Мари задумчиво разглядывала единственный черно-белый набросок насупленного мужчины в черной рясе с массивным крестом на груди. Вряд ли Берггольц в реальности выглядел так же, как этот лысоватый человек с поросячьими глазами, но вот перстень на его указательном пальце, которому художник почему-то уделил особое внимание, заставил Мари учащенно задышать. На кольце был выгравирован язычок пламени. Точно такое же она видела на руке Элизабет Кэролл.
Мари поставила книгу с краю, если вдруг понадобиться найти ее еще раз. Но знак пламени не выходил из головы. Что это значит? Вице-канцлер как-то связана с обществом «Sang et flamme»? Вспомнились ее странные речи, наполненные злостью по отношению к ведьмам. Да и сам культ ненависти теперь обретал фундамент. Если общество плотно основалось в Вэйланде, то оно не выпустит его из-под контроля. А с помощью университета они разносили свою веру по всему миру.
Мари еще пыталась найти что-нибудь про фотографию, где была запечатлена очень похожая на нее девушка, но, к сожалению, ничего больше не попалось. И даже интернет не выдавал новой информации. Только то странное фото на фоне психиатрической лечебницы, которое Мари уже видела.
Она снова вгляделась в лицо девушки. Мало ли людей, которые похожи друг на друга. Где Мари, а где эта незнакомка из Германии? Разные страны, разное время. Может, и правда ее дальние родственники оттуда. Множество причин, которыми можно объяснить их сходство. И все же мурашки не проходили.
Мари воровато огляделась и быстрым движением вырвала страницу из книги. Если ее сожгут, то хотя бы будет за что. Книгу она поспешно поставила на место.
Мари вернулась к компьютеру и зашла в электронную базу, где хранились оцифрованные газеты. Ее интересовали семидесятые, и очень скоро она докрутила до нужных лет. В основном вэйландские газеты пестрили статьями о праздниках, местных знаменитостях, мероприятиях, которые организовывали студенты университета. Было забавно разглядывать знакомые места на черно-белых листах, узкие улочки, увитые виноградом дома. Прошло почти пятьдесят лет, а Вэйланд не изменился. Он действительно оставался вне времени, оторванный от остального мира. Так и застыл в семнадцатом веке, раздираемый войной между людьми и ведьмами.
Мари устало потерла глаза и посмотрела на часы. Девятый час, уже поздно, странно, что ее телефон молчит. Видимо, Айви сама не закончила с конспектами. Или…
Мари достала из кармана кофты мобильный. Так и есть. В библиотеке даже сети нет. Пора закругляться, пока Айви с Моникой не заявили в полицию. При мысли о подругах на душе потеплело. Никогда раньше она не подпускала людей так близко. Страх, что ее разоблачат, что она столкнется с кем-то из общества «Кровь и пламя», по-прежнему сковывал Мари, но в Вэйланде бояться приходилось постоянно. Со временем к страху привыкаешь, а затем перестаешь его замечать.
Она еще раз прокрутила колесико мышки и замерла. Очередной заголовок газеты ударил по глазам чудовищной реальностью, вызывая в душе тот страх, от которого Мари надеялась, что избавилась.
«САМОСУД В ВЭЙЛАНДЕ! ВОЗВРАЩЕНИЕ ИНКВИЗИЦИИ?»
Сама статья была скомканной, словно журналист писал ее, стоя в очереди в туалет, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. Предложения рубленые, мысль повисала в воздухе, будто ее никто и не думал заканчивать. Складывалось впечатление, что сами вэйландцы пребывали в ужасе от того, что сотворили, и пытались поскорее позабыть, перелистнуть страницу, смыть позор, который на себя же и навлекли.
Мари просмотрела еще несколько газет, но кроме скупой, неказистой заметки с громким названием, больше ничего не нашла. Она вгляделась в текст, стараясь не упустить нечто важное, и прочитала еще раз. Затем моргнула: от напряжения в глаза будто песка насыпали. И снова прочитала. По пищеводу к горлу подкатил огненный ком. Изжога дала о себе знать в неподходящий момент, видимо от нервов.
Мари сделала глубокий вздох и поняла, что задыхается. Даже грудную клетку свело болью от затхлости.
Не в силах оставаться в библиотеке, Мари быстро оделась, как попало натянула на голову берет и, не попрощавшись, выскочила на улицу. Влажный воздух скользнул по лицу и со вдохом нырнул внутрь нее, погасив огонь. Но он не смог притупить панику. Мари шла по мокрой после дождя брусчатке и пошатывалась от легких порывов ветра. Дома́ недовольно косились на нее и прятались за плющом, который в серой темноте казался почти черным. Если бы не старинные фонари (вместо свечей там стояли желтые лампы накаливания), Мари совсем бы растворилась во мраке.
Губы безотчетно шевелились, повторяя строки из статьи, а ноги вели в неизвестном направлении. Затем она снова услышала знакомые голоса, которые шипели, троились, звенели и сводили с ума:
– Бежит, бежит, наивное дитя,
Она дрожит, от страха чуть жива.
И тени злобно шепчут вслед: «Моя!»
И грудь ее вздымается едва…
Скользят по стенам силуэты ведьм,
А город дышит, он еще живет.
Пусть снова полон стаями гиен,
Искру свободы страстно он зовет.
Должна она спасти его, помочь…
Здесь место ей, здесь отчий дом.
Он поражен был страшною чумой
Пора ему вновь становиться львом!
Мари очнулась только перед магазином трав, и сейчас, когда она была одна на пустынной улице, дверь приветливо открылась, а внутри загорелся теплый свет.
Мари зажмурилась, вспоминая статью, и голова закружилась, как от долгой болезни.
«Жители совершили самосуд. Сожгли владелицу магазина трав и пряностей, обвинив ее в колдовстве… Жертву привели на место разрушенного собора и сложили костер. Она кричала. Долго. Полиция завела расследование. Женщину звали Тина Дансон. Ее единственная дочь Эмили поспешно вышла замуж за студента из Греции Агафона Метаксаса и покинула Вэйланд. Никто не знает, была ли Тина Дансон ведьмой на самом деле».
Фамилия Метаксас подействовала на Мари, как триггер. Сначала ее бросило в дрожь, затем она покрылась холодным потом. Мысли скрутились в тугой ком, и наступила блаженная прострация. Она не хотела и не могла думать, совпадение это, или же Эллиот и Дейзи Метаксас действительно внуки Тины Дансон?
Мари нервно оглянулась по сторонам и зашла внутрь, плотно закрыв за собой дверь. Она забыла, что обычные люди видят заколоченный магазин, проклятый почти полвека назад. Со времен последнего визита ничего не изменилось: все те же деревянные стеллажи, заставленные баночками со специями, а под потолком – пучки душистых трав.
Скрипнула половица, и за прилавком появилась Тина. Теперь ее облик хиппи не казался странным. Ощипанные на концах волосы, круглые очки в желтой оправе и разноцветная лента на голове. Такая живая. Слишком живая для призрака. Она, как и Вэйланд, застыла во времени. Только если город стоял уже не один век, Тина пока была на пути к своему первому столетию.
Мари задумчиво поджала губы, стараясь заглушить в душе жалость. Страшно представить, как одиноко душе после смерти. Тина не смогла уйти в мир мертвых, так и осталась скитаться среди живых. По рукам пробежались мурашки, стоило подумать, что на самом деле в магазине все обветшалое и старое, облеплено паутиной и покрыто толстым слоем пыли, как пеплом.
– Не жалей меня, душенька, я сама выбрала свой путь. – Тина с улыбкой облокотилась о прилавок.
– Они сожгли вас! Это ваш путь? – Мари схватила первую попавшую банку и чуть не швырнула о пол, но вовремя сдержалась. Она открутила крышку, внутри лежала сушеная мята, и ее аромат охладил пыл.
– Как и многих ведьм до и после меня.
Спокойствие Тины странно влияло на Мари. Мама бы сказала – обезоруживало, обнажало и… исцеляло. Возможно, потому что взгляд Тины напоминал взгляд мамы. Или потому, что Мари очень долго не общалась с себе подобными – ведьмами.
– Ты сделала зелье из семян клещевины? – Тина вскинула светлые брови и даже не попыталась скрыть ироничную улыбку.
– Сделала, но пока что не использовала.
Мари вспомнила, что хотела вернуть Тине деньги. Но призраку они не нужны.
– Используешь, – уверенно произнесла Тина.
– Почему? Мари нахмурилась. Поставила банку с мятой на место и скрестила на груди руки. – Джорджи меня бесит, но я не убийца.
Тина лишь усмехнулась:
– В Вэйланде давно не было Стихеи. Поэтому души умерших ведьм восстали и жаждут отмщения. Ты уже слышала их голоса. Услышишь еще не раз.
– Стихеи? – Мари почувствовала, как в области затылка зашевелились волосы, словно от чьего-то дыхания.
Тина оттолкнулась и достала из-под прилавка деревянную коробочку размером с ладонь:
Ты не знаешь. Жаль, призраки не могут раскрывать секреты живых, иначе я могла бы многое поведать тебе о жителях Вэйланда. – Она протяжно вздохнула. – Ответы кроются в твоем прошлом. Это было много жизней назад.
Она подошла к Мари. Такая настоящая, даже не просвечивалась. А ведь в первый день Мари уже видела черноволосую девушку, и та больше напоминала призрака, чем Тина.
– Чем дольше находишься в мире живых, тем меньше в тебе остается человеческого, – прочитав ее мысли, ответила Тина и протянула коробочку Мари. – Держи. Откроешь ее, когда захочешь узнать свое прошлое. Уж его я могу тебе рассказать. Но только в обмен на услугу.
– Какую? – Мари с опаской взяла странный дар.
На крышке шкатулки был выгравирован язычок пламени. Символ «Sang et flamme» преследовал ее повсюду.
– Поклянись, что защитишь моих потомков от мести мертвых. Клятву ведьмы не смогут обойти даже призраки, а мои глупые внуки перешли им дорогу. – Вокруг глаз Тины собрались морщинки, но улыбка вышла печальной. Так обычно улыбаются, когда расстаются с любимыми.
Мари отшатнулась:
– Значит, Эллиот и Дейзи все-таки…
Тина коротко кивнула:
– А теперь ступай. Мы больше не увидимся. Но когда ты принесешь клятву, я сдержу свое слово. Я верну тебе память, Стихея.