Между лопаток Мари кольнуло, и она повела плечами, отгоняя дурное предчувствие.
– А чем заканчивались предыдущие случаи? – тихо поинтересовалась Дейзи.
– О-о-о, – Ребекка расправила плечи, – это очень занятные истории. Медея, сестра Цирцеи, воскресила Ясона, когда на охоте его сердце пронзила стрела нерадивого лучника. Воскресший Ясон отрекся от семьи, и в бешенстве Медея сожгла его новую невесту Главку вместе с отцом. Эрихто, фессалийская колдунья, дышала смертью. Одна из сильнейших ведьм. Все, кого она воскресила, начали питаться человеческой плотью. Ведьма Лаверна, покровительница обманщиков…
– Хватит! – взмахнула рукой Мари и снова ощутила укол между лопаток. Она беспокойно глянула на Дейзи, но вновь вернулась к разговору: – Все они не были Стихеями.
– Тогда почему Цирцея не прибегала к воскрешению? Возможно, в том облачении ты была мудрее, чем сейчас, – возразила мама.
– Возможно, если бы у меня не украли почти девятнадцать лет жизни, эта мудрость осталась бы со мной, – съязвила Мари, и Ребекка не нашлась что ответить. Она опустила взгляд на сцепленные руки.
– Когда я слышу истории про человеческую плоть и прочее, я начинаю понимать, что без «Sang et flamme» мир погрязнет в хаосе. Кто-то должен держать ведьм в страхе, – пробубнила Элизабет.
– Этим буду заниматься я. У ведьм есть законы, если их нарушают, наказание – смерть. – Мари вздрогнула, как от укуса, и потерла шею.
– Ты не всесильна, Стихея. И не навсегда, – спокойно заметила Элизабет.
– Тогда нам нужно новое общество. Но обществу «Кровь и пламя» пора на покой. Даже Люциус знал, что его эра рано или поздно закончится. – Мари на минуту закрыла глаза. – Насчет Айви все решено. Я дала слово ведьмы, назад пути нет.
– Слово ведьмы?! – вскрикнула Ребекка. – Теперь ясно. Дух заманил тебя в ловушку.
Мари поджала губы.
– Значит, ты умрешь, если не вернешь Айви к жизни? – Элизабет вскинула брови и задумчиво покрутила в ладонях кружку. – Надо бы чего покрепче чая.
– Что? То есть когда ты вскрыла шкатулку и поклялась защищать нас с Эллиотом, ты тоже дала это самое слово?! – Дейзи в шоке вскочила на ноги. – То есть если мы погибнем, ты тоже?
– Я поклялась защищать вас от призраков, – кивнула Мари. – И если бы я могла предотвратить вашу смерть и не сделала это, тогда да. – Мари ощутила покалывание по всему телу. – Пожалуйста, не говори своему брату. Он и так был против, а когда узнает правду, просто взорвется.
Дейзи онемела, но нашла в себе силы кивнуть.
– С этого и надо было начинать. – Ребекка обхватила себя за плечи и обмякла в кресле. – Теперь выбора нет, ты обязана вернуть Айви. Дух обманом вытянул из тебя слово во сне. Ох, Мари, я боюсь, ты не осознаёшь всю свалившуюся на тебя ответственность.
– Наоборот, я прекрасно ее осознаю, – процедила Мари.
Она не лгала. И, в отличие от присутствующих, знала, что за возвращение подруги ей придется дорого заплатить. Но как именно – остальным лучше не знать.
Мари снова посмотрела на Дейзи:
– Эллиот ведь остался в доме? Он не забыл, что его разыскивают члены Общества?
Плохое предчувствие не желало отступать, змеей сдавило шею.
Дейзи пожала плечами:
– Учитывая, что он сегодня не разговаривал ни с тобой, ни со мной, не знаю. Упрямый пес, вот он кто.
– Мне надо идти. Оставайся здесь, – Мари быстро встала и жестом остановила Дейзи. – Я лишь проверю, что с ним все хорошо. Мама, присмотри за Дейзи.
Мари наспех накинула пальто и вылетела на улицу. Сегодня снег потерялся в плотных облаках или же они берегли его для будущего снегопада. Но пока что под ногами хлюпали лужи и ветер казался обманчиво теплым.
А вот Мари превратилась в сплошную боль. Невидимые иглы искололи каждый миллиметр ее тела, и чем больше проходило времени, тем сильнее становилась боль. Сапоги скользили по дороге, дыхание сбилось. Когда впереди замаячило их временное жилье, Мари с облегчением вздохнула. Но уже возле него она поняла – Эллиота там нет. Боль тянула ее дальше. Вниз по дороге, залитой снежной грязью. Еще ниже, еще дальше, в старую часть города.
Сдавленный стон донесся из ближайшего переулка, и когда Мари замерла напротив, колющая боль вдруг исчезла. Вместе с облегчением, которое накатывает, когда тело перестает страдать, пришел панический ужас.
Эллиот лежал на земле.
И снег вокруг него превратился в кровавую слякоть. С лица словно кожу сняли. Из-за глубокого пореза на лбу его залило темной кровью. Костяшки пальцев были сбиты в отчаянной попытке защититься. И да, под одеждой Мари найдет немалые кровоподтеки и синяки. Но сейчас ее волновало лишь то, что грудь Эллиота вздымалась. Он дышал, а значит, был жив.
Мысли пронеслись в голове за секунды, пока Мари оценивала положение. Три приспешника Общества хищными птицами кружили вокруг Эллиота и перебрасывались шутками про псов-предателей. Они заманили его в ловушку. В старой части города, кроме развалин, нет свидетелей. Зато есть люди «Sang et flamme». Из их разговора стало ясно: дешевая уловка с письмом, старая, как душа Мари, сработала на отлично. Лишь одна мысль, что они поймали Стихею, заставила Эллиота выбраться из дома и метнуться прямо в руки смерти.
– Вставай, пес! Глава хочет увидеть, как ты скулишь, как собака, когда она будет тебя сжигать. – И один из агентов пнул Эллиота под ребро.
Он глухо зарычал и перекатился на бок. Сплюнул алую слюну. И увидел Мари. Его глаза с лопнувшими капиллярами расширились, но Мари уже не замечала в них застывшего ужаса. Она ничего не видела, потому что ее взор застилала пелена ярости.
– Поганые нелюди – вот ваша кара!
Лишь один миг – кислорода не стало!
Жить захотите – ползите червем,
А напоследок прижгу вас огнем.
После первых двух строк приспешники согнулись и схватились за шеи, а затем рухнули и скрючились на земле, как черви. Они и были червями. Безликими и безвольными.
– Мари, – прохрипел Эллиот и протянул к ней руку.
Удивительно, но его голос долетел до ее сознания быстрее, чем самый звонкий крик.
– Хватит! – громко приказала она, и агенты задышали. Прерывисто, с хрипами, которые напоминали стенания. – Передайте Ингрид, что я иду к ней. Слышите? Стихея идет к ней!
Парни, пошатываясь, встали и побрели в сторону замка. Мари лишь сжимала и разжимала кулаки, чтобы погасить ярость. Если бы Эллиот ее не остановил, если бы он не произнес ее имя, она бы их убила. Она хотела этого, и она сделала бы это. Если бы не Эллиот.
– Ты очень красива, когда злишься, – усмехнулся Эллиот, и Мари заморгала, возвращаясь в реальность.
– Боюсь, сейчас ты со своим макияжем переплюнешь даже мисс Вэйланд. – Мари присела рядом с ним и коснулась его подбородка. – Ты повелся на такую глупую уловку? – Она прищелкнула языком и покачала головой.
Эллиот со стоном сел и растянул кровоточащие губы в улыбке:
– И повелся бы снова.
– Значит, они вычислили наш дом?
Эллиот перестал улыбаться:
– Да, черт возьми, потому что кое-кому не сидится в четырех стенах.
– Но они не напали на кое-кого, потому что боятся, – вскинула брови Мари, – а выбрали тебя.
– Спасибо, что не произносишь это вслух.
– Что именно?
– Что я – слабак.
– Ты – человек, Эллиот, – вздохнула Мари. – Это не значит, что ты слабее меня. Но у тебя нет моих преимуществ.
– Сама тактичность, – проворчал Эллиот и скривился.
Мари оглядела его порванную куртку, заляпанную кровью футболку. Судорожно вздохнула и отвела взгляд. Гнев испарился, а страх никуда не исчез. Щемящее чувство безнадежности.
– Вставай. Раз ты самый сильный, пойдешь на своих двоих. Но так и быть, я подставлю тебе плечо.
Мари обхватила его широкую ладонь и осторожно потянула на себя. С трудом, но Эллиот встал, и они неловко столкнулись носами. Он не мог стоять ровно, потому что каждая часть его тела кричала от боли. И Мари слышала эти вопли.
– Мари, – прохрипел Эллиот. Он посмотрел ей в глаза. Смотрел, не моргая. И его зрачки ширились от удивления. – Почему я не боюсь?
– Потому что слишком поздно, – простонала Мари и поцеловала его разбитые губы. Нежно, невесомо, словно взмах крыла бабочки. Его кровь осталась на ее губах. Она слизнула капли, и соленая горечь наполнила рот.
– Значит, я теперь твой? – с кривой усмешкой спросил Эллиот.
– Нет. – Мари качнула головой. – Это значит, что я теперь твоя.
Пока Дейзи охала над Эллиотом и пичкала его ибупрофеном, Мари задумчиво разглядывала улицу через окно, слегка приподняв занавески. Но никого из агентов Общества больше не видела.
– Нам стоило бы сменить дом. С таким же успехом можно было вернуться в замок, – ворчал на диване Эллиот, пока Дейзи, всхлипывая, смывала с его лица кровь. Вода в кастрюле быстро окрасилась в розовый цвет.
– Мы и вернемся, – пробормотала Мари и подхватила пальто. – Но сначала я поговорю с Ингрид.
– Шутишь? – Эллиот попытался приподняться, но Дейзи прижала его к дивану и рявкнула:
– Лежать! – Когда он послушался, добавила: – Хороший песик. Надеюсь, твоя регенерация не подведет, потому что рана на лбу глубокая.
– Уже завтра останется только ссадина, – пробормотал Эллиот, но не сводил глаз с Мари. – Не вздумай!
Мари молча оделась и напоследок услышала очередное восклицание Дейзи:
– Фу, место! Она – взрослая девочка, сама разберется.
– Еще раз скажешь «фу», и я тебя укушу.
– Плохой песик.
Мари улыбнулась. Дейзи и Эллиот так плотно вошли в ее жизнь, что она и сама не заметила как. Но без них она уже не представляла себя.
Мари подняла воротник, прячась от холодного ветра, и поспешила к замку. Пора показать Ингрид, где ее место.
Город начал оживать после смерти Айви. Люди с опаской выходили на улицы. Все возвращалось в привычное русло.
Когда на горизонте показались башни замка и распахнутые ворота, сердце Мари резанула острая боль. Она согнулась и прижалась боком к каменной стене ближайшего дома.