Мари озадаченно замолчала.
Да, я припоминаю, – после некоторой паузы произнесла она, – Моника ругала анонимного автора сценария, который заставил ее искать актрису на роль ведьмы.
Уильям захохотал. Они вышли в главный двор и остановились друг напротив друга так, будто только что встретились. Теплый взгляд Уильяма скользил по Мари, и она не знала, как реагировать. В голове опустело, а вместо мыслей разрасталась боль.
– Я… Мне надо идти, – прочистив горло, сказала Мари и сделала неловкий шаг в сторону замка. – И спасибо, что спасли меня от… купания в реке.
Улыбка сползла с лица Уильяма, и он кивнул:
– Мисс Бэсфорд, если понадобится помощь, всегда буду рад помочь.
– Хорошо. Спасибо.
Горло окончательно сдавило, и Мари быстро направилась в замок. Сердце почти вылетало из груди, а перед глазами плыли красные круги.
Она не помнила, как добралась до комнаты. Очнулась лишь на своей кровати, держа в руках блокнот с разрисованной страницей.
Оковы
Очередное слово, в котором крылись ее тайные чувства? Или предзнаменование?
– Скоро полнолуние. Говорят, будет новая жертва…
– С чего ты взяла? Меньше собирай сплетни!
– Ну-ну, вот увидишь, я окажусь права. Может, никто и не умрет, но что-то точно случится.
– Ты еще скажи, что на Хэллоуин прилетят ведьмы и сожрут нас вместо стейка.
– Да ну тебя… Вот увидишь, вот увидишь. Вэйланд уже меняется. Даже ведьме главную роль дали.
– О, да… В ней и правда есть что-то злое. Лучше не смотри ей в глаза…
– Верно, верно. Жуть полная…
Мари нервно сглотнула, но постаралась ничем не выдать, что слышала перешептывания девчонок, играющих крестьянок, которые сидели на два ряда позади нее. К подобным разговорам она уже привыкла, но новости насчет полнолуния действительно пугали. А вдруг девушки окажутся правы?
Мари уткнулась взглядом в сценарий и заставила себя переключиться на спектакль. Предыдущие репетиции прошли довольно удачно, а вот с этой почему-то вышла заминка. Моника до сих пор не пускала Мари на сцену, и ее партнера, который играл главную роль, нигде не было видно.
Спектакль назывался «Отвергнутая» и соответствовал всем нормам приличия в Вэйланде, если так можно было выразиться. Юная ведьма Мелисса влюбилась в молодого помощника инквизитора, и эти отношения погубили влюбленных. Главный инквизитор не потерпел подобного «грехопадения» и казнил помощника, а Мелисса в порыве ярости наслала на него проклятье, и инквизитор ослеп. Но потом ведьма поняла, что именно она – источник всеобщего горя, и добровольно взошла на костер, чтобы избавить жителей деревни от зла, что таилось внутри нее.
Мари передергивало от отвращения, и она поверить не могла, что автор этого опуса – профессор Чейз. После одного из занятий она задержалась, чтобы переспросить. В ответ он только засмеялся и сказал, что сюжет ему диктовала вице-канцлер университета. Единственное, что ему разрешили выбрать, – это имена.
– Мари, дуй сюда, – крикнула Моника со сцены. Она балансировала на самом краю, перекатываясь с пятки на носок. – Прогоним знакомство с возлюбленным ведьмы. Как его там зовут? Ноэль, точно.
Последнее имя догнало Мари по пути к сцене, и она даже споткнулась.
– Ноэль? – переспросила она.
– Ну да, ты что, прошлые репетиции проспала? – недовольно пробубнила Моника.
Мари поднялась на сцену, а в голове, как надоедливый писк комара, крутилось воспоминание: она стоит у реки, а в ушах гремит злой, как рев тигра, голос:
«Ты сделал выбор, Ноэль! На твоих руках кровь…».
Она так и не нашла объяснения этим словам. С другой стороны, почему ведьма не может страдать галлюцинациями и слышать то, чего не существует?
– Мари, вернись к нам. – Моника пощелкала пальцами перед ее лицом. – У нас замена в актерском составе.
– Замена?
Из-за кулис размашистой походкой вышел Эллиот, и студенты, участвующие в постановке, притихли, хотя в зале до сих пор стоял монотонный рокот.
– Привет, пупсик. Хотя я, наконец, узнал твое имя, Мари-недотрога Ребекка Бэсфорд.
– Боюсь, ты его неправильно запомнил, – вздохнула Мари, не зная, плакать ей или смеяться. – Так это и есть замена? – Она перевела взгляд на Монику. – А что с Джейкобом? Он неплохо справлялся.
Он отказался. – Моника пожала плечами и выдернула у Мари помятый сценарий. – А Эллиот добровольно решил разнообразить свои будни. Секс-символ Вэйланда в главной роли. Черт, да в зале не будет свободных мест!
– Моника, напомни, почему я за тобой не приударил? – подмигнул ей Эллиот.
В футболке с черепами и черных джинсах он напоминал рок-звезду. А Мари казалась себе нищенкой в сером залатанном платье для репетиции.
– Потому что я для тебя слишком красива, – фыркнула Моника. – Надеюсь, ты успел выучить первую сцену?
– Ну, типа того…
– Сейчас и проверим. Кстати, в следующий раз будь добр надеть сценический костюм, я хочу, чтобы вы как следует вжились в роли. – С этими словами Моника сбежала со сцены, оставив Мари и Эллиота вдвоем.
– Ты усложняешь мне жизнь, – покачала головой Мари и скрестила на груди руки.
– Точнее, привношу в нее перчинку?
Мари снова вздохнула и попыталась сосредоточиться на репетиции. Но из-за прикованных к ним взглядов, из-за того, что Эллиот то прижимал к себе Мари сильнее, чем требовалось, то улыбался невпопад, приходилось начинать сцену заново раз за разом, пока Моника не осипла от криков.
– Думаю, на сегодня хватит, – сквозь зубы прорычала Мари, когда Эллиот в очередной раз вместо реплики героя вставил дикую шуточку.
Оставив его на растерзание Монике, у которой глаза горели красным от ярости, Мари скользнула за кулисы, чтобы снять с себя «средневековое» платье. В голове звенело чужое имя, которое раньше не скрывало в себе ничего странного, но теперь сердце ухало в груди, стоило ей подумать: Ноэль.
Мари свернула в узкий коридор позади сцены и прищурилась. Светодиодные лампы недавно перегорели и вдалеке мигала одинокая лампочка, свисавшая с потолка.
Ноэль!
Мари ускорила шаг, мечтая поскорее добраться до гримерной, переодеться и спрятаться в своей комнате.
Ноэль!
На этот раз она чуть не споткнулась.
– Мари!
От громкого выкрика ее имени она резко вскинула руку, и острая боль обожгла тыльную сторону кисти. Мари застонала и схватила себя за запястье, но даже в полумраке было понятно, что она зацепилась за торчащий из стены гвоздь.
– Поранилась? – Эллиот, виновник ее испуга, подбежал к ней и направил на руку фонарик смартфона.
– Нет! – вскрикнула она, но было поздно. Яркий луч выхватил ее запястье, залитое черной кровью.
– Эй, я не хотел тебя напугать, – пробормотал Эллиот, но Мари различила в его голосе удивление и… недоверие.
– Все в порядке, – солгала Мари и спрятала руку за спину. – Небольшая царапина, – она быстро развернулась и побежала прочь.
– Постой, я хотел…
Но конец фразы потонул в шуме грохочущего в висках пульса. В затхлой, заставленной вешалками с костюмами гримерной Мари нашла ненужный кусок ткани и замотала руку, чтобы остановить кровь. Черную кровь.
– Черт, черт, черт! – Мари устало села на диван.
Вэйланд словно издевался над ней и подставлял подножку за подножкой.
Над ухом зашелестел голос мамы из прошлого, и к горлу подкатил тошнотворный ком:
– Мари, запомни. Никто не должен увидеть, какого цвета твоя кровь. Кровь ведьмы черная, как чернила. Черный цвет присущ дьяволу. Если люди увидят, то начнут задавать вопросы. А ответы знать не захотят.
– Чего такая задумчивая?
Мари оторвала невидящий взгляд от книги и уставилась на Айви. Та по-турецки сидела на кровати и занималась массажем лица, который якобы спасал ее от морщин. В девятнадцать лет.
– Да нет, все в порядке. С чего ты взяла? – Мари села на кровати и подложила под спину подушку.
– Потому что ты держишь учебник по философии вверх ногами и упорно читаешь его уже минут пятнадцать, – хмыкнула Айви. – Я все жду, когда ты заметишь, но, видимо, не дождусь.
Она приблизила лицо к овальному зеркалу и указательным пальцем надавила на точку между бровями. В пижаме с мишками Айви выглядела по-домашнему уютно. Она была из тех людей, которые располагали к себе. И Мари тем сильнее жалела, что не может доверить подруге свой главный секрет.
Ты права. – Мари вздохнула. – Во всем виноват Эллиот. Он почему-то решил, что нравится мне, и теперь преследует днями и ночами. Чего стоит его появление в спектакле! Уверена, Джейкоб не просто так отказался от роли, а теперь Эллиоту надо впопыхах учить сценарий, ведь спектакль уже через три недели… – Ну что ж, она сказала хотя бы часть правды. – Еще вот руку поранила…
– Ага, Эллиот пообещал ему отдать свой постер с автографом Рики Джеферса. Это какой-то местный рок-певец. – Айви вытянула губы трубочкой и тут же зевнула.
– Откуда ты знаешь?
– Да все знают. И Джорджи в том числе. Он запал на тебя нереально. Они впервые так долго не сходятся. Это и круто, и страшно одновременно. – Айви отложила зеркало и забралась под одеяло. – Не могу больше, иначе засну сидя… Странно, недавно ведь кофе выпила.
– Почему меня твои слова не радуют? – простонала Мари и захлопнула книгу.
– Послушай, но ведь Эллиот нереально сексуальный? У него отец – грек; видимо, наградил сына греческой красотой. Может, дашь парню шанс? – Айви снова широко зевнула. – А Джорджи, она хоть и гавкает, но ничего тебе не сделает. Кстати, за ужином она подсела ко мне, такая душка-душка. Угостила меня капучино и давай расспрашивать про тебя и Эллиота. – Голос Айви становился все глуше. – А я что? Говорю, что ничего нет, так что… – Ее глаза закрылись.
– Так что? – повторила Мари, но ответа не дождалась. Айви уже сладко спала, даже не выключив настольную лампу. Мне бы твой безмятежный сон.
Мари переоделась в длинную черную футболку.
– Спокойной ночи, Айви. – Она погасила свет и забралась в кровать.