етнулась за яичным пуншем с ромом.
Мари искренне улыбалась и отвечала на шутки подруг, но ее преследовало тягучее предчувствие неминуемой беды. В прошлый раз, когда она хотела развлечься и побыть обычной студенткой, погибла Джорджи. И хоть в этот раз до полнолуния оставалась еще неделя, ведьминская интуиция звенела.
– Девчонки! – Порозовевшая после очередного набега на пунш Дейзи снова возникла рядом с Мари и Айви.
Они как раз спорили, какие именно закуски выложены на столах.
– Напоминает отрубленный палец, – Мари нахмурилась, – в листе салата.
– Это креветка! – Айви хихикнула.
– Тогда ты и ешь. А это что? Пережеванный язык!
– Мари! – Айви закрыла ладонью рот, чтобы не захохотать в голос. – Это грибной паштет на багете. – Она обратила внимание на Дейзи: – Что-то случилось?
– Мне тут шепнули, что у музыкантов, которые будут выступать через полчаса, можно заказать песню.
Мари только пожала плечами, а вот Айви задумалась:
– Хочу! – вдруг выпалила она и схватила Дейзи за руку. – Пошли со мной. Мари, жди нас!
Не успела она оглянуться, как осталась в компании незнакомых людей. Мари закинула в рот канапе из ростбифа и с бокалом шампанского отошла от фуршетных столов. Из-за напряжения аппетит пропал, и она не видела смысла насиловать организм дальше.
Мари застыла посреди зала, когда наткнулась взглядом на знакомое лицо. Уильям стоял возле входа по диагонали от Мари и не сводил с нее глаз. В темно-синем костюме-тройке он казался таким красивым. Какая-то сила толкнула Мари в спину, и она невольно сделала шаг к Уильяму, но вовремя остановилась. Он лишь покачал головой. Нельзя. Даже если Мари приставит к его горлу нож, он все равно ничего не скажет. Ради нее он готов умереть, если вообще способен на это.
Мари вздрогнула, кожей ощутив на себе чей-то жаркий взгляд. В противоположном углу она увидела Эллиота, и сердце защемило от тоски. В отличие от Уильяма, он был в костюме изумрудного цвета в тон глазам. Такой яркий, как пестрая птица. Выбритые иероглифы на висках привлекали внимание большинства студенток. Некоторые решались дефилировать перед Эллиотом, но он ни на кого не обращал внимания. Он смотрел прямо на Мари. Кроме нее, для него никого не существовало.
Дыхание перехватило. Как Мари попала в этот треугольник, уму непостижимо. Как Эллиот, который поначалу ее совершенно не интересовал, сумел пробраться в сердце? Почему, помимо него, там оказался Уильям, к которому ее тянет как магнитом? Один из них Охотничий Пес, другой – бессмертный, бывший член Общества «Sang et flamme». А Мари – ведьма. Умеет она выбирать мужчин, ничего не скажешь.
Уильям вдруг резко сорвался с места и вышел из зала. Удивительно, но Эллиот двинулся за ним, и Мари нервно прикусила губу. Ну вот, кажется, интуиция ее не подвела и в этот раз.
Мари залпом допила шампанское, которое тут же ударило в ноздри, и поставила пустой бокал ошеломленному официанту на поднос. А сама побежала, если на тонких шпильках можно бегать, за парнями.
В коридоре, куда прорывалась рок-н-рольная энергия концертного зала, где уже вовсю шла дискотека, Мари не обнаружила ни Уильяма, ни Эллиота. Наугад она поспешила к лестничному пролету. Парни в нормальной обуви передвигались гораздо быстрее Мари.
Спустившись на первый этаж, она увидела приоткрытую дверь в аудиторию, где у них однажды проходил практикум по истории Древней Греции.
Мари осторожно заглянула внутрь.
В кабинете горела лишь настольная лампа, – видимо, Уильям собирался что-то писать, но вмешался Эллиот и придавил его рукой к доске.
– Не хочешь рассказать правду? Кто ты такой? Бывший член общества и при этом носишь перстень? – Эллиот подцепил цепь на шее Уильяма и вытащил кольцо из-за ворота рубашки. – Даже я не уверен, что избежал наказания. Думаю, еще все впереди. А ты ходишь живой-здоровый.
– Моя правда не для таких, как ты, – процедил Уильям и оттолкнул от себя Эллиота.
Тот не ожидал подобной силы и отшатнулся. Они замерли друг против друга. Волки, готовые в любую минуту вцепиться в горло врагу. Только и ждут, когда кто-нибудь оступится.
– Эллиот, оставь его в покое. Он не скажет. – Мари зашла в кабинет.
Теперь в полумраке их было трое.
– Прибежала спасать любовника? – Злость Эллиота перекинулась на нее. В нем играла ревность, настоянная на алкоголе.
– Мы не любовники.
Странно, но ее спокойный голос казался чужим.
– Это меня и пугает. Кто вы друг другу? Или тот поцелуй между вами ничего не значил? Потому что из-за него, – Эллиот ткнул в Уильяма пальцем, – я не могу достучаться до тебя. Но при этом ты не отпускаешь и меня тоже.
– Наши чувства не осознать простому смертному, вроде тебя, – откликнулся Уильям.
Кольцо на груди притягивало взгляд Мари. Ей хотелось его сорвать. Но еще больше узнать тайну Уильяма.
Тогда объясни мне! – Она разозлилась и ударила ладонью по выключателю. Парни часто заморгали, ослепленные яркой лампой. – Ты играл с Айви, чтобы она служила преградой между нами. И все время говоришь, что боишься, будто я погибну, если узнаю правду. Но так не может продолжаться вечно. Всему есть конец!
– Не переживай. Все разрешится само собой, – спокойно ответил Уильям. – Я как раз собирался написать тебе прощальное письмо.
– Что? – опешила Мари.
Эллиот громко захохотал.
– Поступаешь благородно. Настоящий джентльмен. Наворошил дел, а теперь бежишь, как последний трус, – выплюнул он и устало опустился на переднюю парту. Та скрипнула под весом парня.
Я не бегу, я ухожу из университета, но остаюсь в Вэйланде. Нам лучше не видеться, пока все не закончится. – Уильям с тоской смотрел на Мари, и ей казалось, что это повторялось уже десятки раз. Он знает больше, чем говорит, но если он скажет, станет лишь хуже.
– Уильям, гибнут люди, – прошептала Мари.
– Мы не можем им помочь, Мелисса, – ответил он и тут же поморщился.
– Интересная оговорка. Но мы не в спектакле играем. – Эллиот тут же встал, словно его настигло озарение. – А твое имя настоящее?
– У меня было много имен, но тебя они не касаются. – Уильям попытался выйти, а Эллиот ухватил его за плечо.
– Мы не договорили.
– Я так не думаю!
Мари не могла дышать. Мелисса… Мелисса… Она уже слышала это имя. Давно, очень давно. Еще до рождения.
– Ноэль, – вдруг прошептала она, и Уильям замер.
Его глаза широко раскрылись, а Мари продолжала:
– Ты сделал выбор, Ноэль! На твоих руках кровь. Не только ее, но и моя… Все изменилось. И больше не будет, как прежде.
– Этого не было в спектакле. – От неожиданности Эллиот отпустил Уильяма, будто почувствовал себя лишним.
– Это было в жизни, – с горечью ответила Мари.
Она не помнила, но знала. Ноэль причинил ей не просто боль – он уничтожил Мари.
Она развернулась, чтобы выйти, и вдруг застыла. Возле лестницы стояла Айви, и, судя по бледному лицу, она слышала достаточно. Позади нее неуверенно топталась Дейзи и мяла подол платья.
– Айви… – Мари подняла руки, словно защищалась. – Я…
– Можешь объяснить? – Айви всхлипнула. – Я думала, между нами не осталось секретов, но самый страшный ты приберегла напоследок?
Наверху вдруг заорали в микрофон:
– А следующая песня посвящается лучшим подругам, Мари и Айви! – И группа заиграла уже ставшую классикой «All I want For Christmas is You».
Медленное, берущее за душу начало перешло в зажигательную песню, так не подходящую ситуации.
Лучшим подругам… Слова резали по живому.
Я ведь говорила тебе, что люблю Уильяма. Или ты из принципа ищешь парней, с которыми у меня были отношения? Я же и с Эллиотом встречалась, пусть и недолго, – хмыкнула Айви и вытерла слезы, размазывая тушь.
– Не стоило идти за ней, – пробубнила Дейзи, видимо, сама не понимая, то ли она пытается разрядить обстановку, то ли усугубить. Айви даже не обратила на нее внимания.
Между нами ничего не было! – Мари почти умоляла.
Вокруг завертелись картины, потолок и пол поменялись местами, ноги не слушались. Айви стала для нее самым близким человеком. Единственной, кому она смогла довериться. Кто принял ее такой, какая она есть. И теперь Мари теряла то важное, что у нее когда-либо было, – дружбу.
– Это все сложно, Айви. Я бы никогда не встала между вами, но меня тянет к нему из-за какого-то чертового проклятья. И я не знаю, как и почему оказалась…
Мари, хватит твоих сказок! – закричала Айви. – Я ненавижу тебя, предательница. – Она развернулась и побежала прочь по коридору, но вдруг остановилась. – Я съезжаю из комнаты. Каникулы проведу у подруги в городе, а потом переговорю с вице-канцлером о переселении. Я больше не могу быть твоим куратором.
Мари лишь смотрела, как блеск серебристых пайеток удаляется, затухает с каждым шагом Айви. Чувство потери осело на кожу Мари. Казалось, она стала липкой, противной, хотелось расцарапать кожу до крови, чтобы избавиться от наваждения.
Мари было ринулась вслед за Айви, но остановилась. Поняла, что поздно бежать. Не сейчас, когда их обеих переполняло разочарование. Мари обессиленно села прямо на пол. Ноги заныли от ужасных шпилек, не привыкшие, чтобы над ними так издевались. Она хотела стащить их, но пальцы не слушались, чтобы расстегнуть застежки. Мари бессильно зарычала. Словно в тумане, она заметила, как возле нее замерли две фигуры. Увидела протянутую руку:
– Мари, мне очень жаль.
Она подняла затуманенный от боли взгляд на Уильяма и внезапно прозрела. С яростью оттолкнула его ладонь:
– Это ты виноват! Ты играл чувствами Айви, давал ложную надежду. Но только тебе она была безразлична с самого начала, а мне – нет. Ты этого и добивался, чтобы держать меня подальше.
– Я пойду на все, чтобы спасти тебя, Мари. – Уильям равнодушно пожал плечами и убрал руки в карманы брюк. – Даже если ради этого придется разбить кому-то сердце.
Вьющиеся темно-каштановые волосы упали на лоб. Под глазами залегли тени.
– Хватит благородных речей. – Мари усмехнулась и схватилась за руку Эллиота, который стоял по другую сторону. В синих глазах Уильяма искрой промелькнула боль.