломанными руками на всю жизнь и с устройством Единого в груди?
— Каким еще устройством?
— Понятия не имею. Но мать уверяла, что старый хрыч вживил мне какую-то штуку под дых, с помощью которой может следить, куда я иду. И раз уж я умру, тебе ничто не помешает попытаться найти во мне что-то инородное.
— Эш!..
— Здесь есть все необходимое, — неумолимо продолжал парень. — и лавка удобная, и ножи всех видов. Постарайся только, чтобы с первого раза все получилось. И сделай все быстро. Все-таки умирать неприятно.
— Говорю тебе — я не смогу! — запротестовал Дарий.
— Ты же не насовсем меня убьешь, а только на время.
— Да это же как пытать тебя собственными руками! Смотреть в лицо и резать по живому…
— А ты не смотри в лицо, смотри на нож.
— Ради всех акад, попроси кого-нибудь другого!
Эш поднял на друга тяжелый и пристальный взгляд.
— Кого-нибудь другого, говоришь? Кому я бы доверял, как брату? То есть, как тебе?..
Дар нервно растер лоб ладонью.
— Да ну тебя…
Эш опустил глаза на свои руки.
— Если бы я мог, я бы сам вложил тебе в руки нож и ободряюще хлопнул бы по плечу. Но, понимаешь, нечем. Давай, брат. Я не готов доверить свою жизнь кому-то еще. Ты должен вскрыть мне грудь и обязательно — ты слышишь? Обязательно найди устройство! Оно у меня где-то примерно под ложечкой — по крайней мере, именно туда метила своим орудием моя мать, пытаясь освободить от вездесущих глаз Единого. Как оно выглядит, я не знаю.
— Сукин ты сын, — простонал Дар.
— Встать помоги?
Дар приподнял Эша с постели, развернув спиной к стене.
— Хорошо, — кивнул парень, устраиваясь сидя поудобней. — Иди теперь к лекарям. И постарайся быть убедительным.
Дарий опустил голову, немного помедлил, но в конце концов направился к дверям, тяжело грохоча сапогами.
Эш медленно выдохнул, успокаивая заколотившееся вдруг сердце.
Выглядеть спокойным и просто говорить о собственной предстоящей смерти — это одно. Но побороть и взять под контроль естественный страх боли — нечто совсем другое.
«Ты уверен, что хочешь доверить дело именно ему? — осторожно спросил ворон. — Ты ведь помнишь, что было написано в письме? И вот девочки-сатира больше нет, Крыс ушел, и рядом с тобой остался лишь твой благородный друг.»
«Я не забыл. Но дело хочу доверить именно ему…»
Эш не смог бы объяснить, почему так. Но внутренне он был абсолютно уверен, что так надо.
Наконец, Дарий вернулся.
Тихо затворил за собой дверь, помялся у входа.
Эш тем временем, пошатываясь, подошел к скамье с ремнями, доходившей ему до пояса.
На такую без помощи рук так просто не вскочешь.
Ругнувшись, парень подвинул к себе ногой стул и взобрался на скамью. Подвинул в сторону жесткие ремни со следами чьей-то засохшей крови.
Эшу, в отличие от этого «кого-то», удерживающие ремни не требовались.
Дарий присел рядом с ним, плечом к плечу.
— Постарайся сделать все быстро. Ладно? — тихо попросил Эш.
Дар молча кивнул.
— И было бы… Было бы славно, если б это был единственный раз, — вырвалось вдруг у Эша.
И говорил он сейчас вовсе не о количестве возрождений и смертей, а немного о другом.
Эш сглотнул невольно подкативший к горлу ком.
— Я постараюсь оттягивать момент возрождения столько, сколько получится.
Дар снова кивнул.
Парень вытянулся на скамье, с готовностью подставляя другу открытую грудь.
— Давай, Дар.
Что бы там не говорили предсказания, и сколько бы не предупреждал ворон, Эш выбрал для себя свою правду. И она заключалась в доверии. Не прятаться, не хитрить и не держать в голенище запасного ножа. Не вздрагивать от каждого шороха за спиной, ожидая удара в спину.
Нельзя винить человека в том, чего он еще не сделал. И относиться к нему так, будто бы он уже принял решение, когда на самом деле этого решения еще не было.
А может быть, если повезет, и не будет. Потому что братство, в которое верил Эш, многое значило и для Дария.
Он видел это в побледневшем лице друга, в раскрасневшихся глазах и мелкой дрожи меча в опытной руке.
Дар не хотел причинять боль. И он не хотел убивать.
Так пусть в самом деле это будет единственный раз…
Эш закрыл глаза.
И в это мгновение меч Дария вонзился ему в грудь, пробивая скамью насквозь.
Эш закричал. Его голос прозвучал сам по себе, исподволь, и потому показался чужим и незнакомым. Острая боль впилась в грудь, расплескалась по телу кровавой влагой.
Невыносимая мука длилась всего несколько мгновений, но эти мгновения показались Эшу вечностью.
А потом его окружила зеленая дымка, и Эш очутился в мире ворона, под чудовищным древом.
Впрочем, он уже настолько привык к этому странному месту, что оно уже не казалось ему жутким. И ветер, свистящий по мертвой равнине, и звездное небо, и даже запах вызывали у Эша скорее чувство успокоения.
Ворон в человеческом обличии и укутанный в черный плащ стоял неподалеку и смотрел на звезды. Полы его плаща развевались на ветру, хлопая, будто крылья.
— Спасибо, что снова призвал меня сюда, — сказал Эш. — Все-таки умирать — это очень больно.
— Возрождаться еще больнее, но избавить тебя от этой муки я не могу.
Ворон обернулся.
— Хочешь увидеть, что сейчас происходит снаружи?
Эш отрицательно покачал головой.
— Нет. Смотреть, как Дарий копается в моих внутренностях — такое себе удовольствие.
Парень поднял руки, пошевелил ими, растер ладони.
Все-таки хорошо, когда они целые.
— Если бы ты послушал меня, то не оказался бы в таком печальном состоянии, — заметил ворон, выразительно моргнув обоими глазами. — Ведь Червь и твой друг были уже совсем близко.
— И что бы они сделали в городе? Разве что убились бы об эту штуковину.
Ворон не ответил. Только поднял руку и указал на небосклон.
— Парад планет, Эш. Начинается парад твоих планет!..
— И что это значит?
— Это значит, что ты начинаешь свой главный в жизни полет. Теперь тебе падать нельзя, и ошибаться — тоже. Слишком высоко. Ты долго шел, Эш. Ступень за ступенью. И вот, солнце светит тебе в спину, и город лежит у твоих ног. Ночь расступается, открывая последние ступени до вершины. Эти ступени будут самыми крутыми и трудными, Эш. И если ты оступишься, тебя уже ничто не спасет. Слишком высоко ты взобрался. Но и ступив на самую вершину ты все еще не обретешь покоя. Потому что жертвенники требуют жертвы, Эш. И на вершине тебе предстоит принести самую большую жертву из всех, что до сих пор тебе доводилось. Такова цена высоты.
Эш усмехнулся.
— Ну, ты же сам сказал — я редко тебя слушаю. Может быть, и в этот раз у нас все сложится как-то иначе. Не так, как ты предсказываешь.
— Не в этот раз, — отозвался ворон. — Не в этот раз…
Тут перед глазами Эша поплыло, и он начал стремительно падать обратно, в свое возрождающееся тело.
Все его существо будто охватило пламенем. Каждая частичка кожи, внутренностей и как будто бы даже волос забились в агонии.
Эш закричал, забился на скамье, выгибаясь дугой от судорог. Сквозь кровавую пелену он видел склонившегося над ним Дара. И тут скамейка под Эшем вспыхнула, как сухая трава.
— Твою ж мать!.. — выкрикнул Дарий, сталкивая Эша на пол. Склянки на столе мелодично звякнули, как колокольчики. Льняные занавески почернели и запылали. Остро запахло гарью.
— Эш, прекрати!.. — донесся сквозь гул в ушах возглас Дария.
Но поделать он ничего не мог.
Сознание пока существовало будто бы отдельно от тела.
В комнату вбежали лекари и Червь.
— Выносите остальных! — прокричал рыжебородый, размахивая руками. — Зовите стражу со двора!
— А-аааа! — только и мог сказать Эш, корчась на полу в луже собственной крови.
А возрождение все не заканчивалось.
Боль тянулась секунда за секундой, растягиваясь в бесконечность.
Ураганный ветер ударил в стороны, разбрасывая людей по комнате. В глазах потемнело.
Ну же, давай, проклятый феникс!
— Нет, это сейчас закончится! Просто уведите людей подальше! — разобрал Эш голос Дария среди чужих выкриков.
Да, это должно закончиться…
Наверное…
Да когда же уже?!
— А-аааа! — кричал Эш, уже не пытаясь как-то сдерживаться.
Чьи-то сапоги торопливо затопали по половицам, двери захлопали.
— Эш, ты меня слышишь?! — пытался докричаться до него Дарий.
Но напрасно.
Тот, кого он звал, еще только рождался на свет — в чудовищных муках, от которых любой другой давно потерял бы сознание.
Но не феникс.
А потом вдруг все закончилось и стало тихо…
Эш лежал на полу опустевшей и раскуроченной комнаты. За окном смеркалось, черные ветви яблони царапали снаружи стекло, точно просились на ночлег в тепло.