– Я не могу тебе объяснить, но хочу, чтобы ты его прочитала. И, возможно, вспомнила сама…
– Что вспомнила?
Но Уильям проигнорировал ее вопрос и прошептал слова, от которых Мари похолодела внутри:
– Я боюсь за тебя. Боюсь, что тебя используют ради мести. И хочу предостеречь.
Читать письмо, которое ей дал Уильям, в полнолуние было не лучшей идеей. Но в течение дня ей не давали остаться одной, и только ночью, когда Айви погрузилась в сон, Мари вытащила из-под подушки старинное письмо и при свете ночника принялась рассматривать витиеватый почерк, где буква ложилась к букве, так, словно письмо напечатали на компьютере. К нему прикладывался перевод на английском, иначе бы Мари вряд ли угадала бы даже язык оригинала.
«Милый Георг… Пишу тебе, чтобы предупредить. С тех пор как ты уехал, меня преследует гнилое чувство. Будто сам Дьявол сидит на моей груди и давит всем весом. Я боюсь, что наша свадьба не состоится, потому что предчувствие смерти не отпускает. А еще… я стала опасаться огня. Теперь в его завораживающем пламени мне чудится нечто опасное.
Я так сильно скучаю, и мне страшно представить, что мы больше не встретимся. Возвращайся скорее, Георг.
Мари хмуро уставилась на текст. Затем перечитала еще раз, перевернула верх ногами, посветила фонариком на заднюю сторону перевода, затем на само письмо, стараясь отыскать тайные символы. Но все тщетно. Письмо было датировано одна тысяча семьсот девяносто пятым годом, и вообще удивительно, что сохранилось в таком отличном состоянии. Видимо, в семье Уильяма оно считалось реликвией. Вот только, судя по адресу, оно было отправлено из Валахии, города Бухарест в Лондон.
В интернете Мари выяснила, что сейчас Валахия входит в состав Румынии. Неужели у Уильяма румынские корни?
– «Как и у тебя немецкие…», прошипел в голове змеиный голос.
Мари засунула письмо в тумбочку и уставилась на зашторенное окно, за которым разливался лунный свет. Что именно она должна была вспомнить? На что надеялся Уильям?
Мимо окна черная тень спикировала вниз. Следом еще одна и еще… Глухие, далекие удары падения слышались даже в комнате. Айви не проснулась и только перевернулась на другой бок, подмяв под себя одеяло.
Босиком, в одной длинной толстовке до середины бедра, которую Мари использовала вместо ночной рубашки, она выскользнула в коридор и побежала в холл. Там она распахнула двери на балкон и вышла навстречу промозглому ветру, который рвал верхушки деревьев. Он просочился под одежду ледяной струей, но Мари даже не вздрогнула. Она завороженно смотрела, как с мглистого неба на землю падают мертвые вороны. Новое полнолуние ознаменовалась страшным посланием от ведьм.
Мари подошла к краю балкона и вцепилась в каменные перила. Весь внутренний двор замка был усеян птичьими трупами. Черный «дождь», наконец, прекратился.
– Дьявол вас забери… – прошептала Мари.
На толстую ветвь дуба уселся черный ворон размером с крупную собаку, или же это темнота увеличивала все, до чего дотягивались ее щупальца.
Ворон был живой, в отличие от собратьев, и в его глазах отражалась полная луна. Мари смотрела на него, понимая, что замерзает не только снаружи, но и внутри. Ее легкие, печень, почки и сердце покрывались коркой льда, и каждый вздох напоминал борьбу за жизнь. Так, словно она дышала под водой.
Ворон разинул клюв, и до Мари донеслись слова. Глухой хриплый голос, песнь ведьм на шабаше:
– Блуждаешь ты в потемках,
Но чья же в том вина?
Тебе не знать покоя,
Навеки ты одна.
В младенчестве лишили
Тебя твоей судьбы.
Ты в памяти отгадки
Ищи. Не жди беды.
Когда узнаешь правду,
Потонешь в ярости.
И лишь найдя усладу,
Уступишь слабости.
И слово для проклятья
Последнее лови.
Ты «месть» лелей,
Но помни: на помощь не зови.
Мари слушала и не дышала. И словно время застыло, и только холод жил внутри.
Ворон умолк, его глаза потухли, и он камнем повалился вниз. Присоединился к своим собратьям. В тот же миг чья-то горячая рука обхватила Мари за талию и потащила в замок. Балконные двери захлопнулись, отрезая тьму.
– Совсем поехала?! – Эллиот рывком развернул Мари к себе. В холле светили лишь настенные бра, но жалкого освещения хватило разглядеть ярость, которая исказила черты парня. Ночью одна, на морозе! А вокруг… эти дохлые птицы! – Он махнул рукой в сторону балкона.
– Уже не одна, – устало ответила Мари. – Ты за мной следил?
– Не совсем. Видимо, чутье подсказало… что ты решила замерзнуть насмерть!
Внутри нее оттаивал лед. И вместе с ним словно исчезли оковы, которые сдерживали. Пусть ненадолго, пусть только пока длится полнолуние, но Мари свободна. Ее больше не разрывали противоречивые чувства, мысли не тянулись тонкой цепочкой к Уильяму. Она не хотела думать о словах мертвого ворона. Не хотела искать ответы. Мари хотела лишь быть здесь. С Эллиотом.
Она встала на носочки и скользнула руками вверх по его груди. Под тонкой тканью футболки ощущались напряженные мышцы.
– Ты что творишь? – Эллиот нахмурился. С растрепанными волосами он выглядел милым и беззащитным. Вовсе не тот дерзкий Охотничий Пес, всегда уверенный в себе. – Вроде спиртным не несет. На тебе чары?
– Я бы сказала иначе, – выдохнула ему прямо в губы Мари, – на мне впервые нет чар…
Она поцеловала его как ведьма. Агрессивно, жадно, неистово. Эллиот не растерялся и ловко подхватил поцелуй, распаляя страсть. Горячие пальцы скользнули под ее толстовку, пробежались по холодной коже бедра, еще выше и замерли на выступающих ребрах, впервые не решаясь двинуться дальше. Ритм сердца Мари участился, но он все равно не поспевал за тем, как билось сердце Эллиота. Ведьма никогда не теряет контроль, она всегда спокойна… Но Мари не хотела быть спокойной.
Она выгнулась в пояснице, теснее прижимаясь к его телу. Мелкие зубы укусили Эллиота за нижнюю губу, пальцы зарылись в спутанные пряди. Кончиком языка Мари лизнула уголок его рта, и он застонал. Или зарычал. В ушах пульсировало, поэтому она не расслышала. Руки Эллиота метнулись к ягодицам Мари и подняли ее. Она обвила его ногами за талию, в глубине живота зародилась теплая дрожь. Краешком сознания Мари понимала, что еще немного, и она останется обнаженной. А ведь сейчас полнолуние…
Последняя мысль отрезвила Мари, и она разделила их губы ладонью. Жаркий поцелуй оборвался. В тишине разносились нервные вздохи, полухрипы, полустоны. Мари и Эллиот смотрели друг другу в глаза, и он не отводил взгляд. Черные зрачки почти полностью заполнили радужку. Страсть обезвредила силу ведьмы. Сделала ее уязвимой, и Мари это нравилось. Она слегка улыбнулась:
– Не так я представляла себе свою первую ночь, поэтому нам стоит остановиться.
– Лучше застрели меня, – пробубнил в ладонь Мари Эллиот и резко поставил ее на ноги.
Она отступила на шаг, неловко поправила одежду и старалась не смотреть на парня ниже пояса.
На тебя так вороны подействовали или полнолуние? – прохрипел он и потер лицо. Затем отвернулся и шумно вздохнул. Кажется, его попытки успокоиться провалились.
– Скорее всего, ты. Но атмосфера тоже, – серьезно ответила Мари.
– Это была ирония.
– А-а-а. – Мари обхватила себя за плечи. Жар ушел, вернулся холод, и она уже начала жалеть, что остановила Эллиота. – Я пойду…
– Нет… – Он перехватил ее за руку. Теперь его взгляд, не замутненный страстью, скользнул по волосам Мари, любуясь их красотой, по губам, воспаленным от поцелуя, смотрел куда угодно, но только не в глаза. – Кажется, я касался твоих волос. Ничего страшного? – Эллиот криво ухмыльнулся.
– Я же разрешила. Это другое… Послушай, мне правда надо пойти. Иначе я точно замерзну и заболею.
– Ты об этом не переживала, когда тусовалась на балконе с воронами. Может, объяснишь, что это было? Раз уж… – он смутился, – мы не станем продолжать более приятное занятие.
– Если бы я знала…
Жуткое предостережение ворона отозвалось болью в висках. Мари освободила руку и покачала головой:
– Спокойной ночи… и Эллиот, то, что сейчас между нами произошло, не значит, что мы вместе…
– Черт возьми, Мари! Ты издеваешься?
– А кто сказал, что любить ведьму легко?
Глава 9Актеры спектакля
Полнолуние прошло незамеченным. По крайней мере, Элизабет Кэрролл сделала все возможное, чтобы мертвых воронов убрали как можно быстрее, а в местных соцсетях оперативно удаляли все посты о произошедшем. Для особо любопытных распустили слухи о странном птичьем гриппе, который смертелен, в особенности для воронов.
Мари же долго собиралась с духом поговорить с Уильямом. Письмо к некоему Георгу жгло пальцы, когда она держала его в руках. Строки отзывались болью в сердце. Ей казалось, что это она, а не Николетта, писала письмо возлюбленному, предчувствуя скорую смерть.
Ульям надеялся, что Мари вспомнит… что-то неизвестное ей. Но чуда не случилось. Ее память спала мертвым сном. Однако уже второй человек (если Тину можно назвать человеком) говорил Мари про прошлые жизни. И тем сильнее подарок бабушки Эллиота и Дейзи притягивал внимание. Хорошо, что ведьмы не подвластны, как люди, банальному любопытству.
На улице уже третий день шел дождь, словно Вэйланд накрыл сизый купол из пуховых туч. Студенты не вылезали из комнат и перебежками метались из замка в филиал, где проходили основные занятия, и обратно. Бо́льшую часть времени все торчали в своих комнатах, от чего в общежитии стало шумнее обычного и Мари уже начинала подумывать о том, чтобы переехать жить в город. Но для этого нужны деньги, а просить отца Мари не стала бы и под страхом смерти. Он платил за обучение и исправно присылал деньги на карманные расходы, которых хватало на необходимое: докупить канцелярию, женские штучки, и раз в пару месяцев позволить себе обновку из одежды. Но на большее не хватало. Так что Мари и правда стала подыскивать работу в местных кафешках. Учиться можно и по ночам. В конце концов, сон не так уж необходим, правда? Но сейчас ей стоило разобраться с Уильямом и его загадками.