Стела гудела, что-то внутри нее хрустело и пощелкивало. Опьяненные близкой победой воины Эша вместе с гигантами на глазах сминали красногрудых, не обращая внимания на потери.
Раскинув крылья, Эш взлетел над битвой.
Умрите все.
Умрите в муках — так же, как каждый день умирали сыны и дочери Внешнего круга!
С яростным возгласом Эш обрушился на врагов. Головы, внутренности, мертвые тела и хрипящие кони усыпали чистый белый снег мира Внутреннего круга.
А стела гудела все сильней...
Эш не сразу понял, что с этим звуком что-то не так. Он усиливался, и при этом распадался будто на несколько голосов.
Вырвавшись из гущи сражения, ворон поднялся вверх и взглянул на небо. Далеко справа и слева он разглядел множество черных и стальных точек. Они стремительно приближались к земле, на глазах увеличиваясь в размерах и моргая огнями тормозных сопел.
— Единый... — прошептал Эш.
Ублюдок не стал дожидаться, пока войска Эша раздавят город, чтобы не дать возможности тринадцатому дингиру осуществить то, ради чего тот пришел сюда — поглотить все акады и вернуть прежние силы Первому.
Он перебросил сюда свои отряды, чтобы те начали захват территорий, двигаясь с разных сторон к центру — туда, где в святилищах веками хранились частицы разрозненного сознания дремлющего древнего бога.
А тем временем с чистого лазурного неба без единого облачка вдруг посыпался крупный, пушистый снег. Неестественно огромные хлопья закружили в воздухе, и касаясь лица, они не обжигали и не таяли.
Это Первый напоминал о своем присутствии.
До слуха Эша откуда-то издалека донеслись гулкие звуки взрывов и выстрелы.
Теперь в этой битве сражались не только люди, но и боги, ими созданные.
— Вот и настал конец света, — тихо сказал Эш.
В любом случае, он и правда настал. Потому что вне зависимости от того, кто победит, старый мир навсегда будет разрушен.
После этого дня никто и ничто не останется прежним.
Глава 19
После пролома стены и водружения стелы защита города агонизировала недолго.
Уже через час Эшу здесь нечего было делать.
Его воины, опьяненные победой и обезумевшим от вкуса крови на губах, рассыпались от центральной площади по улицам и переулкам. Город стонал, голосил женскими криками и гудел от разгоревшихся на окраинах пожаров.
Во всем этом уже не было никакого смысла. Но вмешиваться Эш не собирался: мудрый хозяин не отнимает мясо из пасти голодной собаки.
Неспешной походкой к нему приблизился Ларс — усталый, с синяками под глазами и весь перепачканный кровью.
— Ну? — спросил его Эш. — Теперь хоть немного легче стало?..
— Если ты про тушу на моем теле, то да, — отозвался с усмешкой Ларс. — Если про что-то еще, то не особо...
Молодой ворон кивнул.
— А тебе самому? — спросил друга Ларс. — Тебе стало легче?
— А я и не ждал, — признался Эш. — Да мне и не должно было...
В самом деле, это для его воинов победа была предвестником новой жизни. А для него самого она еще на один шаг приблизила смерть.
Сейчас он невольно вспоминал свою прогулку с Аваррой. Юный телохранитель Эш следовал тогда за своим господином, а тот рассказывал ему о царском пути.
Теплый ветер трепал им обоим волосы, солнце золотило вершины деревьев и руины старого храма.
И Аварра спросил:
— Скажи мне, мальчик... Ты никогда не задумывался, отчего прежние зиккураты строили ступенчатыми, а не прямоугольными или квадратными, как сейчас?..
— Ну-у-у... — протянул Эш, который к тому времени вообще мало о чем задумывался, кроме простых насущных дел.
— Потому что они — старые?..
Старик рассмеялся. В самом деле, это был самый глупый ответ из всех, что только можно было придумать.
— «Старые»... — насмешливо повторил Аварра. — Святые духи, до чего же незамутнен твой разум... Нет, они не просто «старые». Они единственно правильные. Храмы ведь не нужны духам. Они могут жить где угодно — в камне, в дереве, под открытым небом. Храмы нужны людям. И в прежние времена зиккураты учили людей главному закону жизни... К священной акаде можно подняться двумя способами. Или войти в ворота высотой не больше половины человеческого роста, склонившись в низком поклоне, или по царской лестнице... — старик повторил пальцем в воздухе очертания ступенчатых стен зиккурата.
— Но ведь по ней невозможно пройти — ступени слишком высокие, — заметил Эш.
Аварра усмехнулся. Наверное, ему тогда было довольно забавно слушать наивные умозаключения тринадцатого дингира, которого он собирался в этот самый вечер подтолкнуть на первую ступень непростого и кровавого пути.
— Верно, мой мальчик, — похвалил тогда Единый ничего не подозревающего дингира. — Поэтому царская лестница не для всех. Восходящий по ней человек сначала наступал на спину своего раба, а уже потом поднимался на ступень. И так каждый раз. До самого верха. И в этом был великий смысл. Все люди приходят в этот мир или рабами, или царями. Одни безжалостно идут по чужим спинам, рискуя сорваться с высоты вниз. А другие на всю жизнь остаются рабами...
Эш вздохнул.
Да, в тот вечер старик умолчал о главном. О том, что добравшись до вершины и очутившись между землей и солнцем, ты оказываешься прямо перед алтарем, жаждущем крови.
И должен принести воистину царскую жертву.
Молодой ворон окинул взглядом устланную мертвецами площадь: простые горожане на ней смешались с растерзанными и опустошенными носителями стигм в красных доспехах с золоченым тиснением. Кое-где виднелись огромные звериные туши — это были гиганты, израненные при проходе через защитное поле акад. Смерть уравняла их всех. И каждый из них был той самой спиной, наступив на которую Эш поднимался еще на одну ступень выше. И где-то там, за пеленой сияния безжалостного солнца, он уже мог разглядеть очертания жертвенника, на который ему предстояло взойти.
А вокруг Эша постепенно собирались гиганты. Сбиваясь в плотные живые островки, они устало опускались на брюхо и щурили глаза, мучаясь непреодолимой дремой. Следом за гигантами потянулись и воронопоклонники. С невозмутимыми лицами они принялись складывать прямо на городской площади костры.
Воины готовились к отдыху. А ему, Эшу, предстояло еще одно важное дело.
Вовремя вспомнив о Полудурке, он несколько раз протяжно свистнул. Мерин явился не сразу, но в конце концов все-таки пришел на зов хозяина. Ужасающе прозрачный, с ярко пылающей стигмой и окровавленной мордой он выглядел как лошадь смерти из кошмарных баек, которые так любили рассказывать друг другу воспитанники Вороньего мыса.
Усевшись на Полудурка, молодой ворон двинулся в сторону небольшого храма, видневшегося вдали среди обломков разрушенных статуй и обвалившихся лепных балконов.
Довольно изящное прямоугольное строение было выполнено уже в современных традициях — с колоннами, огромными воротами и ровным рядом одинаковых узких окошек-бойниц.
Спешившись у разбитых ворот, Эш переступил через припорошенного снегом седого мертвого жреца и вошел внутрь. Под подошвами заскрипели осколки разбитых лампад.
Внутри все еще пахло дорогими благовониями и свечным воском. Со стен с укором смотрели лица легендарных героев, которых модные художники изобразили с гладкими, как у женщин, подбородками, ясными голубыми глазами и россыпью аккуратных глянцевых кудрей. Разглядывая их нежные лица, тонкие талии, распахнутые для объятий руки и развевающиеся золотые плащи за плечами Эш невольно усмехнулся.
Кое в чем Аварра действительно был прав. Новые храмы — это чушь собачья. Философия кастратов для кастратов, которым нужна была история без шрамов, трупного запаха и заплаканных вдов. Но теперь-то Эш знал, — это на самом деле тяжелые решения, боль и кровь на руках.
Гладких румяных героев не бывает.
Эш прошел к неприметной дверце храмового хранилища и толкнул ее ногой. Дверца со скрипом отворилась, и ворон увидел полки с драгоценными курительницами, мешочками благовоний и целые вешала парчовых одеяний, забрызганных кровью. Сверху на сундуке, распластавшись, лежал еще один жрец — в серебристо-белом праздничном облачении и с проломленной головой.
Так, всякие документы и книги они явно держали не здесь.
Эш развернулся и собрался было осмотреться где-нибудь еще, как услышал за спиной приглушенное всхлипывание.
Молодой ворон остановился.
— Сам выйдешь, или заставишь поискать? — громко спросил он и обернулся.
Вороха жреческих одежд заколыхались, и из-под них на дрожащих ногах выбрался парень лет восемнадцати с красными, опухшими от слез глазами и взлохмаченными, смятыми локонами.
— Не убивай, дядя... — пробормотал парень срывающимся голосом. — Не убивай...
Как подкошенный, он рухнул перед Эшем на колени.
Ошеломленно уставившись на парня, ворон переспросил:
— Как ты сказал?..
— Пощади, дядя! — разрыдался парень. — Я ничего не сделал... Я жить хочу... Пощади...
Дядя?
Да Эшу ведь столько же лет, как этому пареньку! Если не меньше.
Правда, не считая многовековой истории тринадцатого дингира, рухнувшей ему на плечи. И тех лет, что отняли у него возрождения после смерти...
— Мне нужна подробная карта с указанием главных святилищ, — сказал Эш, разглядывая парня.
— Я не знаю... Наверное, в ратуше есть... Пощади!..
Эш пожал плечами.
— Да живи, мне-то что...
Развернувшись, он двинулся к выходу.
— Как?! — с мукой в голосе крикнул ему вслед парень. — Как мне выжить?..
Замедлив шаг, Эш обернулся.
— Если хочешь совет, то обрежь свои волосы, найди одежду попроще и беги из Внутреннего круга через пролом — если сможешь.
Покинув храм, Эш сел верхом на Полудурка и поехал к ратуше. И там, в одном из обитых зеленым бархатом кабинетов, он действительно нашел большую карту, висевшую на стене. Прихватив ее с собой, он вернулся обратно, на площадь.
Здесь уже становилось тесно от собравшихся после боя воинов. Уставшие, отрезвевшие после кровавого буйства, они почти не разговаривали друг с другом. Просто сидели рядом, протянув к теплому огн