– Ты ведь не веришь в ее самоубийство?
Элизабет вскинула голову и прищурилась. Тень в углу склепа пошевелилась и вышла на тусклый свет, который сочился из длинных узких окон.
– Эллиот. – Элизабет сглотнула. – Конечно, не верю. Но это неважно, это все равно не отменяет твоей вины в ее смерти, – выплюнула она.
– Моей вины? – Эллиот засунул руки в карманы джинсов и ссутулился. – Это ты нарекла себя крестной феей Джорджи, чтобы подкупить совесть. Да еще и меня приплела.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты ввела ее брата в «Sang et flamme». И именно ты отправила его на задание, из-за которого он погиб.
Эллиот не сказал напрямую, но за его словами ясно читалось: ты убила Эдварда. Ноги вдруг ослабли, и Элизабет оперлась на каменную стену, за которой прятались могилы возлюбленного и его сестры. Смотрела на Эллиота широко раскрытыми глазами, и под ее взглядом он отвернулся и уставился в витражное окно.
– Я лишь пыталась жить по правилам. «Кровь и пламя» – свет, ведьмы – зло. Их надо уничтожать. И за это приходится платить, – прошептала она.
– А кто создал эти правила? Вы носитесь с прахом ведьм, с чудесной мазью, которой можно исцелить любые раны… Давай! Исцели Джорджи! Вытащи ее с того света! – Эллиот сорвался на крик, указывая на могилу Джорджи. – Не можешь… – добавил он, когда не дождался от нее ответа.
– Ты не смеешь говорить со мной в таком тоне, – просипела Элизабет. – Я возглавляю…
– Надолго ли? – перебил Эллиот и усмехнулся. – А вообще, мне все равно. Я ухожу из общества.
– Что? – Элизабет задохнулась.
Она вскочила на ноги и заметалась по склепу, словно искала выход не то на улицу, не то из сложившейся ситуации. Наконец, она выскочила наружу прямо под моросящий дождь. Потерять Охотничьего Пса… Как она объяснит это остальным членам общества?
– И когда ты собирался мне об этом сказать? – закричала она на Эллиота, который застыл в дверях склепа.
– Говорю сейчас. – Он пожал плечами. – Я больше не боюсь тебя, Элизабет. Две смерти за два месяца… Ты потеряла контроль, поэтому я могу уйти из общества без твоего согласия. В Вэйланде что-то происходит. Не знаю, что именно, но уверен, ты в курсе.
– Ты… – Она стиснула зубы, когда Эллиот вышел под дождь и поравнялся с ней.
– Я вошел в «Кровь и пламя», чтобы найти свое место. Отпрыск ведьмы, созданный для ловли ведьм. Как иронично, не правда ли? Так вот, я нашел себя. И ты мне больше не нужна.
Его слова еще долго звенели в ушах, пока Элизабет стояла под дождем и вдыхала сырой запах земли. Не осталось никого, кому бы урожденная Берггольц была нужна.
Бег после ноябрьского дождя насыщал кровь Мари кислородом. Она старалась отключиться от мыслей и сосредоточиться только на механических движениях. Но в голову лезли стихи, а следом за ними и воспоминания. Они, как ядовитые стрелы, попадали точно в цель и отравляли разум единственной мыслью: Мари доверилась Айви.
Умная ведьма не верит друзьям,
Она, как маяк, светит вдаль одиноко.
Умная ведьма не верит врагам,
Ведь у доверия – краткие сроки.
Сама по себе: ни волчица, ни кошка,
Дикарка – боится людей и любви.
В чувствах, не дай Бог, своих захлебнешься,
Утонешь, и все. Своих не гневи.
Ошибки доверия стоят полжизни,
Чужим никогда ведь нельзя доверять.
Подумаешь: «Ладно, уж мне-то все можно»,
Однако на деле лишь смерть призывать.
Айви не сразу поверила. Да и как можно поверить в такое? Мари пришлось проколоть себе палец и показать кровь. Хотя прошло уже несколько дней, перед глазами до сих пор стояло лицо Айви, ее глаза, которые за мгновение сменили цвет с сочно-зеленого на цвет пожухлой травы.
– Ведьма? В Вэйланде?
– Я не виновата в смерти Джорджи, поверь мне… – прошептала Мари. Ее била дрожь. – Это все души ведьм, погибшие во времена инквизиции. Они преследуют меня, и я не знаю, как с ними бороться. Мне нужна помощь…
Айви снова замолчала, долго переваривала, и казалось, Мари слышит, как кипят мысли в голове подруги.
– Ну, ок. Моя мама верит в эльфов. Почему бы и нет? – словно убеждая саму себя, проговорила Айви. – Мне всегда было легче считать, что ведьмы – пережиток прошлого, но в Вэйланде прошлое и настоящее неразрывны. Теперь я это понимаю.
– Айви, здесь реально творится чертовщина. Но я не могу бороться одна со всем городом. Ты – моя единственная подруга. Больше никто не знает.
«Кроме Эллиота. Но об этом лучше промолчать. Информацию про Охотничьих Псов Айви точно не осознает».
– Ок, – снова коротко отозвалась она. – Тогда ты должна рассказать мне про себя все. И мы подумаем… подумаем, что можно с этим сделать.
Похороны Джорджи прошли помпезно на весь город, из-за траура отменили занятия на несколько дней, и Мари с Айви провели их в библиотеке, роясь в архивах. Но ничего, ни единого намека на то, кто такая Стихея, они не нашли. Все вело к тому, чтобы согласиться на предложение Тины и дать клятву защищать Эллиота и Дейзи. В той шкатулке явно хранились воспоминания Мари. Но клятва ведьмы – это серьезно. Мари не знала, способна ли она защитить их, если не может защитить себя.
– Дьявол!
Нога подвернулась на скользкой листве, и Мари шлепнулась на влажную траву. Однако вместо того, чтобы подняться, она растянулась на холодном газоне, уставившись через кривые ветви деревьев на сумрачное небо. Холод просачивался сквозь толстовку с пессимистичной надписью «Живи, пока не умрешь». Айви подарила ее на бал первокурсника, радостно объявив, что эта надпись очень точно описывает тяжелый взгляд Мари. Что ж, это правда. Надо жить, пока не умрешь, чтобы потом…
Мари нахмурилась. Тина упоминала что-то про ее прошлую жизнь. Неужели она уже жила на этом свете? Фотография девушки из девятнадцатого века на фоне психбольницы только укрепляла сомнения Мари. Ох, мама, что бы ты сказала, будь ты рядом?
– Я все понимаю, сегодня солнце, даже почти тепло, но… ноябрь! – Над Мари раздался звонкий голос, который она узнала бы из тысячи.
Дейзи склонилась над ней и помахала рукой. Она стянула лиловые волосы в высокий хвост на макушке и вырядилась в черную шубку из искусственного меха, косящего под норку.
Мари неохотно встала и отряхнулась:
– Серьезно? Шуба?
Зато мне тепло, в отличие от некоторых. У тебя даже губы синие. Кстати, – Дейзи выудила из недр шубы смартфон, и ее пальцы забегали по экрану, – написала брату эсэмэску. Он тебя ищет в замке. В век технологий выяснилось, что у него нет твоего номера телефона.
– Если ты думаешь, что я жажду с ним встретится, то нет. – Мари развернулась, чтобы продолжить пробежку, но Дейзи схватила ее за плечо.
– Э-э-э, нет, он уже мчится сюда, поэтому ты его выслушаешь.
Да что вам от меня нужно?! – Мари выдернула руку и впилась в Дейзи взглядом. – Сначала Тина просит вас защитить, потом Эллиот оказывается Охотничьим Псом, а ты – непосвященной ведьмой, мимикрирующей под Огненную деву. Все твердят про какую-то Стихею, а я понятия не имею, где искать ответы! – Поток слов лился, и Мари сама не ожидала, что выплеснет свои страхи на Дейзи.
Но судя по тому, что она застыла статуей, наподобие тех, что украшали стены в актовом зале, слова ударили в самое больное место.
– Я не ведьма… С чего ты решила? – прошептала Дейзи, при этом испуганно озираясь.
Но среди голых, расставшихся с листвой деревьев они были одни. Лучи солнца были столь далеки, что совсем не грели, к тому же после «самоубийства» одной из самых ярких студенток Вэйланда ни у кого не осталось настроения выбираться из комнат.
Мари прищурилась и схватила ее за кисть:
– Тогда покажи, какого цвета твоя кровь?
– Т-ты… ты больная! – Дейзи пыталась вырваться, но пальцы Мари крепко сжимали ее запястье.
– Посмотри мне в глаза, Дейзи.
Та повиновалась. С минуту они буравили друг друга взглядом, а потом Мари улыбнулась:
– Ты даже не понимаешь, насколько тебе повезло. Ты рождена ведьмой. Но должна принять себя, иначе всю жизнь будешь несчастной.
– Откуда ты знаешь? – еще тише пролепетала Дейзи. В зеленых глазах, словно украденных у брата, стояли слезы. – Эллиот сказал?
– Ведьма всегда узнает ведьму.
– Мари!
Они издалека увидели бегущего к ним Эллиота. Кожаная куртка, отороченная мехом, нараспашку, лицо раскраснелось, и, судя по встревоженному взгляду, который парень направил на их сцепленные руки, он догадался, что разговор свернул не туда.
Мари отпустила Дейзи, и та поспешно прижалась к брату, растеряв браваду.
– Что у вас тут произошло? – Эллиот пытался взглядом прожечь сестру, но вряд ли он умел читать мысли.
Поговорили по душам, но ты ведь не для этого искал меня? Дай угадаю: ты, наверное, хотел спросить, не причастна ли я к смерти Джорджи? – Мари уже не контролировала себя. Ей хотелось стереть участливое выражение с лица Эллиота. Хватит притворства, с нее довольно.
– Обижаешь. Я всего лишь хотел узнать, как ты себя чувствуешь? – Он честно пытался выдержать ее взгляд, но все же отвел глаза. Зато взгляд сестры его не смущал. Вот что значит родная кровь.
Сердце защемило. Этот глупец вел двойную игру, признавался в любви, помогал, а сам… боялся ее. Мари чувствовала себя змеей, потому что она вызывала у людей омерзение и страх. Но правда в том, что это ей надо было бояться, ведь она была одна. А их много.
– Она сказала что-то про бабушку Тину, – пискнула Дейзи.
Эллиот удивленно вскинул брови.
Я причастна. – Мари уронила короткую фразу. – Я причастна, Эллиот. Что ты теперь скажешь на это?
– Ты лжешь…
– Ее отравили ядом, который приготовила я. Как тебе такая правда?
– Эллиот, она – ведьма… – добавила Дейзи, но он не услышал сестру.
Сейчас Эллиот напряженно вглядывался в Мари, избегая прямо посмотреть в глаза. Искал, рыскал по ее телу в поисках… чего? Оправданий?