Раньше в Вэйланде было безопасно, но с появлением ведьмы давний порядок нарушился. Духи требуют крови. Это знают все, кто состоит в обществе. Это знают Охотничьи Псы – мужчины, в чьих жилах течет кровь ведьмы. Это знает Эллиот.
– Я потеряла тебя так же, как и Эдварда.
– Эллиот услышал позади себя грудной голос Джорджи и резко обернулся. Она выглядела мило в оверсайз свитере из темно-синего кашемира он скрывал ее худобу и подчеркивал голубые глаза. Сейчас она закрыла волосами выбритую сторону и заправила их за уши, растеряв всю дерзость. Но Эллиот не испытал к ней ни капли жалости. Лишь усталость и злость на то, что мисс Кэрролл заставила его присматривать за Джорджи, а ту угораздило влюбиться в него.
– Знаешь, последние месяцы я еще надеялась, а вчера вдруг проснулась и поняла, что… всё. – Джорджи обхватила себя за плечи.
– Жаль, что тебе понадобилось так много времени. Осознай ты это сразу, не избила бы невиновного человека. – Эллиот не смог сдержаться.
– Она ведьма! – прошипела Джорджи. – Ты видел ее взгляд!
Эллиот стиснул кулаки. Ветер забирался под куртку, пощипывая кожу. Да, Эллиот видел этот взгляд. Хотя обычно Мари старалась избегать смотреть людям в глаза, но пару раз, когда она злилась, забывала про сдержанность. И от ее глаз душа Эллиота скручивалась в жгут. Казалось, все фобии мира разом накатывали на него, заставляя испытывать страх, который обычно испытываешь лишь перед смертью. А еще он видел цвет ее крови. Смоляной, как глубокая ночь. И именно эту кровь искала мисс Кэролл.
– Ты бредишь, Джорджи. Я не сдал тебя вице-канцлеру только из-за наших с тобой прошлых отношений. – Он вернулся в замок, плечом зацепив Джорджи.
Та в отчаянии схватила его за руку. Ее ледяные пальцы обжигали его ладонь.
– Эллиот, а если я пообещаю, что отстану от нее… Ты дашь мне еще один шанс?
Он на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, его взгляд упал на репродукцию картины Уотерхауса «Тристан и Изольда». Рыжеволосая девушка с вуалью на голове и рыцарь в доспехах плыли на корабле. Они держались за один кубок с любовным зельем. На их лицах отражалось чувство, которое погубило обоих. Сейчас на лице Джорджи пряталось то же самое выражение: страсть, боль, тоска. Коктейль из невыносимых эмоций.
– Дело не в Мари, – как можно мягче произнес он и свободной рукой погладил Джорджи по щеке. – Мы расстались до того, как я познакомился с ней. Дело в тебе, Косточка. – Он специально упомянул ее ласковое прозвище в последний раз, чтобы она поняла, это конец. – Ты должна жить, а не цепляться за других. Я заменил тебе брата… «Который погиб из-за мисс Кэролл», – раздраженно подумал он, а вслух продолжил: – Но тебе пора признать, что я – не он, и двигаться дальше. И если ты сделаешь это, то станешь счастлива.
Он силой вытащил руку из ледяной хватки Джорджи и направился в мужскую половину. Позади него раздались всхлипы, но он не обернулся. Джорджи сильная, она справится. А вот Мари слабее, чем кажется. И возможно, она – та девушка, которая поможет Эллиоту найти его место в жизни. На границе между людьми и ведьмами.
– Хорошо, хорошо! Я не буду тебя спрашивать, почему ты вчера собрала чемодан и пыталась слинять из Вэйланда, но, согласись, молчать полдня и пялиться в блокнот – это еще страннее!
Мари пришлось оторвать взгляд от разрисованного скетчбука, где черными линиями извивались коварные слова: «оковы», «скорбь» и «нагая», а остальная половина оказалась разрисована фразами, смысл которых ускользал от нее. Надо признать, с тех пор как она появилась в Вэйланде, ее дар усилился.
Мари посмотрела в прищуренные глаза Айви. Они, как огоньки зеленой гирлянды, сверкали за прямоугольными очками. Рыжие кудряшки были закручены в две гульки под стать плюшевой пижаме, напоминающей костюм розового кролика.
– Я – плохая подруга, вздохнула Мари.
– Плохая, потому что не делишься тревогами, про секреты я вообще молчу. Твоя замкнутость связана с Эллиотом? Вчера он довел тебя до комнаты, и ты его еле выгнала.
– Эллиот? – Мари с улыбкой покачала головой. – Нет, он ни при чем.
Слово «секреты» резануло слух и отозвалось ноющей болью в сердце.
«Ох, Айви, узнай ты главный секрет, не сидела бы здесь».
– Ну, окей, у вас с ним платонические отношения. Тогда пойдем гулять. Я не хочу просидеть все выходные в четырех стенах!
Айви слетела с кровати и быстро переоделась в черные лосины и вязаную тунику с узором из белых пони:
– Одевайся! – скомандовала она. – Мы идем на экскурсию.
Мари побоялась возражать. Нехотя натянула берет и едва успела схватить пальто, как Айви потянула ее за руку прочь из комнаты.
– Знаешь, чем мне больше всего полюбился Вэйланд? Его природой, сказала она, когда они вышли на улицу. – Наверное, это у ирландцев в крови влюбляться в деревья, холмы, горы. Наслаждаться воздухом, жизнью. – Айви заразительно улыбнулась, и Мари не удержалась от улыбки в ответ. – И Вэйланд так же прекрасен, как и Ирландия, да простит меня матушка.
– И ты мне сейчас это докажешь?
– Ты просто читаешь мои мысли!
Они свернули с главной улицы, которая вела к вокзалу, и очутились на уютных улочках, наполненных ароматами свежеиспеченной пиццы, кофе с корицей и ванильных булочек. Запахи доносились из кафе вдоль улиц. Изредка ресторанчики перемежались с магазинчиками, в которых продавались сувениры. И, вопреки словами Тины, в существовании которой Мари теперь сомневалась, нигде не продавались ни защитные амулеты, ни травы, ни прочая колдовская атрибутика. В Вэйланде избегали всего, что было связано с ведьмами, и в центре города это ощущалось сильнее всего.
Они шли по разноцветной брусчатке, и Айви болтала о том, как она впервые увидела Вэйланд и влюбилась в него. Мари больше интересовали жилые дома, – некоторые снимали студенты, где-то жили коренные Вэйландцы. Милые двухэтажные домики, точно стеснительные девицы, прикрывались зеленым покрывалом из виноградной лозы.
– Матушка хочет приехать ко мне на Рождество. А ты где планируешь провести каникулы?
– Еще не думала об этом. – Мари прикусила нижнюю губу. – Но у меня небольшой выбор. Сто процентов я остаюсь в Вэйланде.
– Твой папаша, конечно же, не навестит тебя? – фыркнула Айви. – Он даже не позвонил после того, как тебя избили. Ты меня прости, но что это за отношения такие между отцом и дочерью?!
– Никакие. Он бросил нас с мамой, когда мне едва исполнилось полгода. А когда мама исчез… умерла, – поправилась Мари, – он забрал меня к себе, а не отдал опеке. Его сложно винить, что он не чувствует ко мне любви. Несмотря ни на что, отец оплачивает обучение, хотя мог бы и не делать этого.
– Вот только не надо искать ему оправдания. – Айви остановилась возле тележки с вареной кукурузой и купила у краснолицей продавщицы две порции. – Держи.
Она впилась белыми зубами в сочную мякоть. Мари последовала ее примеру и только сейчас поняла, как проголодалась.
Некоторое время они молча ели кукурузу. Потом Айви выкинула огрызок в урну и вытащила из рюкзачка влажные салфетки, чтобы вытереть руки.
– Твой папаша – козел, надо это признать. Оплатил обучение, чтобы подкупить свою же совесть. – Она протянула Мари салфетку и закинула рюкзак на спину.
– Пусть так. Мне все равно, – усмехнулась Мари.
«У меня нет выбора».
Они пошли дальше, и дорога вдруг резко устремилась вверх. Чем дольше они бродили по Вэйланду, тем сильнее Мари одолевало странное чувство.
– О чем молчишь? – ворвалась в ее мысли Айви.
Мари взглянула на подругу, которая нравоучительно поправила очки и поиграла темно-рыжими бровями, показывая, что ждет ответа.
– О том, что я чувствую себя здесь дома, – на одном дыхании призналась Мари.
Еще вчера она не знала, где ее место, а сегодня каждая улица, каждый дом откликались в сердце щемящей тоской.
– Тогда тебе надо кое-что увидеть, – загадочно произнесла Айви и подхватила Мари за руку.
Они побежали, и сначала Мари пыталась остановить ее, но та лишь смеялась и бежала быстрее. Люди с удивлением оборачивались им вслед, кто-то поспешно отступал, некоторые улыбались. Айви зацепила плечом пожилого мужчину в кепи, и он разразился отборной бранью. Подруга на ходу рассыпалась в извинениях, но не остановилась. Мари быстро оглянулась. Дед погрозил тростью, а потом махнул рукой.
В груди зажгло, напоминая, что Мари снова забросила бег по утрам. Когда они, наконец, взобрались наверх, Айви остановилась, и перед ними раскинулся ошеломительный вид на древние развалины, поросшие мхом, которые словно балансировали на краю обрыва. Город закончился, оставив возвышенность дикой природе. Солнце клонилось к горизонту, и его лучи высвечивали очертания стен, одиночные почерневшие камни, которые когда-то были фундаментом, и накренившуюся половину башни – все, что осталось от крепости.
Раскрасневшаяся Айви шумно дышала, ее глаза блестели. Она обвела рукой развалины:
– Этот собор построили в тысяча двести семьдесят восьмом году, но в тысяча шестьсот девяносто втором случился пожар. С тех пор эти развалины служат напоминанием о том, что огонь не щадит даже святое.
– Огонь не щадит никого, – пробормотала Мари и остановилась в центре.
Под ногами зеленела трава, и хотелось лечь посреди разбросанных камней и слиться с древними валунами, стать частью истории.
– Здесь всегда заканчивают обзорную экскурсию по Вэйланду. А еще именно в этом месте, где ты стоишь, тайное общество «Sang et flamme» во время инквизиций сжигало ведьм.
– Что? – Мари обернулась к Айви. Ноги резко ослабели, и она присела на ближайший валун. – Откуда ты знаешь?
Айви тоже села и, подтянув к себе колено, обхватила одну ногу.
Ну, мне стало любопытно после того случая с пожаром. Представляешь, в интернете нет ни слова про это общество. Кстати, название переводится как «Кровь и пламя». В то время знать любила говорить на французском языке.
– Знаю, – прошептала Мари, но Айви ее не слышала.