Ребекка буквально ввалилась в дом бывшей подруги, когда та открыла двери, и скрутилась калачиком на полу. Ей нужно было прийти в себя, но наполненный ненавистью взгляд Мари причинил больше боли, чем огонь.
– Что случилось? – Элизабет плотно закрыла двери и опустилась на корточки рядом с Ребеккой. – Почему ты вернулась? Ты нашла Стихею?!
Ребекка закрыла глаза и тихо выдохнула:
– Нашла. Но я для нее стала чужой. Родная дочь отвернулась от меня.
Глава 11Чертов молот
Ветер трепал подол платья, когда Кэйли шла к обрыву утеса. Она плотнее запахнула на груди шерстяную шаль в надежде, что сердце не остановится раньше, чем она доберется до Патрика. На небе зияла луна, словно идеальная дыра на черном атласе, которую забыли заштопать. Уж Кэйли зашила бы ее так надежно, что вся Ирландия погрузилась бы в хаос. Кэйли – лучшая швея в их деревне, она может зашить все… Кроме разбитого сердца.
Сегодня Патрик рассказал ей правду. Ту правду, из-за которой Кэйли сходила с ума вот уже несколько месяцев. Теперь она знала, почему с первого взгляда влюбилась в темноволосого тихого учителя. И вышла за него замуж, хотя отец был против. Чужеземец, да еще не пробыл в деревне и года, а дочь тут же выскочила за него, словно носила под сердцем ребенка.
Но Кэйли не была беременна. Она была счастлива, любила и была любима. Но ощущала, что в бесконечной нежности Патрика кроется тайна. И вот он раскрыл ее Кэйли.
Сорок шесть лет назад они уже любили друг друга. Но их любовь оказалась недостаточно сильной. Она не выдержала вероломного предательства, и поэтому Кэйли взошла на костер, а на Патрика пало проклятье бессмертия. И каждый раз, когда он будет находить свою возлюбленную, то будет терять ее вновь и вновь. Он рассказывал долго, и каждое слово причиняло боль.
Сначала Кэйли слушала жадно, затем ей сделалось плохо. Она попросила Патрика уйти, но тоска продолжала пытать ее душу и тело. А затем Кэйли охватила ярость. И ненависть.
Патрик стоял на краю утеса. С такой легкостью она могла столкнуть его, но ведь он был бессмертен.
– Помнишь, что я сказала тебе, когда мы познакомились? – прокричала Кэйли, и ее голос прорвался сквозь завывания ветра.
Патрик обернулся. Его темные волосы растрепались, а взгляд казался пугающе бездонным.
– В сердце высечено имя навек,
Я узнаю его, если надо.
Ты – единственный мой человек,
За страдания мои награда.
– Вот именно. Я уже тогда знала, что ты – мой единственный. А теперь я должна погибнуть из-за тебя? Разве это справедливо?
Она встала напротив Патрика. Из-под правой ноги посыпалась земля. Внизу утеса бушевало черное море, но даже в ночи можно было разглядеть белоснежные завихрения. Соленый воздух наполнял легкие Кэйли. Запах детства и жизни.
– Кэйли, давай отойдем от края, – попросил Патрик и мягко взял ее за руки. – Мы найдем способ обойти проклятье, уверяю тебя.
– Я тебе не верю! Ты – сумасшедший, ты сочинил эту небылицу, чтобы привязать меня к себе.
– Ты же чувствуешь, что я говорю правду, – покачал головой Патрик.
– Нет! – Кэйли толкнула его в грудь и вдруг потеряла равновесие.
Ветер был очень сильным. Он заглушил крик Патрика. Заглушил крик самой Кэйли. Или страх пульсировал в ушах, из-за него она оглохла. Или невесомость подхватила ее на руки, и Кэйли парила над пропастью. Или проклятье свершилось.
Последнее, что увидела Кэйли, это искаженное ужасом лицо Патрика и его протянутую руку. А затем над ней сомкнулась толща воды.
– Надеюсь, на рождественскую вечеринку ты нарядишься по-человечески, а не как обычно? – ехидничала Айви, сгорбившись за столом.
Она строчила очередной конспект по истории Англии, но даже себе отказывалась признаться в том, что это очередная попытка поразить Уильяма. Их отношения (отношения ли?) снова зашли в тупик. Каждый день начинался с рулетки: если выпадало черное, Айви мстительно клялась найти нового парня и забыть Уильяма, а если красное, то она караулила профессора после пар и напрашивалась на свидание.
Мари знала, почему Уильям холоден, но молчала. Ей самой было больно от мысли, что Уильям использовал ее подругу в качестве преграды между ним и Мари. Больно от того, что она окончательно запуталась в этом квадрате.
Эллиот-Мари-Уильям-Айви.
Сложно, подло, и у кого-то обязательно разобьется сердце.
– Мари, ты вообще меня слышишь? – Айви развернулась к ней и грозно нахмурилась.
– Нет.
Мари вытянулась на кровати и пыталась выровнять сердцебиение. Медленное дыхание не помогало, счет до ста – тоже. После встречи с таинственной старухой пульс зашкаливал.
Спасибо за честность, подруга, – фыркнула Айви и уже хотела отвернуться, но вдруг замерла. – Ты слишком бледная. Все нормально? И вообще, молчишь весь вечер.
– Никак не могу выбросить из головы ту ведьму.
– Ты уверена, что она – ведьма? То, что полоумная представилась твоей матерью, еще ничего не значит. – Айви пересела на кровать к Мари и сжала ее руки: – О, настоящая ледышка!
– Она спокойно выдержала мой взгляд, Айви. Как думаешь, этого достаточно? – Мари скосила на Айви глаза, но та поспешно посмотрела наверх.
– Да, полагаю, достаточно. – Она вздохнула. – Странно это все, конечно. Какая-то непонятная тетка появляется из ниоткуда и говорит: «Здравствуй, детка, я твоя мама».
– Вот, и я думаю, что поспешила. Надо было надавить на нее, расспросить. Но когда старуха увидела тебя, то сразу убежала.
– Старуха? – Айви нахмурилась. – Ты жестока. Я, конечно, не разглядела ее лица, все-таки вечером у меня далеко не орлиное зрение. Но она была довольно молодая, ну, не старше сорока пяти – это точно.
– Молодая? – Мари замерла.
– Да-да. И светлые волосы выбивались из-под шапки. Одета она была как старуха, но по возрасту точно нет.
Мари резко села, и Айви от неожиданности отпрянула:
– Настоящая чертовщина. Я видела седую женщину, лицо все в морщинах!
Мари схватила с тумбочки мобильный и, порывшись в галерее, показала Айви фотографию. На ней Мари с мамой стояли совсем рядом, хоть и не в обнимку, но касаясь пальцами рук. Обе стройные, в длинных платьях из черного атласа с кружевом. Волосы расчесаны до блеска. Одна из немногих совместных фото.
– Мы праздновали мое восемнадцатилетие. Последний День рождения с мамой, – тихо объяснила Мари.
Айви внимательно всматривалась в фотографию, и, когда подняла на Мари встревоженный взгляд, та все поняла.
– Я не могу утверждать, все-таки было темно, но в целом… очень похожа, – прошептала Айви и вернула телефон.
– Даже если это не она, то все равно очень странно, что мы с тобой видели разных женщин. – Мари снова впилась взглядом в телефон. Рядом с мамой всегда было спокойно, но… – Именно мама заблокировала мою память Стихеи.
– Ты уверена?
– Да. Еще в младенчестве. Поэтому сейчас я словно слепой котенок.
– Возможно, у нее была причина так поступить, – прошептала Айви.
– Надеюсь, но от этого мне не легче. – Мари отложила телефон и снова упала на подушку. – Ты ведь уезжаешь на рождественские каникулы? В Вэйланде совсем не безопасно, приближается очередное полнолуние. Кто-то снова погибнет.
Когда Мари не дождалась ответа, она глянула на Айви.
Та смущенно дергала себя за локон:
– Вообще-то нет, – призналась она. – Родители снова пригласили к себе всех родственников, а ты не представляешь, когда все в сборе, это тот еще шабаш. Да и я не хочу оставлять тебя. – Айви широко улыбнулась. – Ты же тут совсем одна, куда я денусь. Вдруг Эллиот снова полезет к тебе с поцелуями, а Дейзи натворит бед. Перепутает заклинание и превратит Уильяма в козла. Нет, я не уеду.
Мари сглотнула ком в горле и поддалась неожиданному порыву. Она села и крепко обняла подругу, вложив в объятие все свои чувства.
– Спасибо, – прошептала она, – хотя твой поступок совсем неразумен.
Айви похлопала Мари по спине, прикасаясь к волосам, но той было все равно.
– Поверь мне, лучше сражаться со злом в Вэйланде, чем в сотый раз слушать историю дедушки Флиннигана о том, как он ловил русалку, когда еще был юнгой.
Они засмеялись, а потом еще долго болтали на разные темы, словно морально готовились к тому, что ждало их впереди.
Мари пообещала Айви, что на балу в честь Рождества они забудут про все проблемы и на одну ночь станут безбашенными девчонками. В платье из серебряных пайеток Айви светилась, как лампочка, и была неприлично обнажена. Только слепой мог не влюбиться в нее. Ну, или такой человек, как Уильям, который хранил семь секретов за печатью.
Мари не отставала от Айви. Черное платье до колен тонким кружевом облепляло фигуру и руки. Распущенные и начесанные до блеска белокурые волосы тяжелой волной закрывали спину. Странно, но Мари чувствовала себя очень комфортно в столь вызывающем наряде. Хотя еще полгода назад она бы даже не осмелилась пойти на вечеринку. Но с тех пор как Мари узнала, что она и есть Стихея, – мир изменился. И чувство, что ее обокрали, росло с каждым днем.
– Ох, девочки, вы – богини!
Дейзи вынырнула из толпы студентов нежным розовым облаком. Крупные воланы украшали обнаженные плечи, а юбка колоколом расходилась от талии до середины бедра.
– А ты совсем не похожа на ведьму, – хмыкнула Мари.
Дейзи тряхнула лиловыми прядями, завитыми в мелкий барашек.
– Эй, мы же договорились! – возмутилась Айви. – Сегодня никаких запрещенных тем.
Мари с Дейзи обменялись улыбками.
Пойдемте в малый зал. В этот раз фуршет отделили от концерта, так что предлагаю сначала объесться, а потом пойти танцевать! – Дейзи ухватила Мари и Айви под руки и потащила их в соседний от концертного зал.
Там лилась приятная рождественская музыка, помещение утопало в шарах красного и золотого цвета, а вместо ламп по периметру горели сотни настоящих свечей. Девушки бродили вдоль фуршетных столов, выбирая закуски, а Дейзи первым делом м