— Как дела, Барни? — спросила Эмили.
— О, превосходно, черт побери. — Голос его дрожал.
— Я слышала, ты живешь с очень симпатичной рыженькой малышкой, — сказала Эмили. Она села на свое место и снова принялась за еду.
— Это уже в прошлом, — сказал Барни. — Все забыто.
— Тогда с кем? — как бы между прочим спросила она.
«Она разговаривает со мной, как будто я ее старый приятель или сосед по дому, — подумал Барни. — Чудовищно! Как она могла… как она могла считать меня кем-то чужим? Этого не может быть. Она притворяется, пытается что-то скрыть».
Вслух он сказал:
— Ты боишься, что если снова свяжешься со мной, то… я снова оттолкну тебя. Обжегшись на молоке, дуешь на воду. Я этого не сделаю, я бы никогда больше этого не сделал.
— Мне очень жаль, что ты так это переживаешь, Барни, — сказала Эмили тем же безразличным тоном. — Ты не консультируешься с психоаналитиком? Кто-то мне говорил, что тебя видели, когда ты тащил переносного психиатра?
— Доктора Смайла, — сказал он, вспоминая, что, вероятно, оставил его в квартире Рони Фьюгейт. — Мне нужна помощь, — сказал он Эмили. — Есть ли какая-нибудь возможность…
Барни замолчал.
«Можно ли изменить прошлое? — подумал он. — По-видимому, нет. Причина и следствие действуют только в одну сторону, а изменения всегда необратимы. Одним словом — что было, то было, и можно спокойно отсюда уходить».
Он встал.
— Кажется, я плохо соображаю, — сказал он ей и Ричарду Хнатту. — Простите меня, я еще не совсем проснулся… я сегодня неважно себя чувствую, с тех пор как встал.
— Почему бы вам не выпить ваш кофе? — предложил Хнатт. — А может, вам налить чего-нибудь покрепче?
Мрачное выражение исчезло с его лица; как и Эмили, он был уже спокоен и безразличен ко всему.
— Не понимаю, — сказал Барни. — Мне велел прийти сюда Палмер Элдрич.
Действительно, велел? Наверняка что-то такое было.
— Я думал, это поможет, — беспомощно сказал он.
Хнатт и Эмили посмотрели друг на друга.
— Элдрич в больнице, где-то… — начала Эмили.
— Что-то пошло не так, — сказал Барни. — Элдрич перестал владеть ситуацией. Лучше я его поищу, он мне все объяснит.
Он почувствовал, как его захлестывает сбивающая с ног, тяжелая, как ртуть, волна паники, она подкатила к его горлу.
— До свидания, — сдавленно пробормотал он и двинулся к спасительной двери.
— Подождите, — послышался за спиной голос Хнатта.
Барни обернулся. Эмили сидела за столом с приклеенной улыбкой и пила кофе, по другую сторону сидел Хнатт, глядя прямо на Барни. У Хнатта была одна искусственная рука, в которой он держал вилку, а когда он подносил к губам кусок яйца, Барни увидел большие, выступающие стальные зубы. Хнатт был седым, изможденным и смотрел мертвыми глазами, которые были намного больше, чем до этого; казалось, что он заполнял всю комнату своим присутствием. Однако это был все еще Хнатт.
«Не понимаю, — сказал Барни и остановился в дверях, не выходя из квартиры и не возвращаясь; он делал то, что предложил ему Хнатт, — ждал. — Не похож ли он на Палмера Элдрича?» — спрашивал он сам себя.
На снимках… да, у него была искусственная рука, стальные зубы и глаза системы Дженсена, но это был не Элдрич.
— Должен вам сказать, — перешел к делу Хнатт, — что Эмили любит вас намного сильнее, чем можно судить по ее словам. Я это знаю, потому что она мне об этом говорила. Много раз. — Он бросил взгляд на Эмили. — У тебя сильно развито чувство долга. Ты считаешь, что должна подавить в себе чувства, которые ты испытываешь к Барни; впрочем, ты делаешь это постоянно. Однако забудь о долге. На этом нельзя построить супружеские отношения, они требуют большей непосредственности. Даже если ты считаешь, что не можешь… — Он сделал неясный жест. — Ну, скажем, оттолкнуть меня… Тем не менее ты должна честно проанализировать свои чувства и не прикрываться щитом самопожертвования. Именно так ты поступила с Барни, ты позволила ему оставить тебя, поскольку думала, что твой долг — не мешать ему делать карьеру. Ты и теперь ведешь себя так же, — закончил он, — и совершаешь ту же ошибку. Не обманывай себя.
И тут — совершенно неожиданно — он улыбнулся Барни, оскалив стальные зубы и подмигнув одним неподвижным глазом, как сигнальной лампочкой.
Теперь это был Палмер Элдрич. Полностью.
Однако Эмили, казалось, этого не замечала, улыбка исчезла с ее лица. Она была сконфужена, раздражена, и возмущение ее росло.
— Ты меня чертовски раздражаешь, — сказала она мужу. — Я сказала, что чувствую, и я не собираюсь притворяться. И я не люблю, когда кто-то мне говорит, что я притворяюсь.
Человек, сидевший напротив, сказал:
— У тебя только одна жизнь. Если ты хочешь прожить ее с Барни вместо меня…
— Не хочу. — Она бросила на него испепеляющий взгляд.
— Я пошел, — сказать Барни, открывая дверь. Надежды не было.
— Подожди. — Палмер Элдрич встал и пошел следом. — Я спущусь с тобой вниз.
Они вдвоем пошли по коридору к лестнице.
— Не отказывайся, — сказал Элдрич. — Помни: ты только первый раз принял чуинг-зет. У тебя еще будет время. С какой-то попытки у тебя получится.
— Что это такое — чуинг-зет? — спросил Барни.
Где-то рядом девичий голос повторял:
— Барни Майерсон. Проснись.
Его потрясли за плечо, он заморгал, щурясь на свету. Рядом с ним на коленях стояла Энн Хоуторн, держа его за руку.
— Ну и как? Я вошла сюда и не могла никого найти, потом я наткнулась на вас — вы сидели в кружок, полностью отключившись. Что бы было, если бы я была инспектором ООН?
— Ты меня разбудила, — сказал он Энн, осознавая то, что она сделала; он ощущал огромное разочарование и сожаление. Однако время перемещения пока что миновало, и надо было с этим примириться. Несмотря на это, он испытывал наркотический голод, непреодолимое желание вернуться туда как можно быстрее. Все остальное было несущественно, даже склонившаяся над ним девушка и неподвижные товарищи по бараку, лежавшие полукругом на полу.
— Было так хорошо? — понимающе спросила Энн и коснулась рукой кармана. — В нашем бараке тоже был торговец, я купила. Это человек со странными зубами и глазами, седой, крупный мужчина.
— Элдрич. Или его призрак.
У него болели все суставы — как будто он долго сидел в неудобной позе, хотя, посмотрев на часы, он обнаружил, что прошло лишь несколько секунд — самое большее минута.
— Элдрич — везде, — сказал он Энн. — Дай мне свой чуинг-зет.
— Нет.
Он пожал плечами, скрывая разочарование, жгучую, физическую боль утраты. Ну что ж, Палмер Элдрич вернется, наверняка он знаком с действием своего продукта. Может быть, еще сегодня.
— Расскажи, — попросила Энн.
— Это иллюзорный мир, — сказал Барни, — в котором Элдрич занимает ключевую позицию божества. Он дает тебе шанс совершить то, чего в действительности ты никогда не сможешь, — воссоздать прошлое и сделать его таким, каким оно должно быть. Однако даже для него это не просто. Это требует времени. — Он замолчал, потирая болевший лоб.
— Ты хочешь сказать, что он… что ты не можешь просто щелкнуть пальцами и получить то, что хочешь? Так, как это происходит во сне?
— Это вовсе не похоже на сон.
«Это значительно хуже, — подумал он. — Скорее это напоминает ад. Такой, каким и должен быть ад: вечный и неизменный».
Однако Элдрич считал, что со временем удастся его изменить, хотя это потребует большого терпения и труда.
— Если ты туда вернешься… — начала Энн.
— Если? — Он недоверчиво посмотрел на нее. — Я должен вернуться. На этот раз мне ничего не удалось сделать.
«Может быть, мне придется возвращаться туда сотни раз», — подумал он.
— Послушай! Ради бога, дай мне ту порцию чуинг-зет, которую ты купила. Я знаю, что мне удастся ее убедить. На моей стороне Элдрич, который старается как может. Она сейчас возмущена, я застал ее врасплох своим предложением, но…
Он замолчал, глядя на Энн Хоуторн.
«Что-то тут не то, — подумал он. — Ведь…»
У Энн одна рука была искусственная, пальцы из пластика и металла находились в нескольких дюймах от его лица, так что он ясно их видел. А взглянув ей в лицо, он увидел пустоту, глубокую, как космическая бездна, из которой явился Элдрич. Мертвые глаза, полные вакуума, парящего за границами известной Вселенной.
— Получишь позже, — спокойно сказала Энн. — Одного сеанса в день тебе хватит. — Она улыбнулась. — Иначе у тебя быстро кончатся скины, ты не сможешь купить чуинг-зет, а что ты тогда будешь делать, черт возьми?
На ее лице сверкнули прекрасные стальные зубы.
Остальные колонисты пробуждались со стоном, с трудом приходя в себя; они садились, бормоча что-то под нос и беспомощно озираясь вокруг. Энн куда-то ушла. Барни удалось без посторонней помощи подняться на ноги.
«Кофе, — подумал он. — Наверняка она пошла сварить кофе».
— Хо-хо! — сказал Норм Шайн.
— Где вы были? — спросил Тод Моррис. Он встал, шатаясь, и помог подняться своей жене Хелен. — Я вернулся в то время, когда я был подростком, в гимназии, когда у меня было первое удачное свидание… ну, понимаете, первое, закончившееся успехом. — Он беспокойно взглянул на Хелен.
— Это намного лучше, чем кэн-ди, — сказала Мэри Риган. — Во много раз лучше. О, я могла бы рассказать вам, что я делала… — Она захихикала. — Но лучше не буду.
Лицо ее было красным и возбужденным.
Оказавшись в своей комнате, Барни Майерсон запер дверь и достал из кармана ампулу с токсином, которую дал ему Фейн. Он держал ее в руке и думал: «Пришло время. Однако… действительно ли я вернулся? Видел ли я лишь призрачный образ Элдрича, наложенный на образ Энн? А может быть, это было настоящее видение, предчувствие кроющейся за всем этим реальности, не только его собственной, но и коллективной реальности остальных колонистов?»
Если так, то не следовало сейчас глотать яд. Так подсказывал ему инстинкт.
Тем не менее он открыл ампулу.